7. Версаль
А папа все чертил. Наконец он вышел из кухни, размахивая пачкой листов.
— Готово! — объявил он. — Я нарисовал все части будущего пряничного дворца. За всю историю кондитерского дела никто даже не пытался совершить такой подвиг.
— И я даже знаю почему, — встрял Олли.
Папа сердито посмотрел на сына.
— Я однажды пыталась сделать пряничный домик, — сказала Ава, — и он развалился.
— Но было довольно вкусно, — вспомнил Олли.
Папа их не слушал.
— Это нелегкая задача, но я уверен — все три тысячи семьсот восемьдесят четыре детали будут испечены, склеены вместе, и мой дворец предстанет во всей своей славе.
— Три тысячи семьсот восемьдесят четыре кусочка? — переспросила мама.
Мактавиш не на шутку встревожился.
— Именно так! Каждый самый маленький кусочек, тщательно вычерченный, вымеренный, вырезанный, выпеченный, склеенный сахарным сиропом и украшенный глазурью. Это будет грандиозно!
Семья онемела.
Бетти нашла мамин телефон и прочла:
— Википедия утверждает, что в знаменитом зеркальном зале Версаля было более трехсот зеркал. Он освещался тремя тысячами свечей.
— Вряд ли твой отец интересуется зеркалами и свечами, — поспешно перебила мама. — И без этого хватает хлопот с балконами и окнами…
— И арками, и фонтанами, и мраморными колоннами, — влез Олли, заглядывая в телефон из-за плеча сестры.
— И с резными золотыми воротами, — добавила Ава.
— Не могу говорить за вашего папу, — сказала мама, — но, наверно, не обязательно воспроизводить каждую мелкую деталь. Многие элементы могут быть творчески домыслены.
— Верно, — кивнул папа. — А теперь, боюсь, вам придется оставить меня в покое. Стоять тут и таращиться на меня, конечно, очень интересно, но впереди много работы. Тесто надо раскатать, вырезать, испечь, склеить и украсить.
— А осталось всего две недели, — заметил Олли.
С тех пор как папа начал выпекать три тысячи семьсот восемьдесят четыре пряника, миска Мактавиша начала наполняться пряниками бракованными.
Мактавишу не нравились сгоревшие до угольков пряники. Пряники, жесткие, как кости, ему тоже не нравились. Сказать по правде, он не был большим любителем даже вполне удавшихся пряников.
Через пару дней у Бетти тоже заболел живот.
Мактавиш, поджав хвост, ковылял на свое место. Он больше не желал спасать папу Перси, подъедая все остатки. Псу срочно требовалась мясная кость.
«Я, конечно, спасатель, но на такое не рассчитывал, — думал Мактавиш, — это абсолютно бесчеловечно».
Бетти тоже надоело доедать сгоревшие пряники.
«Сначала было еще ничего», — думала она. Живот болел так, что думать было трудно.
Бетти подошла и погладила Мактавиша.
— Бедненький мой, как же ты растолстел.
Мактавиш поглядел на девочку. Кажется, она тоже растолстела.
«Такая диета губительна для нас обоих. Бетти девочка, я собака. Мы не мусорные ящики. Все, прекращаем доедать то, что надо выбросить. Кроме того, начинаем тренироваться».
Настало время действовать.
8. Папа в запарке
День кулинарного конкурса приближался.
Напряжение в семье Перси повышалось.
Папа взял на работе неделю отпуска. Он вставал рано и немедленно отправлялся на кухню, где шаткие башни из трех тысяч семисот восьмидесяти четырех пряников громоздились на столах, стульях, табуретках и в буфете — на каждой полке.
Как теперь позавтракать? Как налить стакан воды или вскипятить чай? Сделать бутерброд или тост?
Мама просила детей не волноваться.
— Я не утверждаю, что папина мечта сколько-нибудь разумна. Тем не менее это его мечта. Осталось потерпеть всего неделю. Наберитесь терпения.
— Ладно, — сказал Олли, — но что, если Версаль вдохновит папу на участие в других конкурсах? Что, если потом он решит соорудить марципановую Эйфелеву башню в натуральную величину? Или Эмпайр-стейт-билдинг из сыра?
— Не думаю… — начала мама.
— Вполне возможно, — перебила Ава.
Мама вздохнула.
— Давайте переживать неприятности по мере их поступления. Хотя неприятности уже тут как тут. Пришла беда — отворяй ворота.
— Ни слова о воротах! — испугался Олли. — А то папе придет в голову вырезать мост Золотые Ворота из тыквы.
— Да… Ваш папа — человек с широким кругозором. У него появилась мечта, а мечты рушить нельзя.
— Не волнуйся, он сам прекрасно разрушит свою великую мечту.
Мактавиш с поводком в зубах подошел к Бетти.
— Гав! ГАВ!
— Мактавишу пора гулять, — решила мама.
Бетти надела куртку и пристегнула псу поводок.
На улице Мактавиш припустился бегом. Он отличался не столько силой, сколько решительностью и упорством. Если он хотел бежать, оставалось только бежать вместе с ним.
Бетти и Мактавиш прибежали в парк, побегали вверх и вниз по холмам, попетляли среди деревьев, погоняли белок. Мактавиш отыскал мячик, и они играли, пока не стемнело. После всей этой беготни девочка и собака, веселые и довольные, отправились домой. Чувствовали они себя куда лучше, чем утром.
Папа Перси выложил в собачью миску груду подгоревших пряников, но Бетти с Мактавишем их презрели.
9. За три дня
Папа изо всех сил старался закончить Версальский дворец. Никто не допускался в кухню, никому не позволялось смотреть, так что семье пришлось перекусывать бутербродами в гостиной. Всем страшно надоело питаться одними бутербродами и мыть посуду в ванной. Но что поделаешь, надо уважать папину мечту.
Сигналы из кухни тоже ничего хорошего не сулили.
Сигналы были такие:
Треск и грохот.
Гневные вопли.
Крики боли и отчаяния.
За три дня до последнего срока Бетти собрала все свое мужество и постучалась на кухню.
— Папа, можно войти?
— Катастрофа! Катастрофа! Катастрофа! — раздалось из-за двери.
Бетти толкнула дверь и заглянула в кухню.
— Папа?
Он сидел посреди кухни, спрятав лицо в ладонях. Приблизительно две тысячи пряников по-прежнему громоздились перед ним на столе.
Некоторые кусочки уже были склеены сахарным сиропом, но усмотреть в пряничной конструкции сходство с настоящим Версальским дворцом было пока трудновато.
Стены клонились в самых неожиданных направлениях. Крыша перекосилась. Балконы, старательно прилепленные к стенам, почему-то все равно отваливались. Папа не завершил ни восточное крыло здания, ни западное, не прорезал окна. Он еще не приступал к резным воротам, не вылепил замысловатые скульптуры. То, что он сотворил, больше напоминало не величественный французский дворец, а коровник.
Бетти собралась сказать: «Ну что ж, совсем неплохо», но не смогла. Это было ужасно.
Она начала:
— Ты, наверно, сможешь его укрепить…
И недоговорила, потому что отчетливо поняла — укрепить ничего невозможно.
Бетти попробовала снова:
— Уверена, судьи не обратят внимания на мелкие недоработки…
И опять замолчала. Потому что папин дворец был такой недоработанный, такой безнадежно недоработанный, такой на сто процентов недоработанный, что это невозможно было не заметить.
Бетти глубоко вздохнула.
— Папа, у тебя есть три дня, чтобы закончить. Я уверена — твой конкурсный проект окажется самым интересным и оригинальным. Судьи будут в восторге.
Бетти услышала чье-то фырканье. Возможно, это Олли подслушивал под дверью. Бетти решила не обращать внимания.
Папа поднял голову. Взглянул на Бетти. Он был весь в муке и тесте. Брызги цветной глазури украшали его одежду и стены.
— Спасибо за добрые слова, моя милая. Боюсь, я не успею осуществить свою мечту. Реальность не дотягивает до прекрасного образа, который я вижу мысленным взором. Но больше всего я боюсь разочаровать свою семью.
— Просто делай, что можешь, старайся изо всех сил. Ты ведь этому нас учил? Ты нас в любом случае не разочаруешь. Мы любим и уважаем тебя с призом или без приза.
— Спасибо, Бетти. Ты добрая девочка, и я горжусь, что у меня такая дочь.
Повисла долгая пауза.
— И я все-таки намерен победить!
10. За два дня
В кухне снова что-то грохотало.
Бетти с Мактавишем отправились в парк и там опять носились и бегали, скакали и прыгали, да еще и в мяч поиграли.
Самое удивительное, поняла Бетти, что тренировки с собакой вовсе не кажутся тренировками, это просто удовольствие. Еще девочку удивило, как хорошо Мактавиш ловит мячик.
Раз Бетти подкинула мяч так высоко, что он долетел до верхушки дерева. Мактавиш вскочил на скамейку, оттуда прыгнул за мячом и поймал его на лету.
В другой раз мяч перелетел через прудик.
«Мактавишу ни за что не поймать этот мяч, — подумала Бетти. — Я бросила слишком сильно и слишком далеко».
Она не успела додумать, как увидела — мимо мелькнула золотистая вспышка. Возможно ли это? Да! Мактавиш мчался с такой скоростью, что его лапы сливались в одно размытое пятно. Пес добежал до берега и, не раздумывая ни секунды, бросился в воду.
Мактавиш плыл даже быстрее, чем бежал. Утки разлетались во все стороны. В одно мгновение он пересек прудик, выбрался на берег, подпрыгнул и поймал мяч.
Все в парке зааплодировали и закричали браво, увидев, как Мактавиш ловко это проделал.
— Если бы была Олимпиада для собак, — сказал какой-то мужчина.
— Он бы непременно выиграл, — подхватила женщина.
— Замечательный пес! — подтвердил мальчик.
— Вот бы он был мой! — воскликнула маленькая девочка.
Крепко зажав мяч в зубах, Мактавиш отряхнулся, потрусил вокруг пруда к Бетти и положил мяч к ее ногам.
Бетти поцеловала Мактавиша, хотя он был весь мокрый и пах тиной.
— Молодец, Мактавиш! Умная собака!
Тем временем папа Перси так устал от своего шедевра, что решил прилечь и нетвердой походкой направился в спальню.
Пока папа отдыхал, мама прокралась на кухню и приготовила настоящий ужин — вкусный и полезный. Все были счастливы хоть раз съесть что-то, кроме бутербродов. И папа тоже.