Сообщение Наима Азиза застало меня, когда я уже прибыл в Мирзу. Это невероятная удача и преимущество. Навигатор нарисовал мне путь, посчитав время. Для меня сейчас главное — прибыть раньше человека Ильдара.
— Ты на месте, Джамаль? — спрашивает в наушнике голос технического координатора.
— Почти, Халид, — отзываюсь я, оглядывая окружающие меня песчаные дюны. — Буря начинается. Сигнал, возможно, пропадет на время.
— Странно, метеорадары не показывают никаких волнений по твоим координатам.
— Халид, поверь на слово. Я пересекал Махрус десятки раз. Выкинь к Шайтану свои программные погремушки и датчики. В пустыне погода меняется каждую минуту.
— Джамаль, постарайся удерживать сигнал по возможности.
— Конечно, Халид, — уверенно заверяю я.
Вытаскиваю наушник и, опустив окно, выбрасываю его в горящий зной; поправляю плотные темные очки, без которых даже тонированное лобовое стекло не спасет от ожога слизистой глаз. Дернув сигарету из пачки, включаю на полную громкость тяжелый металл и с удовольствием затягиваюсь. Зажав сигарету зубами, одной рукой удерживаю руль, другой, задрав темно-синюю свободную кандуру, хлопаю по карману брюк из тонкого хлопка, надетых на голое тело. До конечного пункта остается пару миль. Достав из кармана портативный глушитель GPS, включаю его одним нажатием кнопки, выдыхая облако серого дыма прямо в салон. Устройство глушит не только навигационные системы, установленные в Хаммере, но и любые мобильные средства связи в радиусе пары километров. Поверьте, для пустыни это достаточное расстояние, что бы успеть скрыться так, что бы тебя не нашел ни один спецотряд, вооруженный всеми возможными шпионскими ноу-хау.
Включенный на полную мощность кондиционер охлаждает внутреннее пространство салона, усиливая диссонанс с внешним пеклом. Вдалеке наконец-то появляется небольшой импровизированный лагерь. Несколько небольших грязно-серых палаток и шатров цвета хаки, пара каркасных устойчивых строений. По периметру выставлена вооруженная охрана в армейской форме. Лица плотно закрыты платками-куфиями. Справа выстроилась шеренга Хаммеров разных моделей и вариаций, Доджи, Ленд Роверы, парочка статусных Мерседесов G-Wаgеn. Слева армейские вездеходы — багги с установленными на них пулеметами. Нехило так вооружились. Со стороны все увиденное мной напоминает развернувшийся в пустыне военный лагерь.
На пропускном пункте меня заставляют выйти из Хаммера, долго и достаточно грубо обыскивают, потом пропускают в лагерь, где уже собралось немало народу. Только идиот сунулся бы сюда с оружием. Автомобиль, надо заметить, осматривают поверхностно и бегло. Один из торговцев отгоняет его к остальной шеренге. Разумеется, я не явился в пустыню, где под каждым барханом поджидают вооружённые до зубов поставцы, работорговцы без средств защиты. Просто прятать уметь надо так, чтобы тебя не убили из твоего же автомата. К тому же, вероятнее всего, табельным оружием воспользоваться я в ближайшее время не смогу, а от балласта нужно уметь избавляться без сожалений.
Пристально разглядывая собравшихся, я пытаюсь выявить засланного человека Видада. Это сложно сделать, учитывая, что у меня нет ни одной зацепки относительно его личности и внешности, а все прибывшие покупатели точно так же, как и я, с ног до головы облачены в свободные одежды, защищающие от пыли, песка и жара пустыни. Поправив куфию, и пользуясь тем, что глаза скрыты очками, поочерёдно рассматриваю каждого, пока не натыкаюсь на появившегося из шатра Наима Азиза. На фоне белой куфии загорелое лицо мужчины выглядит почти черным. Сверкнув зубами в фальшивой улыбке, Азиз направляется прямиком ко мне, приветствуя, как старого друга.
— Ас-саламу алейкум, Заир-бей, — пожав мою руку, он хлопает меня по плечу. Я сдержанно отвечаю на приветствие. — Не ждал тебя так рано. Не терпится получить свою хатун[6]? — подмигнув, продолжает скалиться Азис. — Готов поторговаться?
— Если хатун придется мне по душе, то я заплачу любую цену, — бесстрастно улыбаюсь я.
— Аллах свидетель, ты обязательно выберешь ту, что станет жемчужиной твоего дома. Мыть, стирать, ублажать, танцевать. Мои хатун все умеют, — хвастается Наим.
— Слов мало. Хотелось бы взглянуть, Азиз-бей. Я бизнесмен, мое время дорого. Я могу посмотреть товар первым?
— Сразу видно, что заламе[7] пришел не шутки шутить, а хатун выбирать, — одобряюще кивает Азиз. Прищурившись, смотрит мне в глаза. — Но правила для всех едины. Я выполнил твоё пожелание. И в торгах будут целых три девушки с белоснежными волосами, прекрасные и сладкие, как персик, — поцеловав сложенные большой и указательный пальцы, заверяет меня торговец.
— Так говоришь, словно успел попробовать, прежде чем выставить на продажу, — пряча гнев под дружелюбным тоном, отвечаю я.
— Побойся Аллаха. Я честный человек, — цокнув языком, качает головой Наим. Так я и поверил. — Многие девушки до сих пор невинны и чисты, как слеза пророка.
— Но не все? — напряженно уточняю я.
— Предпочтения у всех разные, — разводит руками Наим. — Ты просил девственницу со светлыми волосами и белой кожей, — напоминает он мне.
— Я передумал. И блондинки меня больше не интересуют, — подняв раскрытую ладонь, заявляю я. — Пусть будет брюнетка с голубыми глазами.
— Купец платит, я предлагаю товар. Ты выберешь себе другую. Европейки с прозрачной кожей и шелковистыми волосами цвета серебра всегда уходят с аукциона первыми. Возможно, ты передумаешь, когда взглянешь на них поближе.
— Ты гарантируешь мне, что я смогу купить любую девушку?
— Слово даю, Заир-бей, — сияет белозубой улыбкой Наим. — Если твоя цена будет выше последней, то товар твой. Таковы правила аукциона. Но сразу хочу предупредить, что хатун, подходящая под твое описание, была заказана другим покупателем.
— Правила же едины для всех? — напоминаю я.
Склонив голову набок, Азиз пристально рассматривает меня с головы до ног, явно оценивая мои материальные возможности. Их сложно определить по одежде, которая в пустыне у всех практически идентична.
— Заир-бей, не пытайся подловить меня на нечестности/
Почесав густую бороду, он опускает взгляд на мои дизайнерские часы, подаренные на свадьбу Таиром Кадером. Их цена превышает стоимость трех Хаммеров последней модели. В обсидиановых глазах Азиза появляется алчный блеск. Я уверен, этот хитрый сукин сын будет торговаться до последнего. Но с часами я расстаться не готов. Не уверен, что смогу их вернуть однажды, как это случилось с перстнем моего отца.
— Я — торговец, ты — покупатель. Ты заказал товар, я привез. Разве тебе понравится, если твой заказ купит другой?
— А в чем тогда смысл аукциона? — невозмутимо парирую я.
— Конкуренция, ас-сайед[8] Заир, цена может возрасти в несколько раз во время торгов.
— Так если моя цена окажется выше, я смогу купить заказ другого покупателя?
— Заир-бей, со всем уважением, — мерзкая снисходительная усмешка кривит его губы. — Я не думаю, что ты настолько богат, чтобы перекрыть цену, предложенную за хатун, которую ты еще даже не видел. В любом случае, нам нужно дождаться торгов, — деловито добавляет он. — Я так ни разу и не спросил, для чего ты покупаешь себе рабыню? Ты не обязан отвечать, но утоли мое любопытство. Любовница тебе нужна или рабыня? Чтобы получить первую, не нужно ехать в Шатры Махруса. Рабыня тоже не стоит таких денег, но это не мое дело. Влиятельные мужчины приходят на аукцион и платят, а что потом происходит с девушками — не моя забота.
— Интересный ты человек, Азиз-бей, задал вопрос и сразу передумал, — ухмыляюсь я, снимая очки и убирая в карман брюк. — Ты правильно понял, рабыня мне нужна, обученная, бесправная, покорная, безымянная, которую никто не станет искать, если вдруг мои… хмм воспитательные меры выйдут за пределы дозволенного. Понимаешь, о чем я? — прищурившись, бросаю на торговца выразительный взгляд.
— А ты опасный человек, Заир-бей, — сверкнув черными глазами, фыркает Азиз, снова ударяя по плечу. — Я понял тебя. Некоторые хатун нуждаются в жесткой руке. Какой прок от девицы с норовом? Одна забота и головная боль. Аллах создал женщин для удовлетворения наших желаний и рождения сыновей.
— И было бы лучше, чтобы он создал ее немой? — приподняв брови, спрашиваю я. Азиз расплывается в широкой улыбке.
— Нет, Заир-бей, женщина должна научить наших сыновей говорить, — отвечает он.
Я коротко киваю в знак согласия. Разговоры о сыновьях неожиданно напоминают, что за пять лет брака Лейла так и не родила мне сына. Аиду я взял три года назад, и она тоже пока не забеременела. Удивительного мало, учитывая, что дома я нахожусь не больше пары месяцев в году. Однако Кадер неоднократно намекал, что нам с Лейлой стоит поработать над рождением наследника, но сейчас этот вопрос меня волнует меньше всего. Я никогда не задумывался о том, какой из меня получится отец при моей-то службе. Совмещать будет сложно, но, как говаривал Кадер, хороший муж всегда найдет варианты. И если перефразировать его слова, то получится: хороший отец всегда найдет время на своих детей. В данный момент гораздо важнее выкупить и вытащить отсюда одну зарвавшуюся сумасбродную девчонку, возомнившую себя суперагентом. Ее ждет крайне неприятный сюрприз, или… возможно, она тоже скучала по мне.
— Пойдем, Заир-бей, я провожу тебя к месту аукциона, — зовет меня Азиз, кивая в сторону, расположенного по центру просторного шатра. — Скоро начнём.
Эрика
Ровно через сутки нервного и довольно голодного ожидания, когда в меня не лезет ни еда, ни принесенные на чистом блюде фрукты, ко мне приходят женщины, одетые в паранджу. Сервис действительно, как и обещали, хороший. Превосходный. Разумеется, это сарказм. Две анмарки начинают с того, что раздевают меня догола и облачают в наряд для восточного танца: кажется, что ещё вчера я с презрением смотрела на танцовщиц в доме Маркуса Флеминга в подобных лифах и юбках, а теперь сама оказалась одной из них.