Я подхожу почти вплотную, и, почувствовав спиной мое присутствие, у Эрики все-таки сдают нервы. Дёрнувшись, она пытается встать, отчаянно всхлипнув. Я властно кладу ладони на ее плечи, опуская обратно. Черт, всего одно прикосновение к обнажённой коже Эрики словно впрыскивает мощный афродизиак мне прямо в вены. Возбуждение циркулирует в разгорячённой крови, устремляясь к члену, который стоит с момента, как я увидел Эйнин, выставленную на сцену. В моей мастерской она находилась почти в такой же позе, но выглядела при этом самоуверенной, насмешливой, наглой. Упрямая бестия была готова смеяться в лицо, даже кончая на мои пальцы.
Мышцы сводит от острого яростного приступа похоти, простреливающего позвоночник и пульсирующей тяжестью опускаясь к паху. Это немыслимо, несвоевременно и абсурдно, но я хочу ее так, что едва сдерживаюсь от желания разорвать чертовы шорты на части и, нагнув, жестко оттрахать, даже не дав ей осознать, кто находится сзади. Она устроила нам обоим массу проблем, явившись в Анмар, и темная безжалостная часть меня жаждет наказать ее, устроить расправу, и грубо взять то, в чем мне так долго и упорно отказывали, дразнясь и убегая в последний момент.
Облизав мгновенно пересохшие губы, я опускаюсь позади нее на колени. Эрика снова вздрагивает, предпринимая безуспешную попытку отстраниться. Сдерживаю шумно рвущееся из груди дыхание, чтобы не выдать себя раньше времени, в висках шумит от тока пульсирующей крови, в голове плавятся здравые мысли, сменяясь одной навязчивой — хочу, прямо сейчас хочу. Я держу ее крепко, и мы оба молчим, слушая хаотичное биение наших сердец.
— Пожалуйста, не трогай меня. Тебе заплатили за то, чтобы ты доставил меня к покупателю, — наконец собравшись с духом, негромко произносит Эрика на арабском.
Без привычной спеси и вызова ее голос сложно узнать. Я не отвечаю, и она поворачивает голову, собираясь, видимо, ослабить бдительность пугающего ее до чёртиков незнакомца своими бездонными лазурными глазами. Хороший ход, Эйнин, но только твои глаза обычно вызывают обратный эффект. Не отпустить и не защитить тебя хочется, а трахать до мозолей на члене, мысли о котором вызывают новую волну безудержного возбуждения, и я крепче прижимаюсь к ней сзади, позволяя почувствовать твердую выпуклость сквозь слои ткани.
— Нет! Не надо. Нет…
Брыкаясь и всхлипывая, Рика пытается отстраниться подальше от моего тела, я зажимаю ее рот ладонью, чтобы не кричала и не наговорила лишнего, и, наклонившись к самому уху, шепчу на английском:
— Это я, Рика. Тихо, — она каменеет всем телом, услышав мой голос. — У входа в шатер двое вооружённых парней. Выдашь меня, и нам обоим конец. Одно неправильное слово, и я получу пулю, а ты незабываемый сексуальный опыт, — продолжаю я, почти касаюсь губами пульсирующей венки на виске. — Поняла меня? Кивни, если да, и я уберу ладонь. Если нет, засуну кляп тебе прямо в горло… или нечто другое. Выбор за тобой.
Рика едва заметно качает головой, но я знаю, что быстрой капитуляции ждать от нее чертовски наивно и чревато неприятными последствиями.
— Только я могу вытащить тебя отсюда, — тихо добавляю я, привлекая ее вплотную к своему телу. — Не мешай мне.
Она инстинктивно пытается отстраниться, почувствовав попкой мой напряженный член, что — то мычит мне в ладонь. Она явно не поняла, в какой заднице мы оба оказались. По ее вине.
— Твоя операция провалилась, — шиплю я ей в ухо. — Группа уничтожена. Полностью, — что ее фиктивный любовник сбежал, Эрике знать необязательно. — Здесь только ты и я, и несколько десятков вооруженных до зубов торговцев живым товаром. Поэтому я снова спрашиваю: ты будешь молчать, или мне заткнуть твой рот тем, что я сочту подходящим для этой цели?
Еще один короткий кивок. Думаю, что теперь она поняла всю серьёзность ситуации. Эрика начинает мелко дрожать, обмякнув в моих руках. Я чувствую, как на мою ладонь капают теплые слезы. Я надеюсь, она льет их не по Зейну Хассану. В любом случае, совсем скоро я выясню это.
— Все будет хорошо, Эйнин. Не бойся, — мягко говорю я, запуская пальцы в ее волосы и вдыхая знакомый дурманящий аромат.
Она пахнет медом, жасмином, горными цветами, солеными слезами и безумным соблазном. Медленно убираю ладонь с ее губ, перемещая на обнаженный подтянутый живот. Под горячей кожей ощущаются прокачанные мышцы пресса. Рика много тренировалась перед заданием, но что может сделать женщина в моей стране против толпы мужчин? Ничего, только покориться судьбе или отдать себя в руки сильнейшему, который сможет защитить ее от невзгод этого мира.
— Развяжи меня, — просит она сдавленным шепотом.
— Не могу. — качаю головой, продолжая перебирать ее волосы, зарываясь в них лицом. — Аллах, как ты пахнешь. Я не развяжу тебя, Эйнин… Прости меня.
— За что? — тяжело дыша от стресса и шока, она вертит головой, чтобы взглянуть на меня.
— Ты так и не сказала мне свое имя, Эйнин.
— Скажи, за что ты просишь прощения? — ее голос звучит чуть громче, вибрации паники, исходящие от девушки, снова нарастают в геометрической прогрессии.
— Тебе нужно выпить, — выдыхаю я и, высвободив пальцы из шелковистой копны волос, тянусь за наполненным стаканом, подношу к ее губам. — Давай, малышка. Смелее.
— Я не хочу. Нет, — сопротивляется она. Мне нужно отвлечь ее, хотя бы на время переместить радиус внимания в другую область.
— Тебе это необходимо, — мой голос звучит все так же тихо, но твёрдо и непреклонно. Я сжимаю пальцами ее подбородок, пытаясь открыть рот упирающейся Эрики.
— Да какого…
— Рика, делай, что говорю! — гортанно зарычав, я с силой вливаю в ее губы несколько глотков виски.
Она давится и кашляет, сплевывая горькое пойло. Хваленый Азизом виски полное дерьмо, тут я с ней согласен.
— Гадость какая, — бормочет Рика сдавленным голосом. — Ты мне за это ответишь.
— Я за многое отвечу, Эйнин, — отзываюсь низким шепотом.
Перекинув тяжелые волосы девушки через плечо, провожу носом вдоль бьющейся вены на шее, дурея от ее аромата, который пробивается сквозь масла и духи, обильно нанесённые на нежную кожу. Ладонь скользит ниже, достигая резинки шелковых шортиков, представляющих из себя смехотворную преграду к желанному призу. И я снова ощущаю ее напряжение, внутренний трепет. Неуверенность.
— Они ничего не сделали с тобой, Рика?
Мое сердце обливается кровью от одной мысли, что кто-то мог прикасаться к ней точно так же, как я сейчас, перед глазами вспыхивает алая завеса бешеного гнева, разбивающаяся о мощную волну облегчения, когда она отрицательно качает головой.
— Хорошо, — отрывисто выдыхаю, опуская руку за резинку шортиков, под которыми нет ничего, кроме мягкой голой горячей кожи.
Она застывает потрясённая моими домогательствами, которые наверняка сейчас кажутся ей неуместными.
— Что ты делаешь, Пр… Как, чёрт возьми, тебя зовут? — разъярённо шипит моя дикая пантера, я улыбаюсь, скользнув пальцами между влажных складочек плоти.
— Такая гладкая, нежная, подготовленная. Идеальная рабыня для моего удовольствия, — бормочу я, обхватывая губами мочку ее уха и забираясь свободной ладонью под чашечку серебристого лифа, сжимая и пощипывая пальцами твердый сосок.
— Что ты несешь? Отпусти меня сейчас же, — свирепым шепотом отвечает Рика, пытаясь отстраниться и толкая выпирающими лопатками меня в грудь.
Хрипло рассмеявшись, я прикусываю кожу на ее шее и тут же провожу языком по оставшимся следам от своих зубов, улавливая меняющийся аромат ее тела, потираю большим пальцем затвердевшую вершинку, грудь в моей ладони тяжелеет, выдавая возрастающее возбуждение. Прерывистое дыхание, испарина вдоль позвоночника, розовые пятна, расползающиеся по плечам и шее. Я помню ее маленькие особенности. Подтягиваю ее задницу к себе, практически сажая на выпирающий сквозь ткань удлиненной рубашки и брюк каменный член. Но эта двойная преграда вряд ли сегодня спасет ее от неизбежного.
— Прекрати, — интонация ее голоса тоже меняется. Шепот становится ниже, прерывистее, отчаянней.
— Не могу, — честно отвечаю я, склоняясь и целуя ее вздрагивающие плечи. — Не мешай мне, Рика. Попробуй расслабиться, и мы оба получим удовольствие.
— Ты спятил? — потрясённо шипит она.
— Нет, — неумолимым твердым тоном отвечаю я. — Так нужно.
— Кому? Тебе? Решил воспользоваться моментом?
— Считай, что да. Я хочу тебя до одури, Рика, — низким полушепотом признаюсь я. — Ты постоянно в моей голове, я у меня встаёт от одного воспоминания о тебе. Не могу ничего поделать. Мы должны это закончить, Эйнин. Или начать и никогда не останавливаться.
— Ты сумасшедший! Мы в лагере работорговцев, — словно я мог забыть о последнем обстоятельстве.
— Я знаю, это часть выставленных мне условий.
— Ты собираешься меня трахнуть по чьей — то указке? Это должно меня чертовски возбудить, да? — вот теперь она снова злая.
Я знаю способ, который заставит ее заткнуться.
— Ты уже чертовски возбуждена, альби.
Раздвинув горячие складки промежности, накрываю указательным и средним пальцами чувствительный комочек плоти и начинаю растирать его, скользя вверх-вниз ритмичными быстрыми движениям. Это не нежная ласка, не прелюдия, все стадии которой мы прошли с лихвой в прошлом, это точечная атака на ее сексуальность.
— Ты не имеешь права…
Рика сжимает бедра, пытаясь остановить горячее вязкое желание, собирающееся внизу, но связанные руки и ноги ограничивают ее движения, делают уязвимой, беспомощной. Полностью в моей власти… Не думал, что меня может завести так сильно ее зависимое слабое положение. Знаю, что это нечестная игра, несправедливая, но когда похоть затуманивает разум, остаются лишь голые инстинкты и голод, нуждающийся в удовлетворении.
— Имею, Эйнин. Ты мне принадлежишь. И всегда будешь. Не сопротивляйся. Я не хочу причинить тебе боль, — прошу я, прислушиваясь к судорожному дыханию.
Ее сердце так сильно колотится напротив моей ладони, стискивающей тяжелую грудь. Дернув расшитый камнями лиф вверх, я освобождаю налившиеся упругие холмики и быстро смещаюсь таким образом, чтобы закрыть спиной Эрику от похотливых взглядов свидетеля нашего с Рикой незапланированного свидания. Не хочу даже думать, что этот извращенец делает сейчас, наблюдая за нами. Поочередно сжимаю и поглаживаю чувствительные соски, покрываю жадными поцелуями, больше похожими на укусы, ее шею. Чувствую себя оголодавшим зверем, поймавшим в свои когти долгожданную добычу, или заблудившимся в пустыне путником, добравшимся до колодца с чистой водой. Я не способен контролировать жажду и не собираюсь это делать. Мы не дети, а она давно не девственница. Никто не пострадает.