ромный караван, груженный продуктами, игрушками, книгами, учебными принадлежностями и одеждой следовал в бедные поселения, где помощь была жизненно необходима. Путь пролегал через Махрус. Разумеется, делегацию сопровождала охрана, но вооруженные военные не смогли защитить жену монарха от толпы бедуинов-работорговцев. Нападение было стремительным и кровавым.
— Какой кошмар!
Эрика вздрагивает, спрятав лицо у меня на груди и впиваясь пальцами в мои предплечья. Успокаивающим жестом глажу ее по спине, давая понять, что ей нечего бояться, пока я рядом. Дикие уроки прошлого необходимы, чтобы жестокие истории не повторялись в настоящем. Неважно, кто ты — дочь президента, королева небольшого государства, спецагент или простая девчонка — в мире, где мужчины занимают верховную позицию, можно выжить только находясь за сильной спиной. Малейшая ошибка может стоить жизни.
— Когда стало известно, что Малика не явилась в назначенное место, — продолжаю я, пропуская мягкие волосы Эйнин сквозь пальцы, — за ней отправился спецотряд военных. Король поехал вместе с ними. Догорающие автомобили, мёртвые тела людей, убитые верблюды, выпотрошенные коробки с благотворительной помощью, пески Махруса, пропитавшиеся кровью — король все это увидел своими глазами. Наверное, именно тогда он обезумел от горя, или позже, когда узнал, что среди тел убитых нет его жены. Или, когда масштабное расследование привело в Кемар, которым на тот момент правил Кахир — брат короля. Или Мактум потерял разум, пока искал Малику вместе с многочисленными солдатами по всей территории знойного Махруса и в каждом закоулке Кемара. Или, когда спустя полгода ее мертвое тело нашел торговый обоз, проходивший через пустыню. Все это время брат короля провел в тюрьме. Под пытками Кахир признался, что заплатил продажным торговцам за убийство Малики. Но ни слова не сказал, что торговцы похитили ее и держали в неизвестном месте целых полгода. Кахир знал, что король одержим своей женой, и ее страшная смерть его потрясет и ослабит, но не рассчитал силы, поставил не на тех игроков, которые предали его сразу же, как только Мактум начал действовать, Кахир недооценил силу ярости, которая придала характеру монарха беспощадность и умение не колеблясь наносить ответный удар. Битва за власть и корону была оглушительно проиграна. Король казнил своего брата на площади перед собравшейся озверевшей толпой, и в тот же день Кемар перестал существовать, как провинция Анмара.
— Это ужасная история, Джамаль.
Эрика периодически вздрагивала, пока я говорил. Она слишком близко к сердцу приняла историю жизни, любви и мученической смерти Карен Остен, европейской белокурой красавицы, наивно полагающей, что может что-то исправить в патриархальном мире, где все ещё сильны средневековые традиции.
— И она ещё не закончилась, — немного резко бросаю я. — Королева мертва, виновный в ее гибели казнен, Кемар задыхается от внутренних волнений и нищеты, а «Шатры Махруса» до сих пор существуют. Значит, их деятельность выгодна кому-то, Эрика. И думаю, что Ильдар Видад сможет мне приоткрыть завесу этой тайны.
— А если нет? Что, если он не знает, кто стоит за организаторами работорговли? Что, если он просто пешка? — предполагает Эрика.
Да, я знаю, что ей хочется преуменьшить размеры опасности, которая неумолимо надвигается на нас. Я же привык смело и трезво смотреть в лицо фактам, которые говорят мне совсем не то, что пытался втолковать Таир Кадер, отправляя на задание.
— Тогда бы его не искали спецслужбы двух стран. Ты влезла в очень опасную игру, детка. И чтобы выбраться из нее живыми, нам необходимо выяснить, чем так ценен Видад.
— Что ты пытаешься сказать? — надтреснутым голосом испуганно спрашивает Эрика, заглядывая мне в глаза.
— Я позабочусь о тебе, Эйнин, — в десятый раз повторяю я одну и ту же фразу в надежде, что она наконец-то отпечатается в ее подсознании.
— После всего услышанного я сомневаюсь, — качнув головой, Эрика отстраняется, ожесточённо глядя на меня. — Эти твари убили королеву. И чёрт знает, что еще они с ней делали в течение полугода, пока она была у них. Несчастная женщина, которая ничем не заслужила такую смерть, она хотела спасать жизни, защищать людей, помогать им…
— Никого не напоминает? — с мягкой иронией спрашиваю я.
В глубоких зрачках Рики вспыхивает знакомое упрямое выражение.
— Что ты имеешь в виду? — вздернув подбородок, воинственно спрашивает она.
— Спасать мир и защищать страждущих должны мужчины, Эйнин. Если бы Малика осталась в своем дворце под опекой мужа, то ничего бы не случилось.
— Если бы она была другой, то они никогда бы не встретились, — с огнем в глазах возражает Эйнин.
А ведь она права, черт возьми.
— И оба остались бы живы, — сухо отзываюсь я.
— Оба? — Эрика возмущенно смотрит на меня. — По-моему, ваш король прекрасно себя чувствует среди новых жен и наложниц.
— Ты так думаешь?
— Я не хочу думать о нем. Не его полгода насиловали ублюдки вроде Азиза, чтобы потом бросить умирать в пустыне, — упрямо и гневно бросает мисс Доусон.
Моя защитница угнетённых женщин, ошибочно считающая, что сможет выжить и справиться в одиночку.
— Женщина, ты или упряма, как Шайтан, или глупа, или не видишь очевидного. Безумным тираном Мактум стал после страшной гибели Малики. Короля убили любовь и горе. Нет ничего мучительнее чувства вины и беспомощности, а именно их мы испытываем, когда теряем дорогих нам людей. Мы должны защищать тех, кого любим, за кого несём ответственность, и, если они погибают, значит это наш просчёт и вечная боль. Приближенные Мактума знают, что королевская резиденция пустует, и уже много лет монарх живет один во дворце Малики. Все его жены — белокурые голубоглазые европейки видят короля тогда, когда он сочтет нужным навестить их. И нет никакого гарема с наложницами. Ни одна копия или подделка не заменят утерянное сокровище. Ни одна женщина не тронет сердце, если оно уже принадлежит другой. Но, если судьба разделила их, то он обязан жить дальше. Есть обстоятельства, которые не зависят от наших желаний. Стремление заполнить пустоту неумолимо будет преследовать каждого, кто однажды терял. Всеми возможными и доступными способами. Сдаться и предаться скорби и унынию — ещё больший грех, Эйнин. Двое сыновей от четырех жен — небольшое наследие для монарха большой страны. Искандер — старший, а Саид ещё ребенок. Но через пару лет он вполне сможет составить конкуренцию брату.
— История повторяется, — задумчиво отвечает Эрика. Я только что пытался ей сказать гораздо больше, чем она услышала. — Однажды голубоглазые принцы будут убивать друг друга в борьбе за престол отца. И я надеюсь, что ни одного из них никогда не убьет любовь, — она горько вздыхает, поднимая на меня предательски блестящий взгляд. — Ты только что разболтал мне государственную тайну?
— Это только слова, не подкрепленные доказательствами. Грустная легенда, которую ты будешь рассказывать своим детям.
Наши взгляды встречаются во внезапно возникшей тишине. Уверен, что мы думаем сейчас об одном и том же.
— Ты предохраняешься, Эрика? — проглотив образовавшийся в горле комок, спрашиваю я.
— Тебе стоило задать этот вопрос до начала дегустации, Престон, — ожидаемо вспыхивает девушка.
Она снова права. Но я не спросил и не воспользовался защитой. Потребность чувствовать ее вот так, вживую, кожа к коже, была сильнее доводов рассудка.
— Я принимаю таблетки, но они не защищают на сто процентов и против различных инфекций тоже бессильны.
— Рика, на мой счет можешь не беспокоиться. Я не настолько беспечен и беспорядочен в связях, как ты себе напридумывала.
— Это тоже только слова, не подверженные доказательствами.
— Извини, но справку с собой я не прихватил. Придется поверить на слово. — Эрика вызывающе фыркает, собираясь выдать очередную язвительную фразу, но я опережаю ее. — Ты назовешь мне координаты, Эйнин? Чтобы я никогда не винил себя потом в том, что допустил ошибку, не проявив настойчивость.
— Я знаю их. Разве этого недостаточно? — она тревожно кусает губы, бросая на меня настороженные взгляды. Небольшой диспут о контрацепции мгновенно забыт.
— Я должен убедиться, что там безопасно, — стальным тоном поясняю я.
Перед началом операции в мое распоряжение попала стратегическая карта, где обозначены все места дислокации агентуры АРС, штаб-квартир и территорий, попадающих под особый контроль спецслужб. Протянув руку, беру с прикроватной тумбочки гаджет и вкладываю в бледнеющие в полумраке пальцы девушки.
— Вбей сама.
И когда после непродолжительных колебаний Эрика Доусон выполняет мою просьбу, я забираю телефон. Открыв приложение, ввожу координаты, приближаю загоревшуюся точку. Брошенный, пустующий поселок на границе с Ираном, никаких крупных жилых центров вокруг. Территория выделана нейтральным серым цветом. Чисто. Облегченно вздыхаю и, приобняв Эрику за плечи, оставляю на виске самый невинный за последние сутки поцелуй, чувствуя, как сильно бьется пульс под моими губами.
— Спасибо, Эйнин, не бойся ничего. Ты все сделала правильно, — поддев пальцами ее подбородок, я смотрю в прозрачные сапфировые глаза, в глубине которых серым пеплом опадает сомнение. Опускаю взгляд на приоткрытые губы и снова возвращаюсь в бездонные омуты.
Я знаю только один действенный прием, способный изгнать недоверие и тревогу из голубых глаз мисс Доусон, и я воспользуюсь им. Она будет против… как обычно, она скажет, что больше не хочет, не может, не способна. Она будет рычать и царапаться. Но мне понадобится не больше пяти минут, чтобы усмирить дикую бунтарку, а еще через пять она будет кричать и извиваться подо мной, умоляя не останавливаться. Но я ошибся по большинству пунктов. Обхватив запястье горячими пальцами, Эйнин опускает мою ладонь на свою грудь и, не разрывая зрительного контакта, забирается на меня, расставляя согнутые в коленях ноги по обе стороны от моих бедер. Подсунув ладонь под упругую задницу, с силой сталкиваю наши тела. Оживший член упирается в промежность Эрики, острые розовые соски трутся о мою грудную клетку, губы в нескольких миллиметрах друга от друга. Дыхание смешалось, воздух трещит от вспыхнувшего напряжения.