— Не нужно быть гением, чтобы сложить очевидные события в определённую схему. А я далеко не идиот, Престон, или правильнее будет — Каттан? — прищурившись, язвительно бросает Видад. — Ты посвятил мисс Доусон в планы организации, на которую работаешь?
— Не думаю, что ты сам в курсе, Видад, — невозмутимо отзываюсь я.
— Спорное заключение, Каттан. Согласись, на территории Кемара у меня имеется весомое преимущество, — сдвинув брови, ублюдок окидывает меня насмешливым взглядом. — АРС не сунутся сюда, тем более ради спасения одного из своих агентов. Незаменимых нет, нам ли не знать? Я с удовольствием заменю тебя между ног мисс Доусон уже этой ночью. Жаль, что ты этого никогда не увидишь. Хотя если подумать… — пошлая мерзкая ухмылка кривит губы Видада, и я ощущаю, как замирает Рика за моей спиной, как острые ногти впиваются в мои предплечья сквозь банный халат. Мне даже кажется, что я слышу, как быстро колотится ее сердечко. — Она все еще мокрая после тебя, Каттан? Разгорячённая, влажная сучка. Как думаешь, сколько мне понадобится времени, чтобы заставить агента Доусон кончить?
Отродье Шайтана, я засуну твой поганый язык в твоё же анальное отверстие. Будешь вылизывать собственный зад, пока не подохнешь. Стиснув челюсти, я отвечаю Видаду ледяным тяжёлым взглядом.
— Во вторую спальню, Рика, — приказываю стальным тоном, обращаясь к оцепеневшей Эйнин. — Быстро. И без разговоров, — разворачиваюсь так, чтобы прицел Видада не мог захватить Эрику в тот момент, пока она перебежками продвигается к двери в смежную комнату. — Запрись! — ещё одно четкое указание.
Следом раздается механический щелчок замка. Умница. Может же… в исключительных случаях. Инстинкт самосохранения у мисс Доусон еще все-таки имеется. Самый главный враг женщины-агента — неконтролируемые эмоции, толкающие на опрометчивые поступки. Скорее всего поэтому процент женщин в оперативной работе критически низок.
— Ты думаешь, ее это спасет? — скептически спрашивает Видад, расслабленно опускаясь в кресло, ни на секунду не спуская меня с прицела Вальтера. Если бы он хотел выстрелить, то давно бы сделал это. Сукин сын тянет время, потому что ему, как и мне, нужны ответы. — Или хочешь выиграть ещё несколько драгоценных минут для своей жалкой жизни?
— Моя жалкая жизнь все ещё зачем-то тебе нужна.
Не обращая внимания на неотрывно движущийся за мной ствол, я направляюсь к панорамному окну; останавливаюсь в нескольких шагах и из-за портьеры пристально осматриваю открывающийся вид на вход в отель и парковку, сразу отмечая два блестящих черных внедорожника «G-Wаgеn», которых ещё час назад там не было. Несмотря на эротический дурман, в котором мы погрязли с мисс Доусон, я не забывал периодически в промежутках между страстными баталиями наблюдать за обстановкой перед отелем. Сомневаюсь, что в претерпевающем не лучшие времена городе многие могут позволить себе новые «G-Wаgеn». Если Видад планировал появиться инкогнито, то для кортежа стоило выбрать машины более скромного класса.
— Задавай свои вопросы, Видад, — сухо произношу я.
— Где гарантия, что ты ответишь правду? — скептически отзывается он.
— Гарантий тебе не даст никто, даже Аллах.
— Тогда мне проще убить тебя.
— Убивай, — передернув плечами, сдвигаю в сторону портьеру наконечником глушителя.
Стоя спиной к мудаку, держащему на мушке мой затылок, сложно сохранять хладнокровие. Тем не менее чутье подсказывает, что я сегодня не умру. Не здесь и не сейчас. Ильдар излучает бешеную ярость и озлобленность. Человек, уверенный в принятом решении, не проявляет эмоций. Только четкие слова и действия. Он делает то, что считает нужным, не рассуждая и не растрачивая драгоценные минуты на пустой треп.
— А свои вопросы задашь брату.
— Его здесь нет. Город закрыт, — делает уверенное заявление аль-Видад.
— Я же как-то оказался в отеле вместе с агентом ЦРУ Эрикой Доусон, — скептически отвечаю я.
— А ты не думал, что таков был план, Джамаль? — мышцы спины напрягаются, но я не двигаюсь с места, продолжая сканировать улицу внимательным взглядом.
Неприятный холодок пробегает по позвоночнику, когда я замечаю три серебристых Хаммера, въезжающих на стоянку. Автомобили останавливаются на одной линии с джипами Видада. Номера сбиты, окна максимально тонированы. Из автомобилей никто не появляется. С противоположной стороны к отелю движутся ещё два внедорожника, более мощные и бронированные. Дерьмо! Беглым взглядом оцениваю человеческие ресурсы вероятного противника. Двое мужчин в уличном кафе через дорогу, парковщик в форменной одежде и наушниках, трое псевдо-туристов в сувенирной лавке — все они не случайные прохожие и не наемники Видада. У меня достаточно опыта, чтобы вычислить подготовленного агента даже в толпе. Существует особый набор признаков, которые я разгадываю мгновенно, автоматически. Я уже говорил, что охотящийся хищник всегда узнает себе подобного, вычислит конкурента или противника. Самый незаметный, не вызывающий особого интереса парень, как правило, именно тот, кто, не раздумывая, выстрелит тебе в висок. Нищий, турист, водитель такси, курьер, посетитель кафе, читающий газету, клерк, спешащий на работу, суровый муж, отчитывающий прямо на улице свою жену или художник, малюющий карикатурные портреты — я сыграл множество подобных ролей в своей жизни. Итого — насчитываю не менее тридцати человек с учетом тех, кто находится в закрытых автомобилях. Вероятно, часть людей уже в отеле. А у меня только гребаный кольт и автомат, который находится в той комнате, где заперлась Рика. Каковы шансы, что оперативники, окружившие отель, и парни в «G-Wаgеn» Видада не играют на одну команду? Пятьдесят на пятьдесят. Расклад в любом случае не в мою пользу. Если меня вычислил АРС — я покойник. Если ЦРУ, заключившее договор с Видадом — я снова покойник. Второй вариант предпочтительней, потому что в данном случае у Эрики есть шанс выбраться отсюда невредимой.
— Сомневаюсь, что Управление американской разведки способно было спланировать ликвидацию собственного отряда. Попробуй придумать что-то еще, — от напряжения сводит скулы.
Я замечаю еще двоих внушительного телосложения бугаев в просторных кандурах, под которыми припрятано табельное оружие. Лица надежно закрыты куфиями и темными очками, что подтверждает мое подозрение о принадлежности агентов к высшему уровню подготовки. Шайтан, это не просто облава, а крупномасштабная операция. Какого хрена происходит? Проглатываю вставший в горле комок, сдерживая себя от резких высказываний.
— Что, если наша горячая девочка сама привела тебя ко мне? — продолжает Видад, и я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть в лицо ублюдка.
Это движение спасает мне жизнь. Пуля, выпущенная снайпером с другой стороны улицы, со свистом пролетает в миллиметре от моего лица, слегка поцарапав кожу на щеке. Оставив идеально ровное отверстие в стекле, раскаленный кусок металла со скрежетом врезается в обитую шелковыми гобеленами стену, застревая там. Я инстинктивно перемещаюсь влево, подальше от оконной рамы, занимая безопасную позицию и лишая возможности стрелка снаружи навести прицел на мишень — то есть на меня. Прижимаясь к стене спиной, я, прищурившись, смотрю в побледневшее лицо Видада. Его страх выдают бегающие глаза и мгновенно сжавшаяся поза. Трусы всегда боятся умирать, им плевать, насколько нелепо они выглядят в своих жалких ужимках.
— Что, Видад, стрельба по окнам не входила в планы? — яростно цежу я сквозь стиснутые зубы. — Эрика не могла знать, что операция американской разведки провалится. Она бы не стала так рисковать. Ни собой, ни другими членами группы.
— Пораскинь мозгами, Каттан. Операция усложнилась потерей опергруппы, но не провалилась, — брызгая слюной, нервно бросает Ильдар. Втягивая голову в плечи, он сползает на пол и на карачках передвигается к другой стене. — Думаешь, в Управлении не просчитали различные варианты? События не всегда идут по плану. Инструкции для того и созданы, чтобы предусмотреть все возможные варианты.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты же не глупый парень.
— Как они вышли на тебя?
— Какое это имеет значение. Разве не я должен задавать вопросы? — сучий выродок ещё пытается спорить.
— Целились в меня, а могли попасть в тебя, Видад. Мы оба сейчас в весьма подвешенном положении, не находишь?
— Ты не выйдешь отсюда живым, Каттан, — снова выдает самоуверенное заявление Видад, вытирает вспотевший лоб концом куфии и снимает ее резким движением, бросая в сторону. — Снаружи три десятка агентов американской разведки. Мне нужно знать, каким было твое задание, когда ты работал в Нью-Йорке.
— Какое это имеет значение, Видад? — насмешливо повторяю я его недавнюю фразу.
— Мне нужен ответ, Каттан, — Ильдар поднимает кольт в твердой руке. Несмотря на выступившую испарину от страха, его пальцы не дрожат. В глазах ледяная уверенность. Вот сейчас он опасен. Я повторяю его движение. Два стальных смертоносных отверстия направлены друг на друга. — Каким было твое задание? — ледяным тоном повторяет он.
— Ты уверен, что парни снаружи принадлежат американской разведке? — задаю стратегически важный вопрос. Я не знаю, сколько у нас времени до того, как оперативники начнут действовать.
— Да, — кивает Видад. — Я пришел за Эрикой Доусон, Каттан. Любого другого ты бы пристрелил на месте. Твоя цель — я. В случае неудачи — она лишний свидетель. Вторая пуля в твоей обойме предназначена для агента Доусон, Каттан?
— Ошибаешься, — пристально глядя в воспалённые глаза Видада, отрицаю я. — Она мне не нужна. Ей ничего неизвестно, может спокойно проваливать к своим.
— Надеюсь, малышка не сильно разочарована, слушая, как быстро ее Ромео отказался от нее? — язвительно бросает Ильдар.
Я бросаю на него снисходительный холодный взгляд. Идиот, никчемное подобие мужчины, зарабатывающее миллионы на торговле людьми. Женщина, ребёнок, мальчишка — ему певать. Человек для него — скот, убивая и продавая который можно извлекать материальные выгоды.