Пару часов назад ценой невероятных усилий мне удалось привести эмоции в равновесие, но один звонок вездесущего Кадера, заставший врасплох на середине пути, свел все мои попытки к противоположному эффекту. Таир решил убедиться, что я оценил его щедрость, и в качестве ещё одного жеста доброй воли, скинул мне отчет своих шпионов, приставленных к Искандеру аль-Мактуму. Я едва не въехал в двигающийся передо мной черный Мерседес, бросив всего один взгляд на полученные электронные документы. Пришлось припарковаться на обочине, чтобы изучить собранную следопытами Кадера информацию. Каждая строчка и вложенные фото и видео файлы взрывали выстроенные внутри бастионы самоконтроля, пока не уничтожились напрочь, заменив на первобытную ярость обманутого любовника.
Никогда не чувствовал себя идиотом, но Эрике удалось познакомить меня и с этим незнакомым мне ощущением, как и с многими другими, которые я не испытывал до встречи с бесстыжей сукой. Мне понадобилось полчаса на то, чтобы изучить предоставленную в отчете информацию, и ещё столько же на сопоставление данных с имеющимися фактами, которые говорили отнюдь не в пользу экс-агента американской разведки Эрики Доусон. Хотя начало казалось достойным уважения…. Как я и предполагал, ее действительно уволили из Управления после закрытого внутреннего расследования. И всю свою буйную энергию она направила в новую сферу интересов. Благотворительность, волонтерство, помощь детским домам. Эрика забросила модельную деятельность в сетях, удалив все откровенные снимки, и начала активно призывать подписчиков к участию в сборе средств в пользу нуждающихся детей. Похвальное рвение, правильная расстановка ценностей. Повзрослела девочка, взялась за ум, сменила ориентиры. Как бы не так.
Благородные порывы закончились с появлением Искандера аль-Мактума. Он нашел ее в одном из благотворительных центров. Они встречались несколько недель. Рестораны, кино, выставки, прогулки по городу, цветы, подарки — стандартный набор для зарождающейся интрижки. Принц покинул Нью-Йорк первым, и спустя некоторое время Эрика прилетела в Асад на его личном самолете, сообщив родным, что едет к любовнику. Сам Искандер не спешил афишировать отношения с бывшей американской шпионкой, и окружению представил гостью, как будущего руководителя, строящегося детского реабилитационного центра. В Асаде полно отелей и апартаментов, на территории резиденции Искандера находится не одно здание, однако он поселил ее во дворце, в котором проживает сам. Зачем? В целях экономии? Смешно, учитывая, что выкупленное на аукционе для Эрики алмазное колье стоит три миллиона долларов. Такие подарки не дарят наемным сотрудникам, случайным знакомым и даже любовницам. Чтобы заслужить благосклонность Искандера аль-Мактума, его щедрость и привязанность, надо сильно постараться. А в том, что Эрика Доусон способна удержать внимание мужчины, взяв его за яйца в прямом и переносном смысле, я убедился на собственном опыте.
Она спит с ним. Уверенность в сделанных выводах плотно осела в голове, прожигая огромную черную дыру в области сердца. Бог свидетель, я не знаю, что может ее спасти этой ночью от моего гнева. В текущий момент времени мне неважно, зачем она связалась с Искандером — по своей прихоти, приказам сверху, или назло мне. Какими бы ни были цели Эрики Доусон, они не оправдывают использованные средства для их достижения. Если я не убью ее сразу, то, возможно, дам шанс объяснить, кто она такая, черт возьми. Я придумал себе несуществующий образ, не желая прощаться с призраком невинной спасенной девушки. Я мог бы защитить ее от любого внешнего зла, используя силу и имеющиеся возможности, но от темноты, находящейся внутри, спасти невозможно, если она сама этого не захочет.
Вложенный в отчет видеофайл стал финальным штрихом, уничтожившим последние сомнения. Он был снят всего несколько часов назад. На аукционе, где мисс Доусон стала счастливой обладательницей самого дорогого лота из коллекции «Лакшери Корп» с говорящим названием «Страсть Афродиты». С камеры видеонаблюдения был изъят момент, где принц застёгивает ожерелье на шее своей спутницы. Он вплотную стоит за спиной Эрики, лаская пальцами ее кожу, склоняется, прижимаясь губами сначала к волосам, потом к открытой линии шеи. Она не сопротивляется, не шипит и не дерзит, не выпускает когти, позволяя ему лапать себя, прижиматься вплотную, вылизывать шею. Лицемерная расчётливая сука. Я несколько раз просматривал, как она с милой улыбкой благодарит его за подарок, целуя в щеку. Удивительно, как быстро испарился стервозный гонор своенравной пантеры рядом с наследным принцем, превратив ее в кроткую текущую кошку.
Весь оставшийся путь я боролся с желанием развернуться и поехать в обратном направлении. Остыть, успокоиться…. Наверное, это было бы мудрым и правильным решением, но стоило вспомнить благодарную улыбку, с которой она целовала Искандера, как я прибавлял скорость, до скрипа сжимая ни в чем неповинный руль.
— Джамаль? — встревоженный голос Аделы мгновенно возвращает меня в реальность, напоминая, что я все- таки добрался до конечного пункта. Вскинув голову, я вопросительно смотрю на бледную перепуганную женщину, сжимающую в руках серебристый клатч. Ее взгляд отчаянно ищет на моем лице хоть какое-то объяснение происходящему. — Я не заглядывала внутрь. Сделала все, как ты сказал.
— Дом под видео-наблюдением. Я проверю. Не сомневайся. Давно ее привезли? — бесстрастно спрашиваю я, забирая сумочку Эрики.
— Через несколько минут после твоего звонка, — тихо произносит Адела, все так же сверля меня настороженным взглядом.
— Сильно кричала? — разувшись, я справляюсь к боковой лестнице, ведущей на верхние этажи. Адела семенит следом.
— Нет. Девушка спала. Мужчина отдал мне клатч и отнес ее на руках в мастерскую. Я заперла двери и спустилась в гостиную, чтобы дождаться тебя, — докладывает Адела и добавляет шепотом: — Я не могла оставаться в своей комнате. Мне было жутко страшно, Джамаль, — остановившись, я оборачиваюсь, окидывая ее спокойным сдержанным взглядом.
— Я же сказал, что не о чем беспокоиться. Эта горничная — только моя проблема, — твердым тоном заверяю я всполошившуюся Аделу.
— Она почти сразу проснулась, и начала барабанить в двери. Умоляла выпустить, кричала, что ее похитили, обвиняла тебя в страшных вещах. Потом раздался жуткий грохот, словно она крушила мебель. Сейчас все вроде тихо, но я все равно беспокоюсь.
— Я тебя предупреждал, что именно так и будет, — прищурившись, я изучающе рассматриваю растерянное лицо женщины. — Ты же не говорила с ней через дверь?
— Нн-нет, — качает головой, отводя взгляд в сторону. Лжет. Говорила. Черт, неужели так трудно следовать прямым указаниям?
— Давай ты пойдешь в свою комнату, ляжешь спать и позволишь мне решать личные дела без твоего участия,
— стальным тоном проговариваю я, и Адела бледнеет ещё сильнее, обхватывая себя руками.
— Эта горничная похожа на девушку, которая изображена на портретах в мастерской, — невнятно бормочет женщина. — Я всего один раз взглянула, но мне показалось…
— Тебе показалось, — резко отрезаю я. — А теперь иди в свою комнату и забудь обо всем, что сегодня произошло. С девушкой все будет в порядке.
— Точно? — сдавленно спрашивает Адела, поднимая на меня мученический взгляд. Выгнув бровь, кивком головы указываю направление, в котором ей следует исчезнуть, пока я не потерял терпение. Тяжело вздохнув, женщина выполняет мое требование.
Дождавшись хлопка двери ее спальни, я поднимаюсь на верхний этаж, большую часть которого занимает моя студия. Остальное пространство разделено между спортзалом и традиционным кабинетом с рабочим столом, полками с книгами и сейфом. В первую очередь направляюсь именно туда. Нет, я не оттягиваю неизбежное, а собираюсь обеспечить сохранность личных вещей мисс Доусон. Открываю замок при помощи карты, в кабинете автоматически вспыхивает яркий свет. Прохожу к столу, и открыв клатч, вываливаю содержимое на натертую до блеска столешницу, попутно замечая, что, несмотря на размеры дома, Адела идеально справляется с уборкой. Мобильный телефон Эрики убираю в верхний ящик стола. Он может мне пригодиться в ближайшее время. Документы, банковские карты, ключи, разрешение на пребывание в Анмаре и удостоверение личности запираю в сейфе. Среди оставшихся на столе женских мелочей, вроде зеркала, помады и расчёски замечаю знакомые «шпионские гаджеты» агента Доусон, которые она использует в особо важных расследованиях.
Смазка и презервативы. И нет, бл*дь, это не шутка. Ожесточенно стискиваю челюсти, в глазах темнеет от нахлынувшей волны ярости, нарастающая пульсация в висках причиняет физическую боль. Шипованные, ультратонкие. Целых четыре штуки в упаковке. Из пяти, мать ее. Один, видимо, успела использовать по назначению.
Я устрою этой суке допрос с пристрастием. Она его долго не забудет.
Сунув тюбик со смазкой и презервативы в задний карман джинсов, оставшиеся побрякушки выбрасываю в урну и стремительно покидаю кабинет. Твердые шаги про мраморному полу звучат оглушительно в гнетущей тишине. Плевать, пусть дрожит и готовится. Десять метров по узкому коридору, и я на месте. Останавливаюсь перед запертой дверью, невольно прислушиваясь. По-прежнему подозрительно тихо, ни единого шороха. Только неровный стук моего сердца и прерывистое дыхание. Смирилась со своим положением или решила поберечь голосовые связки до моего прихода? Позже я посмотрю, чем она занималась, пока меня не было, и заодно проверю, что Адела успела сболтнуть.
Я не знаю, сколько времени провожу на полу, точнее будет сказать — полбутылки виски спустя. Эмоции поутихли, чувствую себя опустошенной, ощущая, как свинцом наливаются веки, но как только закрываю глаза, не могу уснуть из-за вращающихся перед внутренним взором черных спиралей, провоцирующих обострение вполне обоснованного чувства тревоги. Кажется, в душе воцарился долгожданный штиль, дыхание восстановилось, но что-то мне подсказывает, что это лишь краткое затишье, перед тем, как маятник эмоциональных качелей вновь начнет метать все внутри из стороны в сторону.