Одернув руку, он прижимается своей щекой к моей и едва слышно шепчет, согревая теплым дыханием:
– Ты создана для меня, Эйнин.
А потом резко встает, оставляя меня, оглушённую, разбитую, сидеть на полу, в куртке, пропитанной его ароматом, с ощущением его пальцев на моем лице и прикосновений на коже. Меня словно обокрали в одно мгновение, лишили самого главного. Где-то совсем близко слышны свист шин и рев мотора.
– Это я заберу, Эйнин, – говорит Джейдан Престон, взяв мой потрет, покрытый брызгами крови Мааба, – оборачивается, скользнув по мне долгим взглядом. – Ты была права. Я исправлю.
– Джейдан… – дернувшись, я хочу сдвинуться, не понимая, почему он так и не развязал меня.
– Если суждено я найду тебя, – улыбаясь, произносит он, и, повернувшись ко мне спиной, идёт к двери, которая распахивается практически перед его носом. За порогом из темноты июньской ночи первым появляется бледный Мэтью Доусон. Его взгляд быстро находит меня, и я вижу весь спектр тревоги, и облегчения, когда он понимает, что я жива. А потом отец смотрит на Джейдана. Я собираюсь крикнуть, чтобы они не арестовывали его. Что он меня спас. И замолкаю, беспомощно потрясенно наблюдая, как мой отец пожимает протянутую руку Престона, и что-то быстро и негромко говорит ему. Я не могу поверить своим глазам. Все происходит неправильно… Джейдан Престон, не оборачиваясь, проходит сквозь выстроившихся в шеренгу оперативников. Никто не останавливает его, не задает вопросов, не сажает в автомобиль, чтобы увести на допрос. Он уходит все дальше и дальше, пока не растворяется во тьме.
Снова.
Эпилог
«Если я – часть твоей Судьбы, когда-нибудь ты вернешься ко мне».
Эрика
Два месяца спустя
Я все еще пытаюсь принять тот факт, что временно отстранена от службы, и вместо того, чтобы нести в этот мир благо, и приносить пользу обществу, вынуждена мотаться со съемки на съемку, бегать по всему Нью-Йорку, находясь в вечном безумном поиске трендовых и красивых локаций для фотографий – последние два месяца я только и занимаюсь тем, что совершенствую контент своего профиля, уходя от откровенных фото, к более детальным и продуманным. Но даже бесконечное составление аутфитов и продумывание новых образов, сотрудничество с марками одежды и косметики, не отвлекает меня от мыслей, которые на самом деле трогают и тревожат мою душу. Я люблю заниматься фотографией и позировать, но никогда этого так много, и я бы безумно хотела окунуться сейчас в омут с головой в новое опасное задание, желательно включающее в себя командировку куда-нибудь далеко-далеко… в Европу, в Россию, Китай. Куда угодно, лишь бы избавиться от постоянного чувства того, что за мной пристально наблюдают: каждый час, каждую секунду, вездесущий следует за мной по пятам. Большой Брат и всевидящее око отдыхает.
Я не могу нормально спать, прекрасно зная о том, что нарушение моих личных границ уже однажды состоялось, и не один раз, а значит, пока я сплю, они могут быть безнаказанно пересечены снова. Я всерьез подумываю о том, чтобы завести роман с мужчиной, с которым буду жить вместе, чтобы вернуть себе возможность спать спокойно. Но то будет лишь иллюзия защиты. Проблема состоит еще и в том, что после чудесной встречи с «ядовитым любовником» я закрылась в себе еще больше. Мой невидимый кокон стал куда прочнее, и я не собираюсь подпускать к себе ни одного Коллекционера. На этот раз мое решение окончательное, и даже если на меня вдруг обрушится волна безумной страсти – такая, какая накрыла к Джейдану, не изменю свое решение.
– А для чего я создана?
– Ты создана для меня, Эйнин.
Эйнин. Что еще за Эйнин?! Я знаю перевод с арабского. Глаза. С уверенностью могу сказать, что так меня еще никто не называл. И это раздражает, напрягает, заставляет меня думать о том, что он имел в виду и вспоминать то, что мне привиделось в момент, когда Престон спас меня. И привиделось мне то, что не может быть действительностью.
Тот мальчик мертв. Это не Джейдан.
Или…
От одной мысли о том, что тем мальчиком был Джейдан, грудь сдавливает в дьяволские силки, я не могу дышать, словно вновь оказываюсь в тайном проходе, затянутым смогом и дымом. В том самом лазу, где во второй раз в жизни заговорила со своим синеглазым Богом, за которым наблюдала, кажется, все свое осознанное детство. Я уже давно не маленькая девочка, но я очень хорошо помню, как мысленно нарисовала себе нашу с ним сказку, достойную оказаться на страницах «Легенды Анмара». Не при таких обстоятельствах я мечтала познакомиться с юным художником. И слишком больно было понимать, как быстро я потеряла своего спасителя… не насмотрелась в его глаза, не узнала, как он развил свой талант, и он так и не успел мне назвать свое имя. Долгие годы я иногда мысленно благодарила его за спасенную жизнь, и невыносимо жалела, что элементарно не могу назвать юношу по имени.
И я дала ему свое, выдуманное. И только сейчас, сопоставив Джейдана и этого мальчика из моего давно забытого прошлого, поняла, что неосознанно, будто случайно, называла его… al`asad.
Мог ли тот мальчик выжить в мечети, где смерть, подобно парам летучего яда, овладела каждым сантиметром пространства? Здравый смысл кричит мне «нет», и я склонна верить ему… должно быть, во мне говорит дикое желание, слепая вера в то, что мой al`asad жив и вернулся за мной.
«Если суждено, я найду тебя», – мурашки медленно атакуют область затылка и плеч, стоит мне вспомнить брошенное напоследок обещание Престона.
Все это время, мое упрямство, вся напускная бравада «сильной и дерзкой» были лишь способом защитить свои нерушимые стены, и убежать от той части себя, какая проявляется во мне, когда я нахожусь рядом с ним. Возможно, истинной части меня. Девочки, рожденной на землях Востока. Я забыла о ней, забыла о том, кто я, когда поняла, что возвращаться к матери и отцу, братьям и сестрам, к детским мечтам о принце, белому солнцу и скрывающей тело парандже – слишком больно. Даже мысленно. Я отреклась от Медины, нацепила маску, подобную той, что одел на меня Мааб. Кажется, в тот момент, когда Джейдан снял ее с меня, он отчасти добрался до моей сути. Показал мне мое настоящее отражение.
Слабая, безвольная Эрика, зависимая от мужчины.
Пока я не желаю ее видеть, я не принимаю ее. Слишком долго училась быть сильной, слишком долго рядом не было никого, кто бы затмил в моих глазах того спасителя. И слишком глубоко я спрятала и воспоминания о нем, лишая себя самого дорого в жизни – чувств и эмоций, самого ее вкуса.
Мало кто знает, что девушка, которая источает притягательную и сексуальную энергетику на фото, и выглядит, как развратная жрица, очень давно не занималась сексом. И, честно говоря, нет никакого желания искать себе партнера, впускать кого-то в свое тело, после грубых действий Престона и больного «ядовитого любовника» который чуть было не замарал меня окончательно.
Возможно, я обманываю себя. Возможно, на Земле есть человек, с которым я до безумия хочу близости, но это всего лишь один из трех миллиардов мужчин. Мужчину, который все это время также носил железную и непробиваемую маску. Сейчас Джейдан исчез, и теперь наконец, раскрылись все факты о якобы бедном и неприкаянном творце, заблудшим в Нью-Йорк.
Как Мэтт и Стефан Смит могли скрывать от меня такую крошечную деталь? Как могли выставить такой идиоткой в глазах всех, кто был в курсе?
Как оказалось, все это время я гонялась не за «ядовитым любовником», а за специальным агентом АРС (анмарская разведывательная служба). Одинокий и непонятный миром художник – лишь долбанное прикрытие для агента АРС, кем и является Джейдан, мать его, Престон. Вот и весь секрет его «неприкосновенности», над которой я так долго ломала голову.
– Рика, ты все еще зла на меня? – нервный голос отца в трубке смартфона, заставляет меня скривить губы и подавить в себе желание нагрубить Мэтту при помощи глотка охлажденного кофе – на самом деле та еще гадость, но в июльскую жару я пью все подряд и почти совсем ничего не ем.
– Есть новости о Видаде? – непреклонным голосом интересуюсь я, игнорируя попытку отца вновь завести теплый разговор отца и дочери. Я не имею ничего против, но хочу, чтобы Мэтт осознал то, какой опасности он меня подвергал, скрывая от меня настоящий статус Джейдана Престона. Если бы я не смотрела в его сторону, я возможно бы обратила свой взор в сторону Джадира Мааба и чудесным образом бы предотвратила смерть Сальмы Рами. Если бы, если бы… столько «если бы», но случилось все так, как случилось. И все же, выводы Мэтт сделать должен. Что касается Ильдара: его самолет, отправившийся из штатов в Анмар пропал с радаров, канул в небытие. Все эти годы, Видад не являлся другом моего отца, а был лишь объектом наблюдения. Не понимаю, как отец мог скрыть от меня еще и это: стоит заметить, Мэтт не знал о попытках Ильдара сблизиться со мной – я сама упорно скрывала это от папы, но никогда не задумывалась о том, что этой выйдет мне боком.
Все это время Мэтт пытался установить связь Видада с Шатрами Махруса, но без прямых улик не мог допрашивать и обвинять Ильдара, так как Анмарец является родным братом главного советника действующего короля Мактума… даже вникать не хочу в иерархию, установленную в Анмаре сейчас, и вообще не особо хочу соприкасаться с Шатрами, в которых повидала столько ужаса и грязи. Или наоборот – слишком сильно хочу поучаствовать в этом деле, но будучи уверенной в том, что мне его не дадут, стараюсь не думать об этом.
Спецслужбы США знали, что «ядовитый убийца» связан с Ильдаром и, понимая то, что он попытается его подставить, объединили два дело в одно. Неудивительно, что в подобном расследовании были замешаны все структуры: правительство, полиция, ФБР и ЦРУ. А также, как уже выяснилось и АРС.
Кто бы мог подумать. Спецагент Джейдан Престон, в обличии легкомысленного художника, способный парой выстрелов хладнокровно лишить жизни. Еще при первой нашей встрече, я ощутила на себе его цепкий взгляд и сделала вывод, что такой бывает лишь у психов, маньяков или сталкеров… и первые два варианта полностью завладели моим разумом, в то время как по закону подлости, верным оказался третий.