– Многие индийские подрядчики брали у англичан заказы. Дедушка был лишь одним из многих и в основном работал в 1870-е годы, – пояснила Первин. – А в нынешней фирме только один мой родственник – брат.
– Брат? – Глаза миссис Банаджи вспыхнули. – Сколько ему лет?
– Двадцать один год. – Первин заранее знала, каким будет следующий вопрос.
– Женат?
– Нет. Родители позволят ему жениться, только когда он займет в фирме более высокое положение.
– Ага! Возможно, именно ваш брат будет строить следующую разливочную фабрику Содавалла – и познакомится с одной из моих дочерей. Как бы это было замечательно!
– Ах, я бы очень обрадовалась, если бы он смог приехать и погостить здесь подольше. Но наша строительная фирма работает только в Бомбее. Представляете, как сложно будет перевозить цемент и…
– Да-да. – Миссис Банаджи закивала всеми тремя подбородками. – Ну, не приедут, пусть хотя бы за строительство заплатят.
– Понятное дело! – Бехнуш аккуратно надела ей пряжу на пальцы. – Наши сваты очень щедры. Мы им постоянно говорим, что нам ничего не нужно, а они дают нам всё больше.
Первин заледенела.
– О чем вы?
– О новой разливочной фабрике, – пояснила Бехнуш, закрепляя нити на станке.
Первин об этом ничего не знала. Наверняка Бехнуш преувеличивает. И тут у нее возникла новая, страшная мысль: Содавалла ждут одолжений в уплату за то, что сын их женился по любви.
– Что с тобой, Первин? Ты не следишь за работой! – укорила ее миссис Банаджи.
– Грезит наяву о своем красавце-муже! – хихикнула Турна.
– Мама Бехнуш, а вы или папа Бахрам писали моим родителям про эту новую разливочную фабрику? – Едва слова слетели с губ, Первин осознала их недопустимую прямоту. Все подняли глаза от работы.
Глаза Бехнуш раздраженно блеснули.
– Давай не будем обсуждать мужские дела. Сейчас время заводить знакомства и изучать наши религиозные традиции.
Однако сказано было достаточно, чтобы Первин наконец-то поняла: Содавалла позволили Сайрусу на ней жениться не потому, что их тронула его любовь, а потому, что она из богатой семьи.
Мысли неслись вскачь. Может, и Сайрус стал за ней ухаживать только потому, что Эстер Вача упомянула между делом про состояние Мистри? Первин вспомнила, как он разглядывал Мистри-хаус, когда они вышли от Яздани. А потом он привел туда своих родителей – туда, а не в современный дуплекс ее родителей в парсийской колонии.
Но они с Сайрусом давным-давно любят друг друга. Между ними возникла такая дивная связь – есть и страсть, и взаимопонимание.
Вот только что реально дал ей этот брак? Мужа, который осуждает ее за строптивость. Заражение гонореей. Четверть каждого месяца в зловонном уединении.
Первин уставилась на ткацкий станок свекрови и подумала про незримые нити, которыми обвита она сама – будто силками, которые не разорвешь.
– Добрый вечер, папа Бахрам. А где нынче Сайрус? – спросила Первин у свекра в семь часов, когда он вернулся домой один. Ей хотелось поскорее увидеть Сайруса и избыть свои страхи.
– Он работает допоздна, – сказал Бахрам, снимая фету. Первин повесила ее на высокую стойку для шляп в прихожей и прошла за свекром в гостиную.
Мохит уже поставил бокал виски с содовой на столик рядом с креслом Бахрама, а теперь заводил граммофон. У свекра была привычка каждый вечер выпивать по хайболу под музыку Бетховена. Первин знала, что он предпочитает проводить этот ритуал в одиночестве, но на сей раз дело у нее было неотложное. Нужно было выяснить ситуацию с разливочной фабрикой.
– Что такое? – с рассеянным видом спросил свекор.
– Простите меня, папа Бахрам, меня беспокоит одна вещь. – Первин присела на краешек кушетки напротив. – Мне нужно задать вам вопрос.
Свекор снисходительно улыбнулся:
– Да, дорогая. Но сейчас у меня время музыки и коктейля.
– Я вас долго не задержу. Сайрус сразу после помолвки упомянул, что вы купили уже существующую фабрику.
– Ты имеешь в виду ту, которая за рекой, в Ховрахе.
– И вы хотите построить еще одну фабрику?
– Да, в Ориссе. А почему это тебя интересует?
– Мне интересно, не обсуждали ли вы строительство фабрики в Ориссе с моим отцом.
Он ответил угрюмо:
– Да, безусловно.
Подозрения ее всё крепли.
– Вы просили моего отца ее профинансировать? Или собираетесь попросить?
– А, ты хочешь в этом помочь, – произнес Бахрам с понимающей улыбкой. – Деловые вопросы и разговоры оставь мне. А твое дело – помогать маме, ладно? До Навруза всего несколько дней, она говорит, работы еще очень много. Она очень устала, а ты тут сидишь и болтаешь со мной. Ты должна быть с ней рядом.
– Да, папа. – Согласие она пробормотала исключительно из учтивости. При этом внутри все кипело. Не собирается она идти на кухню и вымаливать у Бехнуш разрешение помочь ей с готовкой. Вместо этого пойдет и отыщет Сайруса.
Всем известно, что женщине, не сопровождаемой мужчиной, небезопасно брать рикшу или тонгу. Можно нарваться на нечистого на руку возницу или столкнуться с уличными преступниками. Однако Первин уже давно подметила одного горделивого пожилого сикха, тонга-валлу. Он поджидал пассажиров на Саклат-плейс и выглядел чрезвычайно благонадежно.
Он тоже обратил на нее внимание.
– Вы новая невестка Содавалла, – сказал он в ответ на ее просьбу отвезти ее в Ховрах.
– Да. И я хочу съездить на разливочную фабрику.
Он посмотрел на нее серьезно:
– Ваши родные согласились отпустить вас одну?
Первин поняла, насколько подозрительно выглядит такая поездка.
– Я просто должна отвезти мужу одну нужную ему вещь.
Помолчав, возница кивнул.
– Ладно, тогда я вас отвезу. Мне случалось возить одного из ваших родственников, когда другой куда-то уезжал на машине. Дорогу знаю.
Было начало восьмого, всходила луна. Ее бледный свет и тусклые уличные фонари служили единственным освещением тонге, которая уверенно двигалась прочь из центра Калькутты.
Когда они пересекли мост, ведущий в Ховрах, вдоль неровной темной дороги горели костры. Возле хлипких хижин из картона и ткани маячили какие-то фигуры.
Она совсем не удивилась, увидев, что рядом с фабрикой Содавалла стоит чоул. Вряд ли многие из его обитателей работают на фабрике, но можно ведь еще и подбирать выброшенные бутылки и использовать по собственному усмотрению. Собственно, когда они проезжали мимо, какой-то человек как раз стоял возле мусорной кучи и продавал неведомую темно-коричневую жидкость в бутылках, которые Первин признала: в них разливали малиновую содовую. Продавал он, видимо, тодди, самодельный алкогольный напиток для бедняков.
Фабрика представляла собой длинное темное коробчатое строение, несколько окон в нем были освещены. Их золотистое свечение убедило Первин в том, что Сайрус, скорее всего, на работе. И хотя из дома она вылетела на крыльях гнева и страха, сейчас начала остывать. Она просто объяснит Сайрусу, как ей тревожно от того, что на ее родителей оказывают давление, – и Сайрус обязательно что-то предпримет.
Кучер остановился, и Первин обратилась к двум дурванам в форме, которые сторожили вход. Они пропустили ее внутрь – впрочем, судя по их равнодушному виду, пропустили бы почти кого угодно. Первин решила сообщить об этом Сайрусу.
Массивная входная дверь была закрыта на засов. Первин стукнула в нее несколько раз, подождала, а потом увидела в стеклянное окошко старого слугу в жилете и дхоти – он шел в ее сторону. Слуга откинул засов и остановился перед ней в обшарпанном деревянном вестибюле.
Первин осознала, что зубы у нее стиснуты. Она попыталась расслабиться.
– Я приехала к своему мужу. Мистеру Сайрусу Содавалла.
– Нет его! – ответил слуга, нервно мотая головой.
Возможно, он из-за акцента не понял ее бенгальского. Она терпеливо произнесла:
– Он работает поздно.
– Нет, нет. – Слуга тряс головой – движения дерганые, как у заводной куклы.
Из полуоткрытой двери в дальнем конце вестибюля донесся гул голосов. Не обращая внимания на бормотание слуги, Первин двинулась туда и распахнула дверь настежь.
За дверью оказалась опрятная приемная: стулья, пустующий стол секретаря. На стене висел в раме портрет Сайруса – он, улыбаясь, держал в руке бутылку с малиновой содовой. Вторая дверь с табличкой «Управляющий» была закрыта.
За этой дверью она услышала смех Сайруса и бас какого-то другого мужчины.
Первин отрывисто постучала.
– Явилась наконец! – крикнул Сайрус. Дверь распахнулась так стремительно, что Первин едва не упала вперед. Смогла, впрочем, устоять на ногах, а потом шагнула в кабинет, переводя глаза с бодрого встрепанного мужа на обстановку в комнате.
Как же это не похоже на кабинет его отца. Книжные шкафы вдоль стен заполнены бутылками: выставка всех содовых, фруктовых и алкогольных напитков, пива, лечебных настоек, которыми торгует компания Содавалла. Даже на большом письменном столе стояли бутылки, а также бокалы.
На еще одном письменном столе, в углу, стояла пишущая машинка, однако молодая женщина, вольготно устроившаяся на стуле рядом, никак не могла быть секретаршей. Она была бронзовато-смуглая, лет шестнадцати, с длинными волосами, стекавшими на полупрозрачное розовое сари. Почувствовав направленное на нее внимание Первин, девушка резко отвернулась в сторону, скрыв лицо. Когда она изменила позу, мелькнул изгиб обнаженной груди.
– Какой кошмар, – выдохнула Первин. На миг закрыла глаза – вдруг окажется, что это неправда. Но когда открыла, оказалось, что полуголая девица все еще на месте, а кроме нее, в кабинете еще два человека. В одном – он развалился в шезлонге – Первин признала близкого друга Сайруса, Декстера Давара. Вторым был индус по имени Бипин Дутта – она мельком видела его на свадьбе.
Бипин в неподдельном ужасе вскочил на ноги, Декстер же с пьяной ухмылкой развалился вальяжнее прежнего.
– Первин, что такое? – Сайрус железной хваткой схватил ее за руку.