Она напомнила себе, что сэр Дэвид Хобсон-Джонс достаточно умен, чтобы понять причины, по которым она не может согласиться. Закусив губу, Первин произнесла:
– Сэр Дэвид, я очень хотела бы вам помочь, тем более что меня чрезвычайно интересуют и криминология, и дактилоскопия. Однако, взяв у этих женщин отпечатки пальцев, я создам явственный конфликт интересов. Если полиция выдвинет обвинения против кого-то из членов семьи, я окажусь в ужасном положении, поскольку по факту выступлю против той, кого обязана защищать.
Сэр Дэвид посмотрел в чашку и, видимо решив, что чай достаточно заварился, наконец-то поднес ее к губам. Улыбнулся – похоже, оказалось самое то.
– Вы опережаете события. Отпечатки нужны, чтобы исключить непричастных. Если у нас в распоряжении будут отпечатки пальцев членов семьи, нам проще будет опознать отпечатки пришельца.
– Я прекрасно понимаю желание полицейского управления получить отпечатки пальцев этих женщин. Но комиссару следовало бы нанять женщин-констеблей, а не обращаться за помощью к юристам.
При этих словах она ощутила, как на место тревоги пришло понимание того, что за спиной у нее сила закона.
– Я желаю полиции всяческих успехов в расследовании, но, если я возьму у вдов отпечатки пальцев, я серьезно нарушу юридический кодекс – меня могут лишить адвокатского статуса.
– Лишить статуса? – Повисла многозначительная пауза. – Но вы пока не состоите в бомбейской коллегии адвокатов.
Отметив, как ловко он использовал против нее ее же собственные слова, Первин попыталась сохранить невозмутимость.
– Когда в бомбейскую коллегию начнут принимать женщин-адвокатов, обо мне будут судить не только по моим познаниям в области законодательства, но и по моим поступкам в качестве поверенного.
Советник снова поднес чашку к губам. Похоже, он сейчас выскажет еще одно возражение. Нужно быстро перехватывать инициативу.
– Могу я предложить вам одну вещь, сэр Дэвид? Если вы хотите быть уверенным в том, что за время расследования не произойдет еще одного преступления, стоит поставить в бунгало охрану. Без Мохсена вдовы и дети совершенно беззащитны. А что, если преступник вернется – или еще какой злодей, выяснив, что дом не охраняется, решит попытать удачу?
Сэр Дэвид Хобсон-Джонс аккуратно поставил на блюдце наполовину пустую чашку.
– Я постараюсь сделать так, чтобы в доме учредили полицейский пост.
– Это будет очень кстати, – сказала Первин, понимая, что их разговор может оказаться куда весомее, чем все ее прочувствованные беседы в полицейском управлении.
– У меня к вам будет еще одна просьба. Если вы согласитесь выступить посредником в разговорах со вдовами, вы ведь не нарушите адвокатской этики, верно?
– Конечно. При условии, что все дамы согласятся на такой разговор, – уточнила Первин.
Через пять минут советник губернатора уехал. Первин стояла у окна гостиной и смотрела, как «Серебристый призрак» исчезает вдали. Интересно, заговорит ли сэр Дэвид с Элис о том, что Первин представляет интересы Фаридов? Ну и попала же она в переплет!
Вернувшись в вестибюль, она набрала номер городского оператора и попросила, чтобы ее соединили с домом Хобсон-Джонсов. Трубку снял слуга, попросил подождать, пока он позовет мемсагиб.
Две минуты молчания – и вот в трубке наконец раздались шумное дыхание и радостное приветствие Элис.
– Алло, Первин! Мне очень хотелось тебя предупредить, что к тебе едет мой отец! Я даже позвонила, но ваш дворецкий сказал, что тебя нет дома.
Первин опешила.
– Твой отец сказал тебе, что едет сюда?
– Да. Уточнил твой распорядок дня – я ответила, что ты сегодня работаешь. – Голос молодой англичанки звучал немного нервно. – Ты согласна со мной и дальше разговаривать или я теперь персона нон грата?
– Насчет визита отца ты не беспокойся. Он попросил меня сделать одну вещь, чтобы помочь полиции, но, к сожалению, это не в моих силах – получается конфликт интересов.
– Не похоже, что ты слишком сожалеешь, – хмыкнула Элис. – Кстати, мы ведь по-прежнему собираемся вечером в кино?
Первин совсем забыла о собственном приглашении.
– Да чтоб его! Мне очень хочется, но у меня еще работы на много часов. Даже не знаю, успею ли.
– Очень досадно, – без всякого выражения произнесла Элис.
Первин, чувствуя себя виноватой, откликнулась:
– Элис, мне очень хочется с тобой повидаться…
– В этом я не сомневаюсь, но только если у тебя будет время. У тебя работа, и ты всегда будешь занята. Мне тоже нужно подыскать себе занятие.
Первин вздохнула – внутри против воли закипало раздражение: женщина, которая провела в Индии каких-то три дня, твердо убеждена, что здесь ей немедленно предложат работу.
– Элис, обещаю, что помогу тебе найти место преподавательницы. Но сегодня вечером мне придется поработать. И еще должна тебя предупредить: администраторы из университетов очень медленно отвечают на запросы.
– Понятно. – Элис сухо рассмеялась, почти так же, как ее мать. – К тому времени, как это произойдет, родители уже напечатают в «Таймс» объявление о моей помолвке.
Замечание Элис заставило вспомнить рассказ Разии о том, как мистер Мукри собирался выдать замуж Амину. Но женщинам из семьи Фарид грозит реальная опасность, Элис же изъясняется гиперболами. Это тоже раздражало.
– Да ну тебя, Элис. Тебя от этого защищает британское общее право.
– Ты в этом твердо уверена? Может, мне стоит воспользоваться твоими услугами? – издевательским тоном произнесла Элис. – Похоже, добиться внимания Первин Мистри, эсквайра, можно, только оплатив ее драгоценное время.
– Я вовсе от тебя не прячусь… – начала Первин, но в трубке раздался щелчок.
Она обидела Элис, причем подруга даже не стала слушать ее оправданий. Это несправедливо.
Проходя мимо портретов на лестнице, Первин поймала на себе строгий взгляд дедушки Мистри. Он не одобряет ее отношение к Элис или пытается напомнить внучке, что она отвлекается от дела?
Отмахнувшись от суеверий, Первин подошла к письменному столу, зажгла лампу под зеленым абажуром – ту, которая якобы давала самый яркий свет.
Желтый свет омыл небольшую стопку писем: они накопились за два дня, пока она пропадала на Малабарском холме. Сверху лежали письмо от клиента, в котором он оспаривал количество рабочих часов, за которые она выставила ему счет, несколько документов из Верховного суда касательно других дел. Все это казалось такими досадными мелочами в сравнении с основной ее задачей. Среди других оказалось еще и письмо из парсийской клиники Б. Д. Пети. По счастью, не от администрации и не с жалобой, а за подписью потенциального клиента.
Судя по имени, клиент был парсом: Сиямак Азман Патель. Никаких подробностей о себе он не сообщал, лишь просил, чтобы она посетила его в клинике и помогла с составлением завещания.
Первин оставалось надеяться, что бедолага доживет до того момента, когда она разберется с делами Фаридов, но теперь уже ничего нельзя было сказать наверняка. Она решила передать заказ в другую юридическую фирму, где с ним начнут работать незамедлительно.
Разобрав почту, Первин открыла портфель и выложила все документы, связанные с делом Фаридов, поверх своего бювара. Начала медленно перелистывать, выискивая хоть какие-то указания на то, что между Омаром Фаридом и Файсалом Мукри существует родственная связь. Ее не покидала мысль, что отделаться от Мукри мог кто-то из членов семьи ради личной или профессиональной выгоды. Никаких указаний не нашлось.
Первин досадливо перебирала бумаги – и тут заметила, что в них непорядок. Куда-то пропали первые страницы брачных контрактов всех жен. Это было некстати, поскольку именно на этих страницах значились имена их отцов и их домашние адреса. Теперь будет еще сложнее искать родственников, чтобы попросить о помощи.
Первин покусывала ноготь, пытаясь вспомнить, когда в последний раз просматривала документы. Кажется, перед беседой со вдовами, еще до гибели мистера Мукри.
А потом она забыла портфель в доме. Скорее всего, бумаги пропали именно тогда. Что в них могло быть для кого-то компрометирующего?
Ситуация не была тупиковой. У родственников вдов наверняка хранились копии, имелись они и в Верховном суде. Но ей эти материалы были нужны прямо сейчас.
Мысли ее прервало резкое дребезжание телефона. Может, звонит Элис, чтобы еще решительнее высказать все, что она думает? Первин просто сидела на месте, пока телефон не умолк.
В наступившей тишине она снова обратилась к бумагам Фаридов, сильно потрепанным от частого перелистывания. Не найдется ли в них ключ к смерти Файсала Мукри?
Телефон зазвонил снова, на сей раз Первин встала и сняла трубку.
– Алло?
Тишина, заполненная треском, а потом – три слова, произнесенные тихим нежным голосом:
– Мери мадад каро.
Звонивший сказал: «Помогите, пожалуйста».
– Кто звонит? – резко спросила Первин на хинди.
– Помогите! – повторила женщина по-английски с сильным акцентом.
– Вы звоните в адвокатскую контору Мистри? Кто это? Что случилось? – взывала Первин к неизвестной. Но через секунду раздался низкий гудок, оповещавший, что вызов завершен.
Насчет следующего своего действия Первин не сомневалась ни секунды. Она вызвала оператора и попросила соединить ее с домом 22 по Си-Вью-роуд. Оказалось, линия занята. Либо одна из вдов с кем-то болтала, либо трубку сняли с крючка.
– Вы можете прервать вызов? – спросила Первин. Такое случалось часто – местное население терпеливостью не отличалось.
– Невежливо, в такой-то час, – заметила оператор.
– Придется. Дело срочное!
Раздались щелчки, а потом оператор сообщила ей прямо в ухо:
– Никто не подходит, мадам.
– Соедините меня с полицейским участком Малабарского холма.
Голос у снявшего трубку был очень похож на голос Сдобного Сержанта.
Первин представилась и описала звонок, который, по ее подозрениям, был совершен из дома 22 по Си-Вью-роуд.