– И жена твоя не случайно появилась? – насторожилась Вика.
– Вот ее не ждал, – хмыкнул он, – но хорошо, что так вышло. Иначе ты меня к себе не пустила бы.
– Это точно! – подтвердила Вика. – С женатым – ни за что!
– Но теперь я холостой. Согласна?
– Я об этом подумаю, – сказала Вика. – Посмотрю на твое поведение.
Она не удержалась и хихикнула.
– Нет, комарик, не улетишь! – засмеялся он и привлек ее к себе. В этот раз она не сопротивлялась. – Угодила в паутину, не выпутаешься. Я хоть не паучок, но не выпущу.
– Может, я не хочу выпутываться? – сказала Вика.
– Так бы сразу, – он коснулся губами ее виска. – А то «нельзя»! Можно и нужно. Ну что, солнышко? Ты моя женщина, а я – твой мужчина? Навсегда. Согласна?
– Да! – прошептала она.
В следующий миг его губы нашли ее губы, и Вика провалилась в блаженство.
7
Проснулась Вика рано. Но не так, как уже привыкла – одна-одинешенька в постели. В этот раз голова ее покоилась на мужском плече, а сама она прижималась к сильному и горячему телу. Это было непривычно и сладко одновременно.
За окном светло. Шторы не могли сдержать напор солнечных лучей, и в комнате стоял мягкий, приятный полумрак. Вика зажмурилась и стала вспоминать события ночи. Все пошло не так, как она ожидала. Миша не стал наваливаться на нее, а принялся ласкать руками и губами. Те проникали в самые заветные места, и Вика погрузилась в усладу. Хотелось только одного: чтобы это длилось бесконечно. Волна страсти захватила ее, и в этот миг их тела соединились.
– Обними меня! – прошептал он. – Руками и ногами.
Вика подчинилась. Он подсунул руки ей под плечики, прижал к себе и впился в губы долгим поцелуем. Это оказалось еще слаще, хотя, казалось, куда больше? Он стал двигаться, все больше ускоряясь, поток блаженства переполнил ее, а затем словно прорвался.
– А-а-а! – закричала Вика. – А-а-а!..
Тело ее выгнулось и забилось в судорогах. Это продолжалось несколько мгновений, а потом волна блаженства схлынула, оставив слабость и умиротворение. Он выпустил ее из объятий и прилег рядом.
– Ну, ты и крикунья! – сказал, поцеловав в висок. – Соседей наверняка переполошила.
– Извини, – смутилась она. – Сама не знаю, что нашло. Никогда такого не случалось.
– Это называется оргазм, – просветил он. – Странно объяснять это врачу.
– Знаю, – обиделась Вика. – Но у меня не было. Ни разу.
– Вот козел! – выругался он, и Вика догадалась, в чей это адрес. – Бедный мой комарик! – он прижал ее к себе. – Отныне будет иначе. Ты будешь стонать и корчиться, кричать и умолять о пощаде. Только не дождешься – я жестокий.
– Не ври! – Вика чмокнула его в плечо. – Ты нежный и ласковый. Большой и добрый Миша-медведь.
– Ошибаешься! – возразил он. – Я суровый. Сейчас докажу. Готова?
– Соседи же услышат…
– Пусть завидуют! – хмыкнул он и прижал ее к себе.
Все повторилось. Опять Вика стонала и трепетала, пока не сорвалась на крик. В этот раз он заглушил его долгим поцелуем. Его язык проник ей в рот, вытворял там невесть что, но это оказалось слаще, чем в первый раз. А потом Вика уснула – сразу, как будто кто отгородил ее от окружающего мира черной, непроглядной шторой. И сейчас, вспомнив происшедшее, она ощутила желание, да такое сильное, что заныло в паху – там, где еще недавно селилась боль. «Стыдно! – одернула себя Вика. – Вожделею, как распутная девка. Это тем все мало!» Однако упрек не помог – желание не пропало.
Она повернула голову. Миша спал, глубоко дыша. Вика положила ладошку ему на живот и почувствовала, как тот подымается и втягивается. «Дышит правильно, – оценила. – Нижней частью легких. Тренирован. Да и тело у него на удивление мускулистое, без жира. Спортсмен? Интересно, чем занимался? Бокс, борьба? Для легкоатлета слишком крупный. Хотя движется легко, будто перетекает с места на место. Скорее всего, борьба…»
Как секретарь комсомольской организации факультета Вика много раз организовывала спортивные соревнования и сама участвовала в них. Без особого успеха, впрочем, но не это главное. Комсомольцы не должны видеть вожака исключительно на трибуне. Со спортом она так и не подружилась, а вот с физкультурой – да. Ежедневно делала зарядку, бегала трусцой, потому и не расплылась к своим годам, как многие сверстницы, выскочившие замуж и родившие детей. Может оттого, что их у нее нет? «Мы, кстати, не предохранялись! – спохватилась она. – Он не предложил, а я забыла. Ерунда! – подумала мгновением спустя. – Ничего не будет. Я болела, менструальный календарь сбился».
Она убрала руку с живота Миши, приподнялась и, опершись на локоть, стала рассматривать его лицо. «И почему решила, что у него оно простоватое? – удивилась минуту спустя. – Скорей, мужественное. Он, несомненно, красив, кого-то из артистов напоминает. Олялина? Нет. У того слишком суровый облик. Абдулова? Тот сладкий. Янковского? Не такое интеллигентное лицо. Киндинов? Пожалуй. Близнецами их не назовешь, но скажи, что братья – поверят.
Она не удержалась и чмокнула его в нос. Веки Миши дрогнули. В следующий миг сильные руки сгребли Вику, и она оказалась на нем сверху.
– Меня, кажется, комарик укусил? – грозно спросил он.
– Комариха, – уточнила Вика. – Комары-самцы кровь не пьют, только самки. Мы такие! – она приняла грозный вид.
– Для тебя – хоть последнюю каплю! – улыбнулся он. – Сердечко ты мое! Птичка нежная, ласточка белокрылая…
Он стал целовать ее, шепча нежные слова, и на Вику накатило блаженство. Его руки и губы вновь ласкали ее тело, пока они, наконец, не слились. В этот раз он был нежен, осторожен и нетороплив в движениях, что не помешало ей переполниться страстью и излиться в крике. Она удержала его внутри, своевременно прикусив губу. Опустошенная и расслабленная, мгновение лежала, переживая случившееся, а затем зашарила под подушкой.
– Держи! – он протянул ей полотенце. Вика сунула его в промежность и зажала бедрами.
– Надо будет таблеток купить, – сказала. – Ведь не предохраняемся.
– Охота травить себя всякой гадостью, – хмыкнул он. – Они ведь гормональные. Разнесет, как мою бывшую супругу – она на них сидела. И, главное, зачем? Беременей и рожай – тем более, пора.
– Ты серьезно? – напряглась Вика.
– Нет, шучу! – нахмурился он. – Забыла, что вчера сказал? Ты моя женщина. Вот разведусь, и распишемся. Или ты против?
– Мы едва знакомы, – слабо возразила Вика. Услышанное ошеломило ее.
– Как по мне, так более чем достаточно, – возразил он. – Знаешь, как женился мой дед? Пришел в соседнюю деревню постучать в волейбол. До войны это была популярная игра. Команды – смешанные: девушки и юноши. За противников играла бабушка. Постучали в мячик, покричали, после матча дедушка подошел к бабушке и позвал ее замуж.
– А она?
– Согласилась. Он ей тоже понравился. Назавтра собрала вещи и перебралась к мужу. До войны с этим было просто: ЗАГС считался не обязательным. Детей регистрировали, потому что без этого никак, а вот брак не всегда. Свадьбу справили простую, деревенскую. Вместе прожили долгую жизнь. Дед умер пять лет назад, бабушка в прошлом году. Сердце отказало – ей за восемьдесят было… Я в деда.
– Один раз ты уже поспешил и ошибся! – напомнила Вика и прикусила язычок.
Он не обиделся.
– Было, – кивнул. – Но с тех я многое видел и научился разбираться в людях. Мой жизненный опыт прямо вопиет: эту женщину упускать нельзя! Студентка, комсомолка, спортсменка[18], – улыбнулся он. – Да еще справная хозяюшка.
– Это ты с чего взял? – удивилась Вика. – Про хозяюшку?
– Элементарно, Ватсон![19] – улыбнулся он. – Ты ведь не планировала вчера пригласить меня к себе?
– Нет, – кивнула Вика.
– А тут я нарисовался. Захожу, а в квартире идеальный порядок. Ни тебе разбросанных вещей, ни посуды в мойке.
– Надо же! – удивилась Вика. – Разглядел.
– С серьезными намерениями ехал, так что непременно. Я хитрый и расчетливый.
– И к какому выводу пришел?
– Что ты идеал, мечта мужчины.
– Не перехвали! – фыркнула Вика.
– Такое невозможно. Каждый день буду говорить, какая ты красивая и необыкновенная. И что мне невероятно повезло. Это правда.
– Миша! – дрогнувшим голосом сказала Вика. – Спасибо!
– За что? – удивился он.
– За то, что исцелил, вернув меня к жизни. За то, что появился в ней, да еще такой, о каком я не мечтала. Сильный, умный, добрый. Настоящий мужчина!
– А вот это зря! – хмыкнул он. – Мужчин хвалить вредно – надуваются, как индюки. Нас нужно держать в черном теле: ругать, отчитывать и бить. Заведи плетку или хотя бы палку.
– Ты серьезно? – изумилась она.
Он захохотал.
– Миша! – рассердилась она. – Прекрати! Я тебя мало знаю и не могу понять, когда шутишь. Может, и замуж звал понарошку.
– А вот это обидно, – насупился он. – Я тут, понимаешь, распинаюсь, а в ответ вижу недоверие. Значит, так, невестушка! Для начала приведем тебя в приличный вид. Бриллианту – надлежащая оправа! – он снял ее с себя и положил поверх одеяла. Сел рядом. – Так, – заключил, окинув взглядом. – Размер одежды сорок четвертый.
– Сорок шесть, – возразила Вика. – Не учел грудь.
– Точно! – хлопнул он себя по лбу. – Размер второй?
– Два с половиной, – уточнила она и пожаловалась: – Лифчик трудно подобрать: один жмет, другой велик.
– Найдем! – успокоил он. – За границей линейка шире. Объем груди девяносто сантиметров…
– Восемьдесят восемь, – поправила она.
– Талия шестьдесят.
– Пятьдесят восемь.
– Бедра девяносто.
– Девяносто два.
– Рост сто семьдесят.
– Сто семьдесят пять, – поправила Вика и пожаловалась: – С кавалерами на танцах трудно – высокая. Парни не хотели приглашать, потому что многие ниже. Особенно, когда я на каблуках.
– Это не беда, – отмахнулся он. – Мужчина у тебя есть, а с другими танцевать не фиг. Продолжим?