Ло
Ло это вам не ла. Эта частица несет более драматичный оттенок и добавляется в конце трагично-восклицательных утверждений.
Die lor! – Что-то вроде «умереть не встать», может означать, что отчет еще не готов, а шеф требует его со всей прилагающейся документацией себе на стол через три минуты.
What
Восклицательная частица, означающая что-то вроде «это же очевидно».
I didn’t take it, what! – Не брал я ваш степлер, с ума вы, что ли, тут посходили!
Старым словам новое значение
Некоторые английские слова обретают здесь вторую жизнь с совершенно новым значением.
Last time означает вовсе не в прошлый раз, а раньше.
Last time I was very slim one. – Давным-давно я был такой стройняга.
Send помимо обычного значения отправить еще означает здесь подвезти. Если вас просят send me to the airport, то подразумевается, не запечатать человека в посылку и отправить почтой в аэропорт, а отвезти его туда на машине.
Got означает наличие чего-либо. В самом деле, что мучиться с «there is», «there are» или спрашивать «have you got», когда все решается одним простым «got».
Got change or not? – Сдачи не будет?
Краткость
Краткость – сестра не только таланта, но и всех англоговорящих малайзийцев. Не утруждаясь особо вопросами грамматики, времен и согласования, они переходят непосредственно к сути:
– Paid already?
– Not yet paid.
– Where got? означает примерно «How can this be possible?» (По-моему, вы слегка загнули.)
Предлоги
В рамках традиции краткости и лаконичности малайзийцы часто заменяют глаголы предлогами. В самом деле, кому нужно говорить «switch off the air conditioner» (выключи кондиционер), когда можно просто сказать «off the aircon» или даже «off lah aircon», если просьбе следует придать несколько укоризненный оттенок.
Вам чиз послайсить или целым писом?
Сами того не замечая, малайзийцы часто вплетают в английскую речь малайские слова и выражения. Это происходит настолько автоматически, что не всегда удается этого избежать в беседах с иностранцами, которым такие словечки незнакомы. Например, «макан». Хотя, конечно, нужно очень постараться, чтобы, живя в Малайзии, не знать, что такое макан. Макан – еда, есть – одно из самых излюбленных слов. В «макан» вкладывается столько гурманской страсти, сколько не могут содержать никакие английские lunch, dinner, dining, eating и так далее.
Come for makan – приглашение в гости на обед или ужин.
Makan already? – забота, поели ли вы (иногда заменяет приветствие).
Boleh означает быть возможным, мочь. Слово-символ Малайзии. В начале 1990-х премьер-министр Махатхир Мохамад придумал лозунг в поддержку олимпийской сборной Малайзии: «Malaysia boleh!». Малайзия может! С тех пор употребление этого выражения вышло далеко за пределы темы спорта. Оно служит предметом гордости малайзийцев, но иногда несет несколько ироничный оттенок и рождает ряд шуток на тему того, что в Малайзии возможно все.
Архаизмы
В словарный запас малайзийцев входит много архаизмов с колониальных времен, которые в современном английском уже не используются даже в самой Великобритании. К примеру, английское outstation в значении за городом или за границей можно встретить разве что в новеллах Сомерсета Моэма. А здесь это вполне обычное слово.
Малайское gostan означает дать задний ход на машине и происходит от вышедшего из употребления английского to go astern, что означает дать задний ход судну.
Ну и напоследок. Местных жителей страшно радует, когда иностранцы понимают их манглиш или бахаса роджак (смешение английского с малайским). А если иностранец еще и в тему ввернул «макан» и «ла», то они и вовсе приходят в восторг и называют такого иностранца pandai, то есть умный или способный.
Житейская мудрость – если вы хотите мне что-нибудь успешно продать, не называйте меня «сэр».
Время от времени меня в Малайзии называют «сэр». Приносят вот так кофе в кофейне и говорят: «Ваш кофе, сэр». Или берут у меня два ринггита у шлагбаума платного шоссе и улыбаются в окошко: «Спасибо, сэр!» Первое время я, конечно, страшно пугалась и думала, что за жуткие метаморфозы, должно быть, творятся со мной, что из хрупкой «мисс» я в тропиках превратилась в небритое «сэр».
Выяснилось, что это не я, а издержки малайзийской образовательной системы. А именно системы обучения английскому языку, которая хромает на обе ноги. В результате по-английски они тут говорят, но, как видите, своеобразно. Не все, например, различают «сэр», «мэм» и «мисс», хотя и смутно понимают, что все это вежливые обращения. Так что я к таким особенностям отношусь теперь внешне спокойно, хотя на «сэра» все же внутренне делаю стойку. Сегодня, например, вздрогнула, когда на стоянке мне предложили: «Вам машину не помыть, сэр?!» Отказалась.
Интервью с востоковедом В. А. Погадаевым
Каждому, кто хоть сколько-нибудь всерьез интересовался малайским языком, культурой и историей Малайзии, знакомо имя Виктора Александровича Погадаева. Это известный востоковед, кандидат исторических наук, автор множества книг, нескольких малайско-русских словарей и справочников по Малайзии и региону. Благодаря ему русская классическая и современная литература доступна и на малайском языке. А русскоязычный читатель может познакомиться с произведениями малайской прозы и поэзии. Виктор Александрович – человек-энциклопедия. За долгие годы нашего знакомства я не перестаю черпать что-то новое для себя в каждую нашу встречу.
В этот раз пандемия продиктовала свои условия, и мы встретились в зуме, перекинув цифровой мост между Москвой и Куала-Лумпуром. После десяти с лишним лет работы в Малайзии Виктор Погадаев не так давно вернулся в Москву, пишет книги и преподает малайский язык и историю студентам нескольких ВУЗов.
Эта длительная командировка в Малайзию не была для него первой. В 1960-х студент индонезийского отделения Института стран Азии и Африки МГУ изучал малайский как второй иностранный, но не питал особых надежд когда-либо увидеть Малайзию своими глазами. Дело в том, что Советский Союз дружил тогда с Индонезией, куда шли огромные поставки советской военной техники. Индонезия же находилась в конфронтации с Малайзией. СССР сделал ставку на Индонезию, назвав Малайзию детищем неоколониализма. Все изменилось после падения режима Сукарно[13] в Индонезии с приходом к власти там антикоммунистически настроенного правительства. Отношения с СССР тут же охладели. В 1967 году Советский Союз установил дипломатические отношения с Малайзией. И нежданно-негаданно открылась возможность для троих студентов отделения, изучавших помимо индонезийского еще и малайский язык, отправиться на год в Малайзию на стажировку. К ним присоединилась единственная студентка из ЛГУ.
Практику проходили в старейшем университете страны, Университете Малайи, где почти полвека спустя Виктор Александрович уже сам преподавал русский язык и культуру малайзийцам. Преподавал, между прочим, с огоньком и большим энтузиазмом, которые он вкладывает во все свои начинания. В один из моих визитов в университет из кабинета профессора мне навстречу вышел малайзийский студент с топором. «Достоевского изучают», – предположила я. «Нет, кашу из топора варим. Студенческая самодеятельность», – поправил Виктор Александрович.
«Малайзийцы не знали, что с нами делать в 1970-м», – вспоминает он свой первый визит. Соглашение об обмене студентами было на радостях подписано, но программ для обучения иностранных студентов не существовало. По собственной инициативе и с разрешения ректора студенты были вольны посещать любые лекции университета на малайском языке. Из самых ярких впечатлений – месяц жизни в деревне в малайской семье. Вот где произошло боевое крещение и знакомство с настоящей народной культурой. Для более полного погружения и, видимо, чтобы не сбивать с толку малайцев иностранными именами, студентам присвоили малайские имена. Так Виктор на месяц стал Абдуллой.
Мне интересно, какое впечатление произвела Малайзия того времени на моего собеседника. Судя по тому, что мне удалось найти и прочитать о Малайзии начала 1970-х, – это другой мир. «Страна была совсем другая», – подтверждает он. Хиджабы были редкостью, женщины в деревнях и вовсе обходились повязанными на талиях саронгами. Из развлечений Виктор Александрович вспоминает малайские танцевальные салоны. Вход в них был платным. Билет включал возможность потанцевать с одной из профессиональных танцовщиц. Танцевали джогет, традиционный малайский танец, возникший в Малакке под влиянием португальского браньо.
В местную кухню студенты нырнули смело и сразу. «Любимым блюдом в те годы у меня была лакса, – вспоминает Погадаев. – Порция стоила 50 малайзийских сенов. Но правильную лаксу еще нужно было поискать. Поиск часто увенчивался успехом на шикарном ночном базаре на набережной недалеко от мечети Джаме. А к куриному супу еще и бесплатно давали добавку бульона», – со студенческим энтузиазмом в голосе вспоминает мой собеседник. Я сразу чувствую связь поколений и понимаю, что и в Малайзии есть вечные ценности: местная кухня, в частности лакса, и возможность потолкаться на ночном базаре.
В те годы Малайзия все еще переживала разгар борьбы с коммунизмом.
– Как это ощущалось? – спрашиваю я.
– Никак не ощущалось, – говорит Погадаев. – Лишь в прессе изредка писали о захвате групп коммунистов-террористов, как их тут тогда называли. Хотя, конечно, удивительно, что нас, студентов из коммунистической страны, пригласили тогда на стажировку в Малайзию.
Он вспоминает, как вместе с малайзийскими друзьями они поехали на машине из Куала-Лумпура на Лангкави, набившись впятером в маленький «Фольксваген». На обратном пути, уже в сумерках, проезжали по джунглям штата Перак, где как раз шла партизанская война с коммунистами. И машину остановил полицейский кордон. «Ребята были в обмороке», – смеется Виктор Александрович. Место нехорошее, полиция, а тут еще в машине самый настоящий, хотя и легальный, коммунист. Попросили его натянуть кепку на лицо, чтоб не заметно было, что иностранец. Все были примерно одинаково покрыты загаром, и с кепкой на заднем сиденье можно было сойти за местного. Увидев на лобовом стекле машины стикер университета, полицейские махнули рукой, чтоб студенты проезжали. А кроме того, кордона за весь год Виктор Алекса