— Да вы лежите, лежите! — захлопотал Вань-Вань с участливым выражением на симпатичном лице, как будто подумав, что Лейтенант прямо сейчас собрался бежать на поиски Семеныча. — Набирайтесь сил! Нам они ой как понадобятся!
— Из-за самолета? — спросил Лейтенант.
— Из-за него! — подтвердил Вань-Вань, скорбно покачивая головой. Этим покачиванием он как бы выражал сожаление по поводу того, как подвел его Семеныч своим исчезновением в тот самый момент, когда все силы и средства Страны Советов в данном регионе мира были брошены на поиски потерянного летунами бомбовоза с неизвестно чем на борту.
— Кстати, из Москвы сообщили, что американская авианосная группировка в Средиземноморье внезапно снялась с якоря в итальянском Бриндизи и уже прошла Гибралтар! Угадайте, зачем! С трех раз!
Действительно, угадать было нетрудно. Лейтенанта вновь стала мучить совесть. Подумав, что ждать откровенного разговора с Семенычем ввиду его исчезновения больше не имеет смысла, он, откашлявшись, глухо сказал:
— Товарищ полковник, мне надо вам кое-что сообщить…
— Что ж, — спустя некоторое время резюмировал Вань-Вань, — вы, товарищ лейтенант, приняли пусть и несколько запоздалое, но все же правильное решение! Правда, легче стало?
Лейтенант кивнул. Теперь его немного мучала совесть уже из-за Семеныча, который совершенно очевидно по какой-то загадочной причине не передал важнейшую информацию непосредственному начальству. Зато он действительно избавился от тяжелой ноши.
— Осталось лишь отдать мне кассету! — Вань-Вань с улыбкой приглашающе протянул руку.
Лейтенант испытал и тут же подавил в себе мгновенное желание притвориться дураком и спросить: «Какую кассету, товарищ полковник?».
Поскольку он продолжал колебаться, улыбка Вань-Ваня немного потускнела:
— Вы ведь сделали копию? Вы же понимаете, насколько важна эта запись?
Вздохнув, Лейтенант потянулся к висевшим на стуле брюкам, достал кассету из застегнутого заднего кармана и молча положил ее на ладонь Вань-Ваня:
— А почему Семеныч не отдал вам оригинал?
Главный разведчик покачал головой, как бы в тяжелых раздумьях о столь странном поведении своего приятеля, и пристально посмотрел в глаза Лейтенанта. Теперь уже он, казалось, колебался, стоит ли отвечать на вопрос.
— Как вы понимаете, вряд ли он забыл! Думаю, рановато говорить и о возможном предательстве… Лично я пока склоняюсь к другой версии. Мне кажется, Семеныч связался с конкурентами…
— Что значит — конкурентами? — спросил наивный юноша, еще не знавший о полувековой вражде между госбезопасностью и военными.
— КГБ! — сухо ответил полковник, продолжая буравить Лейтенанта своими немного раскосыми, вдруг ставшими непривычно колючими, глазами. — А это, брат, похуже, чем предать маму и папу!
— Почему? — вновь был задан наивный вопрос.
— Потому что, милый мой, у военного разведчика есть только один папа! Он же, кстати, и мама! А сидит этот папа-мама в здании на Хорошевском шоссе. В том, что со множеством стекол и которое называют «Аквариум». У него погоны генерала армии, его должность — начальник Главного разведывательного управления! Ясно? Вот кто для нас Родина! Которая нас, мой юный друг, и бет, и кормит! Запомните это и никогда не забывайте!
Лейтенант, воспитанный на русской и советской литературе патриотического содержания, с некоторым сомнением кивнул, переваривая новую концепцию столь важного для СССР понятия. Она, прямо скажем, заметно отличалась от песни «С чего начинается Родина…» и всего, что сумела вдолбить в его голову советская система образования.
— Так вот, скорее всего, наши коллеги с Лубянки затеяли некую непонятную пока комбинацию! Пусть с ними разбирается Аквариум!
Вань-Вань сделал паузу. Лейтенант вдруг тоскливо подумал, что прямо сейчас начальство принимает решения, которые надолго, а может и навсегда, разлучат вляпавшегося в историю романтика с очаровательной особой женского пола. Он почти угадал.
— В общем так, товарищ лейтенант! Будете пока при мне — помогать с поисками самолета! Переводить «Черного Петуха» придется на ходу! Магнитола уже есть? Вот и хорошо! Там, на юге, поближе к передатчику, прием будет еще лучше! А все остальное пока замкнем на наших ребят здесь, в Луанде!
— А как же советники радиобригады?
— Ильич, с его-то талантами, пиво и так продаст! Чего застеснялись? Думали, не знаю, что там у вас происходит? Они же наперегонки друг на друга стучат! Советская школа выживания! Боевое братство в действии! В общем, если им понадобится помощь, то пусть хорошо попросят старшего миссии! Глядишь, и вымолят толмача на пару часов! А больше им, между нами, девочками, и не надо! Наш таинственно пропавший друг и вы, товарищ переводчик, выполняли как минимум семьдесят процентов полезной нагрузки, еще процентов двадцать — капитан Коля! Ну а остальные десять в солнечный день и не с похмелья, может, Ильич на-гора и выдавал!
— А парторг? Дядя Миня?
— Шутить изволите! Единственное, на что способен этот дебил, — отгонять помехи от антенн! Своей балбесиной! Седина в бороду, бес в ребро! Давно его отправить надо было, да с замполитом связываться не хоту — парторг все-таки! На вас, кстати, тоже успел пару доносов накатать! «Распитие спиртных напитков», «заигрывание с представителями подсоветной стороны» и — это мне понравилось больше всего! — «склонение к сожительству несовершеннолетних»! И кого это он, хе-хе, имел в виду?
Лейтенант почернел от злости.
— Да-да, привыкать надо смолоду! Армия — школа жизни! Трахни ближнего и не забудь дальнего! А то дальний приблизится и трахнет тебя! Не люблю матом, но тут иначе не скажешь!
Вань-Вань сделал паузу и вновь критически осмотрел осунувшееся лицо Лейтенанта:
— Конечно, нашим врачам верить — себя не уважать! Но на основе личного опыта могу сказать, что, пусть и ограниченная, но какая-то работоспособность у вас до следующего приступа сохранится… Пить, правда, не советую! Печенка, тьфу-тьфу-тьфу, молодая, но лучше судьбу не искушать, а то еще и гепатит заработаете… Что же касается врачебной помощи, то таких медиков мы и в других местах найдем! А если и нет, то, может, это и к лучшему! Наши-то могут так полечить, что всю недолгую оставшуюся жизнь придется таблетки жрать! В перерывах между капельницами! В любом случае, лучше уж малярия, чем быть застреленным в спину чекистами! На бесптичье, разведчик, и задница соловей! Так-то!
Выслушав речь начальника, Лейтенант сел в кровати. К его удивлению, ему удалось сделать это, хотя в голове и зашумело. Вань-Вань радостно прокомментировал:
— Вот-вот, боец-молодец! Так держать! Только не уписайтесь по дороге! Сегодня после обеда запланирован рейс в Уамбо! Слетаете, возьмете вещички… А потом обратно! Если сообщенные вами координаты, гм, приводнения «Белого Лебедя» правильные, то нам нужно лететь на юг! Туда так или иначе выдвигается группа усиления, которую распорядился создать JVC. Скоро наступление на Мавингу!
— А как же мирные переговоры? Перемирие?
— Да какие, мать их, переговоры! Тут же прямо по Троцкому: «Ни войны, ни мира…». Только вот армию никто распускать не собирается! Ладно, товарищ лейтенант, оставляю вас заботам девушки Татьяны! Чудесная, надо сказать, девочка! Не упустите! Глядишь, к вашему возвращению и совершеннолетия достигнет! Можно будет и военную свадьбу сыграть! Позовете на мероприятие-то? Да ладно, не краснейте! Против природы не попрешь! А чего это я все на «вы» да на «вы»? А? Ладно, на брудершафт попозже выпьем, а сейчас собери волю в кулак и иди умойся! Не пугай невесту!
Глава 3
«Известия», 4 мая 1990 года
«Торговля Литвы переходит на нормированное снабжение населения: мука — 2 кг на человека в месяц, крупа — 2 кг, масло — 2 кг, сахар — 2 кг…»
«Красная звезда», 1 февраля 1990 года
«Южноафриканская корпорация „Атлас“ провела на полигоне близ Йоханнесбурга демонстрацию нового многоцелевого вертолета „Руивалк Х-2“. Эта двухместная машина боевой поддержки оснащена ракетами и скорострельными пушками, она способна действовать на предельно малых высотах».
Можно было без всякого преувеличения сказать, что среди пассажиров отлетающего в Уамбо транспортника «Ил-76» самое лучшее настроение было у мартышек Маши и Степана. В самом деле, эти двое нашли друг в друге превосходных партнеров по размножению в неволе, а также нескучно провели время, проверяя боеспособность старого броневика и крепость гениталий похожего на англичанина сотрудника КГБ. В связи с последним, собственно говоря, Степана и решили отправить в командировку на Западный фронт. Ведь даже человек с английским чувством юмора мог потерять всю свою сдержанность, расставшись со способностью рожать детей, говорить мужским голосом и получать зарплату в мрачном здании на Лубянке.
Вне всякого сомнения, остальные участники рейса находились в гораздо менее приподнятом настроении. В первую очередь, хмурые лица были у экипажа. Дело в том, что накануне утром их коллеги и друзья, перевозившие партизан Африканского национального конгресса из ангольских лагерей подготовки в Танзанию, получили неприятный сюрприз. Один из сотни борцов с апартеидом, загрузившихся в чрево «Ильюшина», оказался агентом ЮАР и попробовал угнать советский самолет на юг — во владения работодателей. Там с его пассажирами, невзирая на новые веяния и предстоящее освобождение Манделы, обошлись бы по-свойски. Черный, как асфальт, соратник белых угнетателей соорудил из гранатного запала, жестяной кружки и хорошего куска пластида чешского производства импровизированную бомбу. Вскоре после взлета он попробовал пронести это хозяйство в кокпит и заставить советских летчиков изменить маршрут на гораздо более южный. Он не мог знать, что экипаж собирался вернуться к вечеру в связи с сорокалетием командира, а потому, прямо скажем, был не готов к резкой смене планов. Под предлогом изменения курса экипаж так накренил воздушное судно, что все пассажиры, включая и незадачливого террориста, покатились по ребристым стенкам грузового отсека. В этот момент штурман умудрился треснуть злоумышленника «тупым тяжелым предметом» — рукояткой своего «Макарова» — по кучерявой башке. Видимо, то ли «предмет» оказался недостаточно тяжелым, то ли указанная голова слишком прочной, но бомбисту все же удалось выдернуть чеку из гранатного взрывателя. Впоследствии, когда его немилосердно били сначала чудом выжившие пассажиры, а потом и работники ангольской и советской контрразведки, он печально размышлял о причине несрабатывания взрывного устройства. Вряд ли ему стало бы легче, если бы он узнал о том, что вместо «семтекса» настоящего он, не зная чешского языка, использовал пластид муляжный (то есть обыкновенный пластилин). Разумеется, летчики подняли первый тост именно за это счастливое обстоятельство, обмывая вечерком вместо одного юбилея сразу несколько дней рождения. Празднование завершилось далеко за полночь и неизбежно вызвало тяжелое утреннее похмелье у всех его участников. Под влиянием вышеописанных событий и упомянутого синдрома на следующий день они категорически отказались брать на борт африканцев. Вдобавок, уже руля на взлет, летчики специально задели реактивными струями двигателей скопившихся на летном поле любителей воздушных путешествий. Ни в чем не повинные люди поразлетались в разные стороны вместе с пожитками.