Однако власти установили очень жесткие условия по отношению к беженцам. Разрешалось их бить батогами и плетью, а затем посылать на каторжные работы. А женщин и детей отправляли на работу на суконный двор или на мануфактуру. Ненормальность податного обложения чувствовало правительство. Предлагалось перейти с подворного обложения к подушному. Для выяснения количества населения предлагалось провести генеральную перепись душ во всем государстве. Работы по этой переписи затянулись на 4 года. Генеральная перепись (1724 год) в Дмитриевской волости обнаружила 229 мужских душ, которые распределились по деревням, в том числе: деревня Новошино – дворов 4, душ 10; деревня Шадрино – дворов 3, душ 7. По Дмитриевской волости – всего 21 деревня, дворов 75, душ 229, и волость должна была выплачивать подушных денег 358 рублей 80 копеек.
Жизнь наших предков была неимоверно тяжелой. В трудных северных условиях, в глухой тайге, люди выжили и благодаря своему упорству, постоянному труду облагородили наш северный край. Следует отметить, что устьянские крестьяне, никогда не знавшие крепостного права, умели трудиться и любили свою землю, отличались силой духа и широтой души. Передавали накопленный веками практический опыт своим потомкам. Мы все обязаны родине своей – русской деревне, ее чаша жизни не должна опустеть. К сожалению, в конце повествования мы увидим другой «практический опыт».
Социальная жизнь крестьян северных деревень
На карте Архангельской области, в юго-западном ее углу, отчетливо выделяется треугольник, образуемой реками: Сухоны, Северной Двины и Ваги. Поперек этого треугольника протянулась глубокая извилистая полоска реки Устьи, вершина которой находится в зыбучих болотах, примерно в 40 км от нашей деревни Новошино. Устье же реки Устьи, впадающей в реку Вагу, находится выше г. Шенкурска. Почти вся эта местность заполнена дремучими лесами и болотами. Само название Устьи происходит от вогульского слова «ушья» – лесная река.
Конец XVIII века незаметно переходил в начало XIX века. В глухих устьянских деревнях мало что менялось. Общая картина их была та же, что и в XVI, и в XVII веках. Деревни состояли из больших бревенчатых изб с крошечными оконцами, более похожими на бойницы, чем на окна. В них не было ни рам, ни стекол. Задвигались они ставенками с вырезанными в них прорезями, по форме напоминавшими сердце, или это были просто круглые отверстия, затянутые высохшей перепонкой из бычьего мочевого пузыря. Над избами высились черные тесовые дымники с вычурными «теремками» на концах, из которых на утренней заре струились к небу столбы дыма. Еще более неприглядны были вспомогательные хозяйственные пристройки.
Старинный дом в деревне Новошино. Фасад дома (примерно 12 метров)
Дома северных деревень, в том числе и деревень Новошино и Шадрино, строились из качественного леса и стояли веками. Когда дом приходил в ветхость, новый не строили, а реставрировали старый по тому же плану. Форма постройки (как и форма одежды, как уклад всей деревенской жизни) соответствовала образцам, выработанным традицией. Поэтому, кроме новизны материала, новый дом ничем не отличался от старого. Он имел тот же внешний вид и то же внутреннее устройство. Отступления от традиции, даже в мелких деталях, происходили редко и устанавливались после упорной борьбы, пока сами не входили в традицию.
Рассмотрим, как жили крестьяне в наших северных деревнях и строили свое жилище. Размеры изб северных районов России в XVI–XVII веках в среднем не превышали размеров древнерусских жилищ. Об этом подробно описано в работе Н. Д. Чечулина «Русские деревянные постройки в XVI веке». Собственно крестьянские избы были длиной 6 метров. Вместе с сенями и хлевом длина боковой стены крестьянского жилища могла иметь до 18–20 метров. Как правило, основой избы служила рубленная в лапу клеть. В некоторых случаях встречались пятистенки и даже так называемые избы-двойки: две клети, поставленные рядом, длина стен которых в отдельности также составляла примерно 6 метров. Таким образом, длина фасадной стены могла достигать 12 метров.
Размеры таких построек были и в нашей деревне Новошино. Я помню такой дом, построенный много-много лет назад из очень толстых бревен. Хозяином его был Андрей Прокопьевич Чирков. Старики говорили, что этот дом стоял более 100 лет. Мы, деревенские мальчишки, играли в этом доме в разные игры только в светлое время дня. Старики говорили, что к вечеру в доме появлялись разные чудища: домовые, батамушки, лешие и т. д. В начале 1950-х годов по неизвестной причине этот дом снесли. На этом месте построили свои дома Алексей Иванович Ананьин и Петр Егорович Ананьин. Старых домов прошлых веков в деревне не осталось ни одного, так как в 20-х годах ХХ века случился большой пожар, и половина нашей деревни сгорела. Практически деревня была построена заново.
Нижние венцы сруба ставились в большинстве случаев не прямо на землю, а на разные подкладки, заменяющие фундамент: большие камни-валуны, деревянные столбы-стулья. Для предохранения нижних венцов от сырости и сохранения тепла внутри помещения вокруг срубов возводились завалины из бревен, положенных на землю параллельно основному срубу. Пространство между бревнами завалины и срубом засыпалось землей или глиной. В высоту стены возводились из 14–15 венцов бревнами диаметром около 25–30 см. Пазы между бревнами прокладывались мхом, который до начала строительства дома заготавливался и укладывался, у нас называли – в собаки. Мох драли только из болотистых мест, т. к. он был длинным, что позволяло выкладывать его в пазы между бревнами, и многие десятилетия не требовалось какой-либо конопатки. Во всяком случае, так делалось в нашей деревне. Нижние венцы и столбы-стулья изготавливались из сосны. Их обмазывали толстым слоем смолы, ель для этих целей не применялась.
Три окна, как правило, располагались по фасаду, а если строился пятистенок, то делалось 6 окон. Окна строились с косяком. При входе в избу с правой части ее под самым потолком делалось оконце для проветривания избы после топки печи.
Полы и потолки настилались из тщательно отструганных и пригнанных друг к другу толстых досок или горбылей. Крышу покрывали в два слоя досок: нижний слой – тонкой доской, называемой гонтом, а сверху – толстой доской, называемой гладью, причём на каждой доске делались две борозды для стока воды. Таким образом, крыша стояла, как у нас говорили, веками.
В рассматриваемый период избы топились по-черному. Печи располагались, как правило, справа от входа в избу. После топки печи изба проветривалась. Для этого открывали двери и оконце, которое специально делалось под потолком около печи.
В моей памяти остались воспоминания стариков, что раньше били печи из глины. Предварительно из досок строился деревянный каркас-опечек в виде большого ящика. Высококачественную глину мочили определенное время в воде и после этого заносили и вываливали в этот ящик и колотили специально изготовленными колотушками по этой глине до тех пор, пока она не делалась единым целым сооружением, которое называлось «русской» печью. В маленькой комнате, которую стали называть «горенкой», хотя она и помещалась не на верху, устраивали «голландку» – голландскую печь. Под полом, в том месте, где будет печь, ставили специальные толстые столбы, которые не давали тяжелой глинобитной печи продавить пол.
Следует отметить, что топка по-черному имела одно важное преимущество: она требовала значительно меньше дров, чем топка появившихся позже печей с дымоходом. Именно поэтому избы, топившиеся по-черному, существовали в некоторых северных деревнях до XIX века.
Вдоль стен в избе сооружались лавки слева от входа и по всей передней стене. В избах стены были покрыты слоем сажи, и только вдоль лавок стена лоснилась – от трения хозяйскими спинами. Полати для спанья тоже были закопчены.
Сохранился в нашей деревне обычай до 60-х годов ХХ века, когда каждой весной бабы договаривались мыть избы от потолка до пола. Мылись стены и вся изба настоем золы (щелочь) и дресвой (мелко растолченного камня). Избы превращались в чистое жилое помещение, а белье и другие вещи также весной кипятили в бочках со щелочью, и белье делалось очень чистым.
В нашей деревне Новошино к пятистенку к задней стене пристраивалась так называемая зимняя изба, и далее примыкали сени, у нас же они назывались «мостом». Почему – не знаю. Это помещение было холодным, и в нем хранились различные пищевые припасы. Через этот мост был проход во двор (хлев), где размещался скот: корова, лошадь, теленок, овцы и т. д.
В целом четырехчленная планировка северорусского дома, сложившаяся в XVII веке (передняя пятистенная изба, боковая изба, мост, хлев под одной крышей) сохранилась вплоть до наших дней. Эти дома можно увидеть и сейчас в моей деревне Новошино.
Следует сказать, что четырехстенная планировка использовалась не всеми крестьянами. Большинство же делало трехчленную планировку, т. е. изба – мост – хлев. Помещение для двора, или хлев, было двухэтажным: на первом этаже содержался скот, на втором хранились запасы сена. В зимний период с трех сторон строение засыпалось снегом. А чуть дальше от дома возводились задворные постройки: амбар, баня, овин с гумном.
Типовой дом в деревне Новошино – пятистенок из 6 окон
О деревенских банях надо сказать несколько слов. Как правило, они строились на спуске к реке (так строятся и теперь). Деревенские мужики и бабы, старики и ребятишки любили попариться в бане. Бани топились часто, а в субботу – как закон – они топились все разом.
Одежда
Наиболее древние формы местного костюма сохранились в одежде крестьян северных деревень вплоть до конца XIX – начала XX века. Наиболее простым видом материала были ткани домашнего производства – холсты, сукно. Холстом, или холстиной, у нас назывались льняные и бумажные материи домашнего производства. Они были белеными или окрашенными в различные цвета. Шерстяная некрашеная ткань домашнего производства носила название сермяги, распространявшееся также на одежду, изготовленную из этой ткани. Шерстяная (в основном из шерсти овец) или полушерстяная (с льняной основой) толстая домашняя ткань называлась сукно, или сукманина.