«А почему вы ко мне с претензией? – говорит Зиношонок. – Вы же просили меня что-либо соврать, я вашу просьбу и выполнил».
Таких рассказов у него было на все случаи жизни.
До наших дней сохранился обычай, когда молодежь (девушки и парни) ходили на деревенские посиделки или «вечеровки». У нас в деревне они назывались «имолками». На вечеровках-имолках допускались многие вольности, которые считались предосудительными в других местах. Парни садились с девицами за прялки (часто парни – к девицам на колени, а также девицы – к парням на колени), закрываясь от других прялками. В полумраке избы, освещаемой тускло горевшей лучиной, скрытые от посторонних глаз, они допускали «вольности»: обнимались, целовались, при этом не было предосудительным трогать любое укромное место партнера. Иногда близкое знакомство на этих вечеринках позже завершалось свадьбой.
Следует сказать о том, что и мы, малолетки 9–12 лет, собирались на имолки. Мы также откупали какую-то избу, и нас собиралось человек 20. На середину избы ставились две табуретки: одна – для мальчика, а другая – для девочки. Ведущий вечеринки приглашал присесть одного мальчика и одну девочку. Он считал до трёх, говорил: «Раз, два, три!», и мы должны были повернуть голову друг к другу. Если повернули голову и лицами друг к другу, то разрешалось поцеловаться. А если эта удача совпадала три раза подряд, то разрешалось идти за печку, и там можно было поцеловаться несколько раз. Избу мы откупали, кто чем мог: кто-то приносил полено дров, кто-то луковицу, кто-то пол-ярушника хлеба и т. д. Я помню эти мероприятия – было очень весело. Здесь же мы пели песни, рассказывали сказки. Однако руководство школы запрещало нам проводить такие «мероприятия», но мы все-таки их втихаря проводили.
У нас в деревне в прежние времена одним из самых почитаемых праздников был Прокопьев день, в честь Прокопия Успенского, мощи которого покоились в Бестужевской церкви – это примерно около 70–80 километров от нашей деревни вниз по реке Устья.
На основании людской молвы и исторических данных можно показать, как святой Прокопий на Устью пришел.
На протяжении веков русская земля пережила немало трагических периодов. Много славных имен вписала она в отечественную и мировую историю. В грозные годы «лихолетья» взоры и мысли людей обращались к ним, в них наши предки черпали силы и мужество для борьбы. В этой плеяде имен ученых и воинов, защитников земли русской славятся имена поборников православной веры, несущих в народ силу духовную, объединяющую. Много их было по всей Руси, широко известных, прославленных ею, таких, как Сергий Радонежский, Серафим Саровский, и менее известных, местных – не канонизированных, но, тем не менее, широко почитаемых народом. К ним относится и наш Устьянский святой Прокопий Праведный. Бестужевские священники утверждали, что рукописное сказание о житии Прокопия было в Архангельской консистории, но погибло во время пожара. Первые сведения о нем были опубликованы в «Исторических сказаниях» священника Иоанна Верюжского, который сам родом из наших краев.
В древних рукописях говорится, что в первой трети XVII века в церкви Введения в храм Божией Матери (село Бестужево) явились мощи во гробе затейливой работы, сплетенном наподобие колыбели из ивовых прутьев. Такого рода погребение никогда не было в употреблении в нашем доныне изобилующем лесами крае. Никому в волости покойный не был известен, а его чудное явление нетленным, исходящее от мощей благоухание и последовавшие вслед за этим исцеления страдающих различными недугами стали склонять окрестное население к мысли о том, что принадлежат они какому-то святому.
«Воздав славословие за дарование им своего источника благодати и безвозмездного врача», крестьяне построили над местом явления мощей часовню, а в 1641 году на месте обветшавшей часовни была срублена новая деревянная церковь больших размеров, и мощи перенесли уже внутрь нее, поставив открыто подле южной стены. Местный иконописец описал внешность Прокопия, и икону поместили в церковь. После этого в церкви стали совершать святому церковную службу и записывать происходящие при них чудотворения.
С 1641 по 1750 год, со слов самих исцеленных, которые во исполнение обета приходили в церковь благодарить и поклониться мощам святого, было занесено в нарочитую книгу 20 наиболее знаменательных случаев выздоровления и спасения. Всего до 1913 года включительно в книге было записано 44 случая.
Интересной особенностью этих записей представляется то, что даже люди, заведомо не знавшие о том, что мощи почивают открыто, поверх земли, единодушно рассказывали: посещавший их в видениях Прокопий казался им как бы парящим в воздухе. Так на Устье появился свой святой – Прокопий Праведный. Долгой и трудной была борьба устьянских священников и почитателей святого Прокопия за его официальную канонизацию Святейшим Синодом, но так и не увенчалась успехом.
Между тем и без канонизации слава Прокопия Устьянского в народе все возрастала, росло число паломников из самых разных мест страны. Ярким проявлением почитания святого Праведного Прокопия Устьянского стало празднование дня его памяти в селе Бестужево 21 июля 1915 года.
По распоряжению святейшего Синода 6 июня 1901 года состоялось переложение мощей в кипарисовом гробе из старой деревянной гробницы в новую серебряную, которую поставили на прежнее место.
После революции, в 1919 году, мощи были вновь освидетельствованы уже с других, материалистических, позиций. С целью развенчания культа Прокопия Праведного на заседании Вельского исполкома и укома РКП (б) было решено вывести гробницу с мощами Прокопия Устьянского в Вельск.
В Бестужево два раза приезжали отряды милиции (55 человек), чтобы мощи перевести в Вельск, но устьяки не дали этого сделать, а стрелять в народ не стали. Однако серебряная рака 13 июня 1922 года все-таки была изъята и доставлена в Вельский уфинотдел. Святые мощи почивали в храме вплоть до января 1939 года, когда по инициативе Союза воинствующих безбожников они были ликвидированы облисполкомом. Но и после утраты святыни живет в народе вера в Прокопия Праведного, не утихает интерес к судьбе мощей святого.
У нас в деревне своей церкви не было, и многие молодожены ездили на лошадях венчаться в эту церковь. Дядя Ваня (брат моего отца) очень интересно рассказывал, как он со своей старухой (конечно, перед свадьбой она была молодой девушкой) ездил венчаться к Прокопию (это было до революции) на своем коне, звали коня Карько. «Едем, – говорит, – мы в кошёвке (это красиво отделанные сани). Впереди идет обоз лошадей 15–20. Я даю Карьку команду: «Пошел!» Конь вылетает с дороги на чистое поле, на котором снега более полутора метров, и как будто летит над полем, не касаясь земли, и в один момент обгоняет обоз и летит дальше!». За эту удаль дядя Ваня всю свою жизнь (прожил он 94 года) жалел Карька, которого в период коллективизации пришлось отдать в колхоз. Кстати, несколько позже он в течение пятнадцати лет был колхозным бригадиром.
Дядя Ваня и тётя Катя венчались в церкви Прокопия Праведного
Кроме Прокопьев а дня, у нас в деревне были два самых главных церковных праздника – Троицын день и Петров день. Троица – один из любимейших праздников русского народа. В нем причудливо переплелись христианские вероучения, древние славянские предания, народные обряды, обычаи. Неделя, предшествующая Троице, – Седмица святых отцов (по числу дней в неделе). Особо почитались в народе три дня семиковой недели: Семик – седьмой четверг после Пасхи, Родительская суббота, Троица – воскресенье, пятидесятый день после Пасхи.
Русские люди величают Семик честным (благородным). В этот день совершались главные приготовления к празднованию Троицына дня. Наши далекие предки – славяне – посвящали его богине весны, прощанию с весной и встрече лета. Именно в это время года, на которое приходится праздник, буйно разрастаются травы, покрываются листвой деревья. Символ праздника – березка. Я хорошо помню, как в этот день утром мы ходили в лес и вырубали молодые березки с уже распустившимися листьями и приносили домой, и около дома делали целый березовый сад, было очень красиво. И этот обряд в настоящее время забыт.
В этот день молодежь собиралась около качелей, пели песни, водили хороводы, устраивали скакание на доске. Круговые качели у нас в деревне обычно ставили у дома Вани Костинова в верхней части деревни. А качели другой формы – в другой части деревни, и там же устанавливались скакалки. На ровный участок ложилась толстая чурка, а на нее – крепкая доска. Один человек становился на один конец доски, а второй – на другой, и начинали прыгать. Порой высота прыжка доходила до 1,5 метра.
Празднование Троицыного дня в деревне Новошино. 1965 г.
Ребята играли в лапту, шаром, в шарскало и чижика. Особенно популярной была игра в шаром, в которой принимали участие и молодежь, и мужики.
Игра эта очень азартная, играли две команды: одна находилась у 10-метровой жерди, и выброшенный вверх шарик нужно было сбить шаровкой. Затем шарик летел далеко в поле, где находилась другая команда. Задача её – поймать этот шарик в кепку. Если никто из них не поймал шарик, то команда у жерди била снова.
Для справки: шарик делался только из берёзового свала, величиной с кулак, а шаровка – это бита, сделанная из еловой палки длиной около 60–70 см, хорошо отполированная. Каждый игрок имел свою шаровку.
Очень популярны были игры в шарскало, в лапту и в чижика. Ограничения в возрасте для игроков не существовало. Летом в сухую погоду была очень популярной игра «гонять попа». Главная улица деревни в сухую погоду была ровная и даже гладкая, и вот по такой дороге «гоняли попа» от верхнего дома до самого последнего дома деревни, наверное, около одного километра.
В наше время празднование Троицы свелось к поминовению родных в Родительскую субботу, в Троицын день на кладбище да к негласному запрету на земляные работы в Духов день, понедельник. Даже качели забыты, а ведь не так уж давно, в пятидесятые годы прошлого века, в канун Троицы в деревне устанавливались карусели («круговая качуля», как говорили в нашей деревне), а в праздники качались на ней стар и мал.