– Тай Кобб, говоришь? – сказал дядя Корэн. Он подмигнул Джиму и Пенну, кивнул в сторону станции и громко проговорил: Тай Кобб – лучший бейсболист всех времен.
– Гм, – хмыкнул с платформы Пит. – Лучший игрок всех времен – Бейб Рут. – Пит был из Огайо. Он был большим поклонником «Янкиз» и, насколько Джиму было известно, единственным в Элисвилле.
– А знаешь, Бейб Рут родился в Балтиморе, – заметил дядя Корэн.
– Ну и что? – спросил Пит. – О чем это говорит?
– Видишь ли, «Мэриленд» ниже «Мейсон-Диксон» в таблице, – сказал дядя Корэн.
– К тому же «Мэриленд» был штатом рабов, – добавил дядя Эл.
Пит казался озадаченным.
– Вы хотите мне доказать, что Бейб Рут южанин? – спросил он.
– Ясное дело! Ты должен был это понять уже по его удару, – ответил дядя Зино.
Дяди заулыбались. Даже мистер Карсон спрятал усмешку под своей черной бородой.
– Вот и хорошо, – сказал Пит. – Я вижу, куда этот поезд направляется, и, пожалуй, сойду.
Дядя Корэн снова подмигнул.
– Тай Кобб, – повторил дядя Зино, посмотрев на проводника. Он сделал шаг вперед и остановился у ложбины с водой. – Извините, сэр, – обратился он. – Как я понимаю, Тай Кобб едет на этом поезде?
– Да, сэр, так оно и есть, – ответил проводник.
– И куда он направляется?
– С нами он едет до Атланты, – сказал проводник. – А уж куда после этого – не могу вам сказать.
– А не могли бы вы рассказать вот этим двум мальчуганам, какой он из себя, мистер Кобб?
Проводник посмотрел на Джима и Пенна и с минуту постоял раздумывая.
– Мистер Кобб, – сказал он затем, – пассажир, оплативший проезд.
– Гмм, – произнес медленно дядя Зино. Он снял шляпу и почесал затылок. – А не могут ли эти двое мальчуганов на минутку зайти в поезд и, ненароком, повстречаться с мистером Коббом?
– О, пожалуйста! – взмолился Джим.
– Пожалуйста… Пожалуйста, пожалуйста! – поддержал его Пенн.
– Извините, ребята, – ответил проводник. – Этого я не могу позволить.
– Даже на минутку? – спросил Джим.
– Только оплатившим проезд пассажирам разрешено заходить в вагоны.
– Ну хорошо, – сказал дядя Зино, кивая. – Мы поняли. Это разумно. А не могли бы вы попросить у мистера Кобба автограф для этих ребят?
Проводник прикусил нижнюю губу и вновь покачал головой.
– Мистер Кобб производит впечатление джентльмена, который не любит, когда его беспокоят, – сказал он. – Думаю, будет лучше, если мы не будем этого делать.
– Лично я – не удивлен! – заметил с платформы Пит. – Я так всегда и говорил – этот Кобб – чистоплюй.
– Будь я на вашем месте, – заметил проводник, – я бы так громко не высказывался.
Джим смотрел на поезд, на проплывающие по окнам облака. Ему не верилось, что он совсем рядом с мистером Коббом. Кобб всего в десяти ярдах от того места, где он сейчас стоит. Джим чувствовал, как все дрожит у него внутри, как бьется его сердце. Он с беспокойством смотрел в начало поезда. Он понимал, что как только люди из-под локомотива вылезут, «Каролина Мун» уедет, а вместе с ней и Тай Кобб. Она больше никогда не остановится в Элисвилле. Джим уже чувствовал, как опустеет без нее городок.
Вдруг дядя Зино хлопнул в ладоши.
– А знаете что, – сказал он. – Беги Джим домой и принеси мяч и перчатку.
Джим, что было духу, помчался к дому. Вода и грязь разлетались в разные стороны из-под его ног. Он пробежал по Депот-стрит, пересек задний двор у дома дяди Зино, запрыгнул на крыльцо и ворвался в кухню.
Мама сидела за столом.
– Джим! – воскликнула она. – С такими ногами!
Джим, не останавливаясь, влетел в комнату и стрелой – под кровать.
– Извини, – выкрикнул он, освобождая перчатку от промасленной тряпки, в которой она хранилась. Мяч уже уютно примостился у него в кармане. Он надел перчатку и через кухню быстро пробежал обратно. – Тай Кобб сейчас в поезде, – прокричал он на бегу.
– Что? – не поняла мама.
Джим уже соскочил с крыльца во двор. Он только крикнул через плечо:
– Дядя Зино просил меня принести мяч и перчатку!
Когда мама подошла к двери, он уже летел стрелой по Депот-стрит.
Прибежав на станцию, Джим отдал перчатку и мяч дяде Зино. Однако дядя Зино сунул их назад, Джиму.
– Нет, – сказал он. – Вы с Пенном играйте прямо здесь, перед поездом. Давайте. Пусть Тай Кобб увидит, как хорошо вы играете.
– Давай, Пенн, – сказал Джим.
Джим перепрыгнул через залитую водой ложбину. Пенн перешел ее вброд. На узкой полоске земли, между ложбиной и полотном железной дороги Джим на несколько шагов отошел к началу поезда, Пенн прошел к концу. При первом броске Джима мяч пролетел почти у Пенна над головой, но Пенн успел его перехватить.
– Встаньте поудобнее! – сказал дядя Зино.
– Приготовься, – посоветовал дядя Корэн.
Бросок Пена был верным и точным. Мяч с хлопком проскочил в карман перчатки Джима.
– Вперед, ребята! – поддержал мистер Карсон. – Выбрасывай, Пенн!
– А теперь с легкой подкруткой, Джим! – сказал дядя Эл. – С красивой и легкой.
Джим чувствовал себя так, будто он подает мяч на чемпионате мира. Он старательно бросил мяч Пенну. Дяди зааплодировали все втроем.
– Пошел, Джим, – дал команду дядя Зино.
Вновь бросок Пенна был прямым и сильным. На лице у него появилось странное выражение, почти отчаяние.
– Джим, – сказал он, – позволь мне воспользоваться перчаткой.
– Нет, ответил Джим, нахмурившись на этот раз больше обычного.
Ответный бросок Пенна был настолько сильный, что, поймав мяч, Джим почувствовал острую боль в ладони.
– Джим, – попросил Пенн. – Пожалуйста, дай мне перчатку!
– Нет, Пенн! Это моя перчатка.
– Брось ему крученый мяч! – сказал Пит. – Брось крученый мяч, Джим!
– Мне нужно тренироваться с перчаткой! – сказал Пенн. – Я лучше играю в бейсбол, чем ты.
Пенн с такой силой запустил мяч, что Джим испугался, что пропустит его на глазах у Тая Кобба.
– Нет, не лучше, – сказал он.
– Ты сам знаешь, что лучше, Джим. Я лучше, чем ты. Дай мне перчатку!
– Ты не лучше, чем я, – ответил Джим и бросил мяч почти с такой же силой, как Пенн. Он увидел, как исказилось лицо Пенна, когда мяч ударил его по рукам.
– Полегче, ребята, – сказал дядя Зино.
– Пенн! – резко одернул сына мистер Карсон.
– Джим не дает мне поиграть с перчаткой!
– Это его перчатка, – ответил мистер Карсон.
– Но Тай Кобб… – проговорил Пенн. – На нас смотрит Тай Кобб, а у меня нет перчатки!
– Прекрати попрошайничать, Пенн, – оборвал мистер Карсон.
– Дай Пенну перчатку на пару бросков, – сказал дядя Корэн.
– Это моя перчатка, – настаивал Джим.
Джим уже был готов бросить перчатку Пенну, но тут заметил, что Пенн не смотрит на него. Пенн смотрел дальше, он увидел что-то позади Джима, в начале поезда. Джим обернулся. Двое мужчин, те, что раньше залезли под локомотив, вылезали обратно. Один из них выпрямился, держа коробку с инструментами, а другой, вылезая из-под поезда, толкал перед собой что-то длинное и прямое. Когда он распрямился, Джим разглядел, что это была нога коровы, отрезанная ниже плеча. У Джима мурашки пошли по телу от такого зрелища.
– Вот в чем была проблема, – сказал проводник.
Мужчина помахал коровьей ногой над головой, будто то был флаг или факел. Он бросил ее в ложбину рядом с дорогой и залез в локомотив. Проводник помахал ему в ответ.
– Всем – на посадку! – прокричал он.
– Джим! – злобно сказал Пенн. – Дай мне перчатку! Сию минуту!
– Я же сказал – нет! – ответил Джим.
Пенн пронзительно прокричал:
– Эй ты, молокосос! Дай мне перчатку!
– Пенн! – позвал мистер Карсон. – Ну-ка иди сюда ко мне!
– Всё ребята, игра закончена, – сказал дядя Зино.
Проводник, нагнувшись, зашел в свой вагон и закрыл дверь. Джим был в ярости: Пенн назвал его молокососом перед дядями и проводником.
– Молокосос! – кричал он. – Я не молокосос!
Он закрыл глаза и со всей силы бросил мяч в Пенна. Мяч пролетел у Пенна над головой. Ударившись о землю, он отскочил несколько раз от пропитанной влагой почвы и покатился по насыпи прямо в яму с водой.
Пенн посмотрел на Джима с такой ненавистью, что Джиму показалось, что он вот-вот на него нападет. Джим готов был дать отпор. Но Пенн вместо этого развернулся и пошел за мячом. Однако, сделав один шаг, он упал на землю лицом вниз. Джим только услышал, как он сказал: «Ох…» Пенн попытался подняться, опершись на руки, но при попытке встать снова упал. Он перекатился на один бок и смотрел вниз, на ноги. Судя по выражению его лица, он сам не понимал, что происходит. К нему подбежали дяди и мистер Карсон. Пит спрыгнул с платформы. Поезд качнулся, заскрежетал и начал двигаться, Пенн лежал на спине и вопил: то был длинный, звериный звук, из-за которого у Джима внутри что-то оборвалось. Когда Джим закрыл глаза, он почувствовал, что проваливается куда-то все глубже и глубже.
Полуденное солнце
У Пенна был полиомиелит.
Из Нью-Карпентера приехал шериф и повсюду прибил извещения о карантине. Местные жители все-таки останавливались в депо Элисвилла, чтобы отправить или забрать почту, но на поезд никто не садился и мало кто выходил. Занятия в школе прекратились, и ее заперли на лето, хотя был только апрель.
Джим сидел в своей комнате и ждал, когда он умрет. Он сел тогда на корточки и держал Пенна за руку. Пенн с таким выражением смотрел на собственные ноги, будто по ним ползли змеи. А теперь Джим чувствовал, как змеи ползут у него по пальцам, потом по руке: вверх и вниз. Мама постоянно заходила и прикладывала руку к его лбу проверить, не подскочила ли у него температура.
Несмотря на каратнин, погода стояла теплая и солнечная. Дувший с юга легкий ветерок приносил запахи реки, рассказывал, как пахнет просыпающаяся земля. Дяди скоро вернутся в поля. Мама будет готовить им еду и убирать в домах. Джим закрыл глаза. Все это будет происходить уже без него.