кна.
Вот так. Есть.
Все цвета спектра вспыхнули в волосах Крисси, засветившись надеждой еще не открытых звезд. Джим сидел очень тихо, затаив дыхание, понимая, что попал в волшебное место, где невозможно надолго задержаться. Цвета и огни закружились вокруг него по своим собственным орбитам. Он был уверен, что знает нечто такое о Крисси Степпе, о чем не знает больше никто и, возможно, больше никто во всем мире никогда и не узнает. Джим, конечно же, сомневался, что Баки Бакло, будучи таким простофилей, знал хоть что-нибудь о волосах Крисси. Однако стоило ему подумать о Баки Бакло, как краски в волосах Крисси замигали и исчезли, а размеры комнаты, закружившись, обрели прежнюю величину. Джим снова оказался в Северной Каролине, в Элисвилле, за партой, на уроке истории, где учебник его закрывали волосы девочки, которую он едва знал и которой, возможно, он не нравился. А у мисс Браун тем временем люди Понс де Леона[18] пробирались через болота Флориды, пока в конце концов не провалились, так как легкие их были забиты комарами, не вдыхать которых они не могли. У них не было выбора. Они так и не открыли фонтан молодости[19].
Джим вздохнул.
Он открыл тетрадь и написал: «КОЖ З.СИФ» печатными буквами в верхней части чистого листа. Затем он написал: «КРАСНЫЙ ОРАНЖЕВЫЙ ЖЕЛТЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ СИНИЙ ИНДИГО ФИОЛЕТОВЫЙ». Он посмотрел на написанное и понял, что это вряд ли ему поможет подготовиться к тесту по истории. Он заставил себя переключить внимание на мисс Браун, которая от Понс де Леона перешла уже к Эрнандо де Сото[20]. Джим записал «де Сото» в тетради.
– Мы, жители Северной Каролины, – сказала мисс Браун, – говорим с объяснимой гордостью о сэре Уолтере Рэли[21] и о потерянной колонии, о бедной Вирджинии Дэар, родившейся на жестоких берегах Нового Света, о которой потом ничего не было известно. Но о чем мы постоянно умалчиваем, возможно, по той причине, что мы потомки английских переселенцев, – так это об экспедиции великого Эрнандо де Сото в начале сороковых годов пятнадцатого века в то самое место, которое сейчас называется Северная Каролина. Это произошло за годы до того, как наш любимый Рэли был рожден. Вы можете сколько угодно искать в учебнике по истории, что у вас на парте, но не найдете ни одного упоминания об экспедиции де Сото в Тархил-Стейт. Почему так происходит? Дети, я не знаю. Большинство решений, принятых Рэли, кажутся мне не просто нелогичными, а довольно загадочными. Но, повернись история немного по-иному, этот урок сегодня проходил бы полностью на испанском языке. Вы не находите это странным?
Мисс Браун все это казалось забавным. Она положила руку на грудь и фыркнула; лицо ее раскраснелось.
– О, боже! – сказала она. – Muy bueno[22].
Джим написал в тетради «СК» рядом со словом «де Сото». Это по крайней мере был факт, достойный запоминания.
– Позвольте мне рассказать вам одну историю, – продолжила мисс Браун оправившись.
Ну вот, начинается, подумал Джим.
– Моя бабушка по матери выросла недалеко отсюда, под Трионом. Ее семья владела небольшой плантацией, от которой впоследствии благодаря ее потомкам по мужской линии не осталось и следа – все им удалось промотать, до последнего клочка земли. А тогда у семейства моей бабушки были во владении рабы. Немного, полагаю, не более десяти одновременно, так как плантация была небольшая. Но таких плантаций у них имелось несколько. Один из этих рабов, старик по имени Биг Уокер, сказал тогда моей бабушке – маленькой девочке, что в то время, когда он еще был молодым человеком, на соседней плантации плуг его наткнулся на стальной шлем и прекрасный меч. И шлем, и меч были испанского происхождения, а это неоспоримо доказывало, что де Сото проходил не просто на западе Северной Каролины, а через нашу часть запада Северной Каролины. И шлем, и меч Биг Уокер, естественно, передал своему хозяину, в чьей собственности они находились, пока не началась война между штатами. По рассказам моей бабушки, когда этот джентльмен ушел воевать на стороне Конфедерации, он заново закопал шлем и меч, дабы эти артефакты не попали в руки какому-нибудь фуражиру-янки в его отсутствие. Увы! Он никому не сказал, где именно закопал эти сокровища, и откапывать их после войны уже не вернулся. Как я понимаю, они до сих пор спрятаны где-то в Полк-Кантри, ожидая, кто откроет их заново.
Мисс Браун театрально вздохнула.
– Подумать только! – сказала она. – Я знала кого-то, кто знал того, кто держал в руках меч и шлем человека из армии Сото!
Джим держал карандаш над тетрадкой, готовый к записи; брови его нахмурились. Он задумался над тем, не могут ли какие-нибудь испанские артефакты лежать сейчас нераскопанными в полях его дядей. Но вот что ему сейчас записать в тетрадь, он плохо понимал. Мисс Браун действительно редко рассказывала о том, что написано в учебнике истории. После месяца уроков с ней Джим все еще смутно себе представлял, какие вопросы она задаст на экзамене. Она даже консультации с ними пока не проводила. Так что Джим решил все-таки почитать учебник – так, на всякий случай. Он опустил глаза на книгу и задумался о том, как пахнут волосы Крисси.
– Мне всегда хотелось бы знать, – продолжала мисс Браун, – как получилось, что эти меч и шлем были оставлены их владельцем. Не подлежит сомнению, что для солдата, оказавшегося на враждебной земле, нет ничего важнее меча и шлема. Без них он будет беззащитен перед своими врагами. Очевидно, с ним произошла какая-то трагическая история. Единственным правдоподобным ответом на столь трудный вопрос может быть предположение, что он был заколот индейцем из племени чероки, землю предков которого испанцы в те времена объявили принадлежащей испанской короне. Мисс Степпе, у вас наверняка в роду были представители чероки, не правда ли?
Джим увидел, как Крисси замерла.
– Я не знаю, – ответила она.
– Ваш отец разве не чероки? Я слышала об этом. Это объяснило бы происхождение ваших прекрасных волос.
– Я не уверена. Он никогда не говорил.
Джим записал в тетради: «ИНДИАНКА?»
– Возможно, он был лишь отчасти чероки? – продолжала мисс Браун.
– От какой части? – спросил Дэннис Дин под веселое подкашливание и подфыркивание забавлявшегося класса.
Это уж слишком, Дэннис Дин, подумал Джим. Он заерзал на месте, прочистил горло и спросил:
– Мисс Браун, как вы думаете, могло так случиться, что де Сото со своей армией проходили через Элисвилл?
– Интересный вопрос, мистер Гласс, – заметила мисс Браун. В дальнейшем, пожалуйста, дождитесь, пока я разрешу задавать вопросы.
– Да, мадам, – ответил Джим.
– Я отвечу на ваш вопрос, несмотря на грубоватую форму, в которой он был задан. Не исключаю вероятности того, что Сото проходил через Элисвилл, хотя в те времена, это, конечно же был еще не Элисвилл. Если у этого местечка вообще было какое-то имя, то это было индейское имя, и у нас нет надежды его отыскать. И все же река наша проходит мимо Триона, где Биг Уокер нашел испанский шлем и меч. И если Сото проследовал вдоль реки на запад – что, на мой взгляд, является вполне вероятным, – он вполне мог проходить именно здесь. Стоит над этим поразмыслить, как вы думаете?
– Да, мадам, – сказал Джим.
– И в самом деле, возможно, Сото забирался на этот холм, чтобы обозреть окрестности, так как это единственное удобное место на возвышенности. При этом он увидел нашу синюю гору вдалеке и подумал, что именно там он со своими людьми найдет золотые города, которые они здесь разыскивали.
В своей тетради Джим написал слово «золото», затем посмотрел на слово «ИНДИАНКА» и подчеркнул его. Несколько лет назад Джим слышал, что отец Крисси – чероки, но он совсем забыл об этом и вспомнил только сейчас. Крисси ходила в школу в Элисвилле до третьего класса, а потом переехала с папой и мамой далеко в горы к западу от Элисвилла. Оттуда они потом переехали в Оклахому. И хотя он и Крисси учились тогда в одном классе, мальчик мало что о ней помнил. Волосы у нее и тогда были очень длинные, и вела она себя очень тихо. Одно только яркое воспоминание из того времени, которое сохранилось о ней, – случай перед каникулами, как раз перед тем, как она переехала. Это был последний день в старом здании школы, до того, как осенью открылось новое здание (то самое, в котором они сейчас сидят). Джим еще до этого увидел, что Крисси стоит одна во дворе школы. Что-то в том, как она стояла сама по себе, разозлило его, и внезапно его охватил гнев. Сам не зная почему, он вихрем пронесся перед ней, прокричал: «Счастливого пути!» – и толкнул ее. Крисси расцарапала обе коленки и расплакалась, но на него она не пожаловалась. Джима так никогда и не наказали, хоть он и знал, что заслужил. Джим так и не извинился перед ней, хотя и жалел о своем поступке. После этого он не видел Крисси до того самого дня – первого дня в этом школьном году, когда наблюдал, как она обходила автобус с Линз-Маунтин и поднималась потом по лестнице к тому месту, где он стоял. И теперь, сам не зная почему, с того самого момента, он всегда отыскивал ее глазами.
Оставшаяся часть урока тянулась медленно: мисс Браун рассказывала про свою семью со всеми родственниками и об испанском путешественнике. Полдень был жарким и тихим; воздух быстро наполнился запахами подростков, вне зависимости от их воли, запахами, которые ни ванильный экстракт, ни дешевые духи, ни ароматические масла для волос не могли перебить. Некоторые мальчики крепко спали, положив головы на парты. Дэннис Дин, обнаружив что-то на своем подбородке, взял в руку и старался показать сидящей рядом с ним девочке. Но та смотреть не хотела.
Джим отклонился назад и потянулся. Постучал карандашом по тетрадке. Он посмотрел на Норму Гаррис, за которой он раньше ухаживал и с которой порвал летом. Она начинала делать домашнюю работу по математике, что наполнило Джима презрением. Норма была симпатичной, возможно, самой симпатичной девочкой в школе Элисвилла, но она была всезнайкой. Такая хорошая-прехорошая, всезнающая, да еще холодная, как рыба. Ее пшеничного цвета волосы были точно такого же цвета, как у Джима. И по этой причине, да еще оттого, что они оба хорошо учились, все вокруг решили, что в один прекрасный день они должны подружиться.