Сперва я увидел Августа. Он смотрел на меня так же, как в машинном отделении часовой башни. Я подумал, что я все еще там, но затем увидел иглу капельницы, прилепленную к моей руке. Ощупал больничную койку. Мама бросилась к изголовью, когда увидела, что я очнулся. Она велела мне сказать что-нибудь, чтобы убедиться, что я действительно жив.
«Об… – сказал я, облизывая пересохшие губы. – Об…»
«Что, что, Илай?» – с тревогой спросила мама.
«Обнимите меня».
Мама задушила меня в объятиях, а Август сомкнул руки вокруг нас. Мама вымочила меня слезами и слюнями и повернулась к отцу, который сидел в кресле в углу палаты.
«Он и тебя имел в виду, Роберт», – сказала мама.
И это явилось для отца своего рода приглашением ко многим вещам, по поводу которых он делал вид, будто их не хочет, – начиная с объятий.
– А потом ты вошла в больничную палату, – говорю я Кэйтлин.
– И поэтому ты думаешь, что это я вернула тебя? – спрашивает Кэйтлин.
– Ну, это же нечто очевидное, не так ли? – откликаюсь я.
– Прости, что порчу магию, приятель, но это сделали медики Королевской Брисбенской больницы.
Машина задевает отбойник на Дарра-Стейшен-роуд. Ножевая рана в животе ноет, требуя внимания. Прошел всего месяц с событий в Сити-Холле. Мне стоило бы лежать в постели и смотреть «Дни нашей жизни». Мне не следовало бы находиться в этой старой машине. Мне не следовало бы работать.
– Извини, – говорит Кэйтлин.
Врачи говорят, что я ходячее чудо. Диковина медицинской науки. Лезвие ударилось в верхнюю часть моей тазовой кости. И эта кость удержала нож от проникновения глубже.
«У тебя, должно быть, крепкие кости!» – сказал доктор.
Август улыбнулся на это. Август сказал, что он говорил мне, что я вернусь. Август знает все, потому что Август на год старше меня и Вселенной.
Кэйтлин сворачивает на Эбрингтон-стрит, и мы проезжаем Дьюси-стрит-парк с крикетным полем и игровой площадкой, в котором я когда-то следил за Лайлом во время его полуночной прогулки за наркотиками к «Отвали-Сука» Данг. Целую жизнь назад. Другое измерение. Другой я.
Машина останавливается перед моим прежним домом на Сандакан-стрит. Домом Лайла. Домом родителей Лайла.
Мы восстанавливаем всю историю. С самого начала. Брайан Робертсон хочет все целиком. Взлет и падение Титуса Броза, человека, которому газеты Австралии посвящали первые полосы весь прошлый месяц. Брайан собирается превратить нашу историю в криминальный сериал из пяти частей, со специальными вставками от первого лица – от лица мальчика, который кое-что из этой истории видел собственными глазами, со своей точки зрения. В соавторстве. Кэйтлин Спайс и Илай Белл. Кэйтлин Спайс будет работать над гайками и болтами. А я – над цветом и деталями.
«Подробности, Илай, – сказал Брайан Робертсон. – Я хочу знать все до мельчайших подробностей. Все, что ты помнишь».
Я ничего не сказал.
«А как мы это назовем? – спросил Брайан на редакционном совещании. – Какой у нас будет заголовок для всей этой безумной саги? Придумайте мне его в трех словах».
Я промолчал.
Я стучу в дверь дома. Своего старого дома. Дверь открывает мужчина. Лет сорока пяти. Темная кожа африканца. Две улыбающиеся девчушки вьются возле его ног.
Я объясняю, зачем пришел. Я тот парень, которого пырнул Иван Кроль. Когда-то я жил здесь. Это отсюда забрали Лайла Орлика. Здесь и началась эта история. Мне нужно показать моей коллеге кое-что внутри моего старого дома.
Мы проходим по коридору к комнате Лины. Это комната настоящей любви. Это комната крови. Небесно-голубые фибровые стены. Бесцветные пятна там, где Лайл когда-то шпаклевал дыры. Теперь это спальня девочки. На односпальной кровати с розовым покрывалом лежат куклы. На стенах – плакаты с «Моими маленькими пони».
Африканского мужчину зовут Рана. Он стоит у входа в прежнюю спальню Лины. Я спрашиваю его, не будет ли он возражать, если я загляну внутрь встроенного гардероба. Рана не возражает. Я сдвигаю вбок дверцу шкафа. Толкаю заднюю стенку, и она выскакивает из пазов. Рана сильно удивлен этой потайной дверью. Я спрашиваю, не против ли он, если мы с Кэйтлин залезем в тайное помещение, встроенное в его дом. Он качает головой – не против.
Наши ноги ступают на холодную влажную землю. Кэйтлин щелкает своим маленьким зеленым фонариком. Небольшой круг белого света скачет по подземным кирпичным стенам тайной комнаты Лайла. И замирает на красном телефоне, стоящем на мягкой табуретке.
Я смотрю на Кэйтлин. Она глубоко вздыхает и отступает назад от телефона, как будто он может быть колдовской вещью, предметом, на который наложено заклятие при помощи черной магии. Я подхожу к нему ближе, потому что чувствую, что должен это сделать. Я останавливаюсь на месте. Стою в тишине какой-то долгий момент. И тут телефон звонит. Я растерянно оглядываюсь на Кэйтлин. Она никак не реагирует.
«Ринг-ринг».
Я придвигаюсь ближе к телефону.
«Ринг-ринг».
Я снова оборачиваюсь к Кэйтлин.
– Ты слышишь это? – спрашиваю я.
Я придвигаюсь еще ближе к телефону.
– Просто оставь его в покое, Илай, – говорит Кэйтлин.
Еще ближе.
– Но ты слышишь это?
«Ринг-ринг».
Моя рука тянется к телефону, я сжимаю трубку и уже подношу ее к уху, когда ладонь Кэйтлин нежно ложится на мою.
– Просто дай ему отзвонить, Илай, – мягко говорит она. – Что он такого собирается тебе сказать… – она кладет другую руку мне на затылок, и ее прекрасная нежная ладонь скользит вниз к моей шее, – чего ты уже не знаешь и так?
И телефон звонит снова, когда Кэйтлин прижимается ко мне, и звонит снова, когда она закрывает глаза и находит своими губами мои, и я запомню этот момент через звезды, которые вижу на потолке этой тайной комнаты, и вращающиеся планеты, которые окружают эти звезды, и пыль миллионов галактик, рассыпанную по ее нижней губе. Я буду помнить этот поцелуй через Большой взрыв. Я буду вспоминать конец через начало.
И телефон прекращает звонить.
От автора
Я с ними зерна мудрости посеял,
И собственной рукой я их лелеял.
И вот весь урожай, который я найду, —
«Пришел я, как вода, как ветерок уйду»
Артур «Слим»[70] Холлидей был недолгим и уникальным другом из короткой, но глубокой главы моего детства. Две замечательные книги о необыкновенной жизни Слима помогли заполнить некоторые фактические пробелы в этой книге: «Слим Холлидей: убийца таксиста», которую написал Кен Бланч, и «Гудини из Богго-Роуд: жизнь и похождения Слима Холлидея», за авторством Кена Доусона. Благодарю, как всегда, Рэйчел Кларк и сотрудников библиотеки за архивы газеты «Курьер мейл».
Кэтрин Милн выстраивала эту Вселенную своими уверенными и ободряющими кивками. Она верила в нее с самого начала, как и все необыкновенные люди из «Харпер Коллинз Австралия», от Джеймса Келлоу и Алисы Вуд до ястребоглазого гения Скотта Форбса. Спасибо также редактору Джулии Стайлз и корректорам Пэм Данн и Лу Сьерра за вашу четкую, деликатную и бесценную работу.
Редактор «Уикэнд Австралиан мэгэзин», Кристина Миддап, является лучшим редактором журнала на свете, и некоторое время назад у нее не имелось никаких особых причин верить в меня, но она поверила, и эта книга существует благодаря ей. Также автор глубоко и вечно благодарен Полу Уиттакеру, Мишель Ганн, Джону Леманну, Хелен Тринка, Хедли Томасу, Майклу Маккенна, Майклу Миллеру, Крису Митчеллу, Кэмпбеллу Риду, Дэвиду Фагану и всем остальным славным, упорным и вдохновляющим товарищам по журналу, приятелям по отделу, братьям-фотографам, сестрам по перу и в целом блестящим коллегам из «Австралиан», «Курьер мейл» и «Брисбен ньюс», в прошлом и настоящем.
Несколько творческих ангелов сидели на моем плече на протяжении всего этого особого начинания, и я навеки обязан Никки Джеммелл, Кэролайн Оверингтон, Мэттью Кондону, Сьюзен Джонсон, Фрэнсис Уайтинг, Шону Сеннетту, Марку Шлибсу, Шону Парнеллу, Саре Элкс, Кристин Вествуд, Тане Стибб, Мэри Гарден, Грегу и Кэролайн Келли, а также Слэйду и Фелиции Гибсон за все правильные слова в нужное время. Три настоящих культурных героя моей жизни – Тим Роджерс, Дэвид Уэнхем и Джоффри Робертсон – сделали всю книгу стоящей того, чтобы ее прочесть.
Илай Белл и его пылкое сердце хотели бы поблагодарить Эмилию Далтон, Фиону Брэндис-Далтон и всех до единого дорогих Далтонов, Фармеров, Францманнов и О’Коннор.
Особая благодарность Бену Харту, Кэти Янг, Джейсону Фрейеру и семье Фрейер, Аларе Камерон, Брайану Робертсону, Тиму Бродфуту, Крису Стойкову, Трэвису Кеннингу, Робу Генри, Адаму Хансену, Билли Дейлу, Трэвору Холливуду и Эдварду Луису Северсону Третьему за то, что были там и тогда. И, наконец, спасибо трем прекрасным девочкам, которые всегда спасают мальчика.
Но кое-что они все не поняли: Вселенная начинается и заканчивается в тебе, мой левый ботинок.