– В понедельник, три дня назад, при споре с лицеистом Первозвановым мой сын сказал, что его лук, который сломался на соревнованиях, сделан из дерьма и палок. Тот вспылил, вызвал его на дуэль и пообещал дома сообщить опекуну, чтобы он проинформировал об этих словах завод-изготовитель и князя Окинова, который тот лук подарил.
– Если бы Перловы подали жалобу в Дворянский совет, мои бы юристы могли подключиться, чтобы урегулирование конфликта прошло по правилам. Когда Вы на приём записались, мои правовики Перлову звонили. Я понял так, что они удовлетворятся тем, что Первозванов Вашего сына побьёт, и на этом будут считать конфликт исчерпанным.
– Там ещё проблема – лук делали на Первой лучной фабрике, что в Великих Луках, на Псковщине. А Первозванову его подарил князь Окинов. Так что, по мнению Первозванова, мой сын ещё и их оскорбил.
– Ну, с этим мнением любой юрист согласится – разговор ведь был публичным. Так что и извиняться надо публично и на контакт выходить с теми, чью честь Ваш сын умалил, дабы о вире договариваться.
– Как же мне, с князем-то, Григорий Семёнович? Не по чину.
– А оскорблять его по чину? Там луков вообще-то два было, каждый больше двухсот тысяч рублей стоит. Вы же стройматериалами занимаетесь – сколько на такие деньги палок можно купить? Мой Вам совет – созванивайтесь с секретариатом Окинова, умоляйте о приёме, и как согласится, летите в Бурятию – конфликт улаживать. И с Великими Луками переговоры о вире не затягивайте – они ведь и за затяжку потребовать могут.
– Так я и пришёл с мольбой о помощи, чтобы Вы с Окиновым предварительно переговорили, Вам-то, по-княжески, всё сподручнее.
– А мне зачем это нужно – встревать в конфликт, в котором всё ясно? Ваш сын, как молодёжь говорит, накосячил; – князь, по привычке, широко развёл руки, чтобы показать, насколько велик «косяк». – Вина однозначная, виновник, то есть Вы, должны проявить добрую волю, выйти на контакт с противоположной стороной и урегулировать проблему, выплатив виру. Если виновник затягивает, то подключаются дворянские собрания регионов и через них идут контакты.
– Я же Ваш дворянин, пять поколений моих предков на процветание области работали.
Григорий Семёнович раскрыл папку: – А вот справка из Департамента экономики свидетельствует об обратном. На ваших предприятиях больше трёх тысяч шестьсот человек в штате, стройматериалы от вас потоком идут, а налогов вы платите, как пивной ларёк. Не подрывайся, знаю: сидят у вас грамотные юристы и с утра до вечера налоги оптимизируют; а у Министерства налогов руки не доходят, чтобы вас прищучить. Продавали бы вы свои стройматериалы дешевле, было бы понятно; так нет – цены как у всех. Дальше читаю: сын Ваш средний, два раза с превышением скорости в центре задерживался. Штрафовали. А нет – вот следующая страница – на третий раз машину конфисковали, так как помимо превышения скорости, машина ещё и бензиновая. А в центре на бензиновых нельзя – не хуже меня знаешь, что только на электро – там же у нас архитектура древняя: Золотые ворота и соборы всякие, их пары бензина разрушают. Ну, раз уж речь о семье, то попробуй на конфликт своего младшенького, как ты его при входе назвал, под таким углом взглянуть: этот Первозванов, хоть и сирота и простолюдин, смог команду своего лицея в стрельбе из луков до финала России дотянуть. Всегда команды от нашей области ещё на отборе вылетали – лучшие лучники в стране на Дальнем Востоке и Кавказе, любят они луки и с детства занимаются. Так что, смеясь над поражением нашей команды, сын твой что, по твоим словам, процветанием области был озабочен? Он как раз над поражением области зубоскалил. Ладно, ответа не жду, понимаю, что мозги другим забиты. Тебе сейчас проблему разруливать надо. А вот потом, на досуге, подумай об этом разговоре.
И, нажав на кнопку селектора, сообщил секретарю: – Приглашай следующего!
Владимир. Дом Перловых.
Чем мне импонировала работа Виктора Михайловича Дитерихса, или, как я обычно к нему обращался – «Виктор», но на «Вы» – отсутствием интереса к «подробностям»: если ему хватало информации для работы, то дополнительных вопросов он не задавал. В этом он очень походил на своего отца, Михаила Генриховича. Как и тем, что любил поразмышлять над кашкой кофе. Вот мы и сидели на кухне у Перловых и раздумывали: мне хотелось поставить забор на интересном для меня участке поля, и Виктор пытался найти вариант, как это сделать.
– Так просто на пашне ничего построить нельзя, – информировал он меня о результатах изучения законодательства. – Пашня предназначена для сельскохозяйственной деятельности, чтобы на ней что-то выращивать; и выводить землю из сельскохозяйственного оборота запрещено. Точнее, можно, но процедура сложная и долгая. Я же понял так, что там забор надо уже в этом году ставить? До морозов?
Я согласно киваю.
– Единственный приемлемый вариант, как мне кажется – продолжает Виктор, – создание опытного участка, на котором будет изучаться почва, возделываемые культуры, способы повышения урожайности…
При его последних словах я чуть не подпрыгнул от радости и не опрокинул чашку с чаем на себя: – Да! То, что надо!
– Опытный участок,– продолжил Виктор, – не меняет назначения земли, так что в этом случае достаточно просто уведомить арендатора, что небольшой участок будет выделен для опытных исследований, дать ему координаты для внесения изменений в программное обеспечение. А дальше техническая работа, на которую потребуются деньги – надо купить материалы и ставить опоры, сам забор, ворота, калитки.
Лицей. Библиотека.
– Мальчик, ты же Андрей? Давно хотела тебя спросить – ты занят?
Я оторвал голову от тетради, куда на большой перемене писал домашку и взглянул на девчонку, стоявшую рядом. Алёнка… как же её фамилия? … из параллельного.
– Занят, – кивнул я, и добавил: – Тебе по какому предмету помочь нужно?
– Нет, я не об уроках. Ты вообще занят?
– И вообще занят. После школы тренировка и языки, потом выездка коня, потом домашка...
– Нет... – протянула она, слегка улыбаясь.... – Ты девочкой занят?
– Я не зеркало в фойе лицея, чтобы меня девочки занимали.
– Значит, не занят. Давай с тобой дружить.
И она стала мне рассказывать, как мне будет классно, если у меня появится девочка. Она перечисляла все плюсы, но почему-то кроме появления новых обязанностей я не видел для себя ничего положительного. Так, надо подумать… книжки взрослые я читал, да и в анатомии разбираюсь неплохо, но пока как представительница противоположного пола она меня не интересует. Как и другие девочки. Красивые они, конечно, и пахнут хорошо, но на этом весь их положительный функционал пока и исчерпывается. Да и вообще, Дитерихс меня многократно предупреждал о том, что отношения с дворянками – это как минное поле: никогда не знаешь, где грохнет. Я задумчиво смотрел на неё, пытаясь найти сферу применения для столь необычного объекта: с программой лицея и языками справляюсь, владению саблей и джигитовке тоже не научит, что-то о магической силе рассказать – куда ей. Но Матвею Давидову применение же нашлось, а сейчас, когда я с землёй связался – незаменимый специалист оказался. Надо подумать… Ооооо – осенило меня: – Я танцевать не умею. И манеры надо подтянуть. Сможешь?
Девочка чуть наклоняет голову, оценивающе смотрит на меня и с лёгкой полуулыбкой отвечает: – Запросто. Замётано!
И почти без паузы: – Ты сегодня без факультативов?
И, получив мой утвердительный кивок, добавила: – После третьей пары зайди за мной, я в классе буду, проводишь до дома.
Развернувшись с победной улыбкой, Алёнка ушла…
Сразу же после третьей пары я зашёл в соседний класс. Алёнка как раз укладывала в рюкзак пенал. Увидев меня, она резко выпрямилась, с лёгкой полуулыбкой огляделась вокруг и кивнула мне в сторону рюкзака: – Бери.
Я взял её небольшой зелёно-синий рюкзак с улыбающимся солнышком… какой-то он не настоящий. Держать неудобно. Переложил в другую руку. То же самое. Покрутив его так и сяк, в конце концов, закинул его за плечи, поверх своего рюкзака. Так мы и отправились на выход. Точнее, не на выход: Алёна сказала, что ей на две минуты надо заскочить в библиотеку и по длинному коридору мы перешли в соседний корпус, где она реально потратила десяток секунд на выяснение, пришёл ли очередной номер интересного для неё журнала.
Наш маршрут по городу пролегал в ту же сторону, как и при моих обычных возвращениях, но немного ближе к центру. Как оказалось, дворянская семья Латышевых занимала большой двухэтажный особняк в престижном районе частной застройки. От дома Перловых этот район находился буквально в трёх-четырёх кварталах. По дороге мы перебрасывались ничего не значащими фразами, Алёнка делилась новостями школьной жизни, немного рассказала о своём летнем отпуске. Уже на подходе к дому она пообещала в ближайшие дни переговорить с отцом, чтобы он позволил приглашать меня к ним для занятий танцами – бальный зал у них имелся.
Владимир. Дом Перловых.
За ужином я сообщил младшим Перловым, что мне теперь нужно выходить в лицей минут на пятнадцать раньше.
Стрельнув в меня глазами, Катя спросила: – Что, братец Иванушка, захомутала тебя сестрица Алёнушка?
– Какая…? Что значит захомутала? Откуда ты знаешь?
– Ффффф… – фыркнула Катя, – весь лицей уже знает, и пол Владимира точно. Владимир – большая деревня: ещё занятия не закончились, а я уже знала, что она к тебе подходила. Хотя никто мне ничего, естественно, не говорил. Так, краем уха услышала. А о чём вы договорились, стало ясно, когда ты к ней в класс пришёл, и вы вместе ушли. Ты, вообще-то, популярен у девочек. Как же, весь из себя положительный и воспитанный, учишься только на отлично, поведение обходительное; с комплиментами, конечно, у тебя не очень получается, но это навык дрессируемый: многих парней приходится поначалу попинывать, чтобы они не уставали постоянно говорить девушкам, какие они самые-самые. Уж что-что, а тренировать парней на нужные привычки девушки умеют, это у нас врождённое, так сказать. Дополнительный плюс тебе даёт то, что при таких-то задатках ты не какой-то ботан, а вполне себе развитый пацан, который и борьбой занимается, и саблей лучше всех машет, и кубки-грамоты на соревнованиях берёт. Когда тебя Кульб