— Как только стемнеет, Моррис, возьми веревку и отведи телку назад, на выгон, откуда она украдена. И если тебе кто-нибудь встретится по дороге — негр или белый, все равно, — спрячься в кусты и пережди, пока не пройдут. Я не хочу, чтобы люди знали, что ты украл телку и привел ее домой средь бела дня.
Мой старик оглянулся и посмотрел на телочку, а телочка подняла голову и посмотрела на него. Она долго смотрела на моего старика, не переставая жевать тимофеевку.
— А какая она хорошенькая, правда, Марта? — сказал папа, поглаживая телку по носу и по шее.— Красавка! Ах, ты Красавочка!
Телка повернула голову и посмотрела на маму. Тогда мама подошла к ней и погладила ее по носу. Телочка смотрела маме прямо в лицо, и мама, видно, тоже не могла оторваться от нее.
Они долго стояли так и смотрели друг другу в глаза, а мой старик вынул тем временем из-за пазухи еще одну порцию тимофеевки.
— Красавка, — сказала мама, беря тимофеевку у него из рук и протягивая телке. — Как подумаешь, что ее надо отвести на выгон, так даже грустно становится. Будет стоять там... по ночам холодно, а в дождливые дни и вовсе не сладко.
Папа сел под куст сирени и стал смотреть на маму и на телку. Теперь вид у него был совсем спокойный.
— Красавка,— сказала мама, поглаживая телочку по носу и по шее.— Ах, ты Красавочка!
10 Свободный день Хэнсома Брауна
Сразу же после завтрака мама вышла на улицу и отправилась к миссис Хауард поговорить о собрании сикаморского женского клуба «Усовершенствование», и последний ее наказ перед уходом относился к Хэнсому Брауну, чтобы он перемыл и вытер всю посуду, прополоскал кухонное полотенце и повесил его сушить на солнце и чтобы все это было сделано до ее возвращения. В тот день Хэнсом считал себя свободным от работы, хотя с тех пор как он поступил к нам одиннадцатилетним мальчишкой, у него не было ни одного свободного дня, потому что каждый раз что-нибудь да мешало ему уйти со двора и проболтаться в городе до вечера. Хэнсом не любил торопиться с уборкой, что в будни, что в свой свободный день, — да, по правде говоря, для него все дни были одинаковы, и, зная это, он всегда находил какой-нибудь предлог, чтобы оттянуть мытье посуды как можно дольше. В то утро, сразу же после маминого ухода, Хэнсом объявил, что ему хочется есть, отправился на кухню и изжарил себе целую сковороду свиной печенки.
Мой старик лежал врастяжку на ступеньках заднего крыльца. Он говорил, что гораздо лучше себя чувствует весь остальной день, если ему удается соснуть утром после завтрака, и пользовался каждым таким случаем. Хэнсом ел печенку не спеша, зная, что после еды надо будет приниматься за мытье посуды. Он все еще сидел у плиты, низко нагнувшись над сковородой, когда на переднем крыльце кто-то постучал в дверь. Так как и папа и Хэнсом были заняты, я сам пошел посмотреть, кто это к нам стучится.
Войдя на передний двор, я увидел незнакомую девушку лет восемнадцати - девятнадцати, которая стояла, прижавшись лицом к проволочной сетке двери, и заглядывала в комнату. Она держала в руке квадратную рыжую сумку вроде небольшого чемоданчика, шляпы на ней не было, и ее длинные каштановые волосы вились по плечам колечками. Я видел эту девушку первый раз в жизни и сразу же решил, что она, верно, кого-нибудь разыскивает в городе. Я стоял и смотрел на нее до тех пор, пока она не взялась за щеколду, пробуя открыть дверь.
— Вам кого нужно? — спросил я, подойдя к крыльцу и остановившись у нижней ступеньки.
Девушка круто повернулась ко мне.
— Здравствуй, мальчик, — сказала она, подходя к лестнице. — Твой папа дома?
— Он спит на заднем крыльце,— ответил я. — Сейчас я ему скажу.
— Подожди минутку! — крикнула она и, сбежав вниз по ступенькам, схватила меня за руку. — Покажи мне, где он. Так будет лучше.
— А зачем он вам? — спросил я, удивляясь, откуда эта девушка знает моего старика. — Вы, наверно, кого-нибудь ищете у нас в городе?
— Ладно, мальчик, ладно! — улыбнулась она. — Веди меня к нему.
Мы обогнули дом и вошли через калитку на задний двор. При каждом движении девушки меня так и обдавало запахом духов. Чулки у нее с каждым шагом все больше и больше морщились под коленками. Мой старик спал крепким сном, положив голову на верхнюю ступеньку и широко открыв рот. Он всегда так разваливался, если спал на солнце, и уверял, что в другом положении ему неудобно. Хэнсом стоял в дверях кухни и, глядя на нас сквозь проволочную сетку, ел печенку прямо со сковороды.
Девушка поставила чемодан на землю, подтянула чулки и подошла на цыпочках к ступенькам, где лежал мой старик. Потом присела рядом с ним на корточки и обеими руками закрыла ему глаза. Я увидел, что Хэнсом перестал жевать и замер, не донеся до рта полную ложку,
— Отгадай — кто? — крикнула девушка.
Мой старик рванулся в сторону, — как он всегда делал, когда мама вдруг будила его. Но на этот раз номер не прошел, потому что, как только он приподнялся, девушка, не отнимая рук от его лица, запрокинула ему голову назад. Я видел, как у него заходили ноздри от запаха ее духов, точно у собаки, которая чует забравшегося на дерево енота.
— Отгадай — кто? — снова крикнула девушка и расхохоталась.
— Уж наверно не Марта! — сказал папа, щупая ее руки от кисти до локтя.
— А точнее? — не унималась девушка.
Мой старик оттолкнул ее руки и с ошалелым видом приподнялся со ступенек.
— Вот так история! — сказал он.— Да вы кто такая?
Всё еще смеясь, девушка сбежала с крыльца и кинулась к своему чемодану. Мы трое не спускали с нее глаз, выжидая, что будет дальше, а она тем временем открыла чемодан и вытащила оттуда целую охапку новеньких галстуков. Я такого количества и в магазинах не видел.
Папа протер глаза, прогоняя сон, и уставился на девушку, нагнувшуюся над чемоданом.
—Вот какой к вам пойдет, — сказала она, вытаскивая галстук в ярко-зеленую и желтую полоску. Потом подошла к папе и набросила галстук ему на шею. — Он прямо-таки создан для вас!
— Для меня? — сказал папа, принюхиваясь к духам, которыми от нее так и разило.
— Ну, конечно! — сказала девушка, склонив голову набок и оглядывая папу и галстук. — Лучше ничего быть не может!
— Барышня! — сказал папа.— Я не знаю, что у вас на уме, но вы только зря время тратите. Мне галстук — все равно, что свинье дамское седло.
— Да вы посмотрите, какая это прелесть! — сказала девушка и, сунув остальные галстуки в чемодан, подошла к моему старику вплотную.— Как он вам к лицу!
Она опустилась на ступеньки рядом с моим стариком и стала завязывать ему галстук. Они сидели совсем рядышком, и лицо у папы краснело все больше и больше. От ее духов уже нельзя было продохнуть.
— А что вы смыслите в этих делах?— сказал мой старик, и вид у него был такой, словно он сам не понимал, что говорит. — К лицу? Вот еще новости!
— Давайте посмотрим в зеркало, сказала девушка, прилаживая ему концы галстука на груди. — Вы только взглянете на себя — и сразу же убедитесь, что этот галстук вам просто необходим. Как он идет вам!
Мой старик скосил глаза на улицу, на тот угол, где стоял дом миссис Хауард.
— Зеркало в комнате,—совсем тихо пробормотал он, чтобы никто больше не слышал.
— Так пойдемте туда,— сказала девушка, потянув его за руку.
Она взяла чемодан и зашагала прямо в комнаты. Мой старик шел за ней по пятам. Как только они скрылись за дверью, Хэнсом вышел из кухни, и мы с ним побежали кругом дома к тому окну, в которое все можно было увидеть.
— Ну, что я вам говорила? — сказала девушка.— Ведь, правда, прелесть? На что угодно спорю, у вас, наверно, в жизни не было такого галстука,
— Пожалуй, правда, хорош галстук,— сказал папа.— И, по-моему, я в нем недурен, а?
— Ну, еще бы! — сказала она, заходя моему старику за спину и глядя в зеркало через его плечо,— Дайте, я получше завяжу.
Она стала перед моим стариком и затянула узел галстука потуже. Потом положила руки ему на плечи и улыбнулась. Мой старик отвел глаза от зеркала и уставился на нее. Хэнсом беспокойно затоптался на месте.
— Мис’Марта того и гляди вернется, — сказал он. — Я бы поостерегся на месте твоего папы. Может выйти большой скандал, если мис’Марта увидит, как он стоит там и валяет дурака из-за этого галстука. И почему я посуду не вымыл! Ушел бы гулять до ее прихода. Давно бы у меня был свободный день!
Мой старик потянул ноздрями, обнюхивая голову девушки, и обнял ее за талию.
— Сколько это стоит? — спросил он.
— Пятьдесят центов,— ответила она.
Папа замотал головой.
— Нет у меня пятидесяти центов,— грустно сказал он.
— Ну, ну, не скупитесь,— сказала девушка, тряхнув его за плечи. — Подумаешь, велики деньги!
— Да у меня их нет,— сказал папа, обнимая ее покрепче.— Нет и нету!
— А достать где-нибудь можно?
— Трудновато.
Хэнсом застонал.
— И дался же ему какой-то паршивый галстук! — сказал он,— Все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Что-нибудь да стрясется, я это нутром чувствую. Вот всегда так: как где какая беда, я обязательно первый в нее влопаюсь. Уйти бы мне пока этих галстуков здесь и в помине не было!
Девушка обняла моего старика за шею и прижалась к нему всем телом. Так они стояли долго-долго.
— Может, мне удастся раздобыть где-нибудь полдоллара,— сказал, наконец, мой старик.— Стою, а сам об этом думаю. Пожалуй, раздобуду.
— Хорошо,— сказала девушка, снимая руки с его плеч и отступая назад.— Только поскорее.
— А где вы будете меня ждать — здесь? — спросил он.
— Ну конечно. Только вы не долго.
Мой старик попятился к двери,
— Ждите здесь,— сказал он,— Никуда отсюда не уходите. Я мигом вернусь.
Ровным счетом через минуту мой старик выскочил на заднее крыльцо.
— Хэнсом! — крикнул он. — Хэнсом Браун!