— Нет, миссис Страуп, сейчас речь идет совсем о другом,— сказал Бен,— Я имею в виду один политический пост,
— Какой политический пост? — спросила мама, остановив качалку и выпрямившись.
— Дело вот в чем,— сказал Бен.— Вчера вечером муниципальный совет вынес постановление вести борьбу с бродячими собаками. Третьего дня я сам гонялся за одной, бешеной, и в конце концов пристрелил ее. В муниципалитете считают, что это становится опасным. Мне велено выполнить постановление и очистить улицу от бездомных собак. Я им заявил напрямик, что у меня своих дел по горло, и тогда они постановили назначить обследователя по вопросу о всех животных, которые бродят без присмотра.
— Обследователя бродячих животных? — сказала мама, вставая с качалки.— Вы что же это, Бен Саймонс? Намекаете, что мой муж такой человек, которому в самый раз заниматься ловлей собак? Смотрите, как бы я не попросила вас удалиться из моего дома!
— Подождите, миссис Страуп! — жалобным голосом проговорил Бен.— Прежде всего, я тут ни при чем. Это предложил один из членов муниципалитета. Он сказал, что Моррис самый подходящий кандидат на этот пост, и они постановили...
— Действительно, собаки вечно за мной увязываются,— сказал мой старик.— Я всегда это замечал. Нравлюсь я им, что ли...
— Замолчи, Моррис! — прикрикнула на него мама,— Это позор! Первый раз в жизни такое слышу!
— Миссис Страуп! — сказал Бен.— Мало ли знаменитых политических деятелей начинали с ловли собак! Да уж если на то пошло, так большинство известных сенаторов, членов конгресса и шерифов начинали свою политическую карьеру именно с этого. Вряд ли вы найдете хоть одного крупного политика, который не занимался бы ловлей собак.
— Не может этого быть! — сказала мама.— Я всегда была лучшего мнения о политических деятелях.
— Политика странная вещь,'—сказал Бен.— То, что во всяком другом деле обязательно, к ней никаким боком не подходит. Политический деятель начинает свою карьеру, ну, допустим, собаколовом, а не успеешь оглянуться, и он уже перемахнул через это. Такое уж дело — политика.
Мама молчала, и я услышал, как ее качалка снова начала поскрипывать. Она, видно, крепко задумалась над словами Бена,
— Чем больше я размышляю,— заговорил мой старик,— тем больше мне это нравится. Я уже давно подумываю, что надо бы побольше заниматься всякими общественными делами. А то живешь со дня на день, тут чего-то покропал, там с чем-то провозился — что хорошего?
— Тогда, Моррис, ты должен занять этот пост,— быстро проговорил Бен,— Для тебя лучше ничего быть не может. Соглашайся!
Мой старик сидел тихо и всматривался в мамино лицо. Она все раскачивалась взад и вперед, и качалка поскрипывала с той же равномерностью, с какой вода каплет из крана.
— Ну что ж,— медленно начал папа, стараясь разглядеть маму в темноте.— Пожалуй, надо соглашаться. Он помолчал, выжидая, что она скажет. Мама будто и не слышала его слов. — Я принимаю этот пост.
Бен встал.
— Вот и прекрасно, Моррис! •— быстро проговорил он и пошел прямо к ступенькам.— Прекрасно! Очень рад. Завтра я тебя жду. Приходи с утра, сразу же после завтрака.
Бен зашагал вниз по ступенькам. Когда он сошел с крыльца, мой старик вдруг сорвался с места и окликнул его.
— Бен,— с тревогой в голосе сказал он, подбежав к нему,— а какое мне положат жалованье?
— Жалованье?
— Ну да, жалованье,— сказал папа,— Сколько я буду получать за обследование бродячих животных?
— Собственно говоря,— промямлил Бен,— это будет не жалованье.
— А что же? Как это называется?
— Это, Моррис, называется — вознаграждение.
-— Вознаграждение?
— Да, Моррис. Так оплачивается большинство самых видных политических постов. За них получают вознаграждение.
— А какое вознаграждение дадут мне? — спросил папа,
— По двадцать пять центов с каждой пойманной и посаженной под замок собаки.
Мой старик ничего на это не ответил. Он стоял, глядя па темную улицу. Бен осторожно отошел от него.
— По правде говоря, для меня это несколько неожиданно,— сказал папа,— потому что я уже настроился получать жалованье по субботам.
— Да ведь вознаграждение тем и хорошо, Моррис, что от тебя самого зависит, сколько ты заработаешь. С жалованьем как? Что положено, то и дадут, на большее не рассчитывай. А когда платят сдельно — только не ленись, загребай деньги.
— А ведь правда! — сказал мой старик, сразу повеселев.— Я как-то об этом не подумал.
— Значит, до завтра,— сказал Бен уже на ходу.— Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, Бен! — крикнул папа ему вслед.— Спасибо, что вспомнил обо мне.
Мы поднялись на крыльцо. Мамы там уже не было, она ушла в спальню.
.— Давай, сынок, выспимся как следует,— сказал мне папа.— День будет хлопотливый. Надо получше отдохнуть. Пойдем,
Мы вошли в дом, разделись и легли спать. Мой старик долго возился и ворочался с боку на бок, и, засыпая, я слышал, как он говорил сам с собой и вспоминал всех собак, которых знал по кличкам.
На следующее утро папа сразу же после завтрака взялся за шляпу, и мы отправились в город разыскивать Бена Саймонса. Нам не хотелось задерживаться по дороге, но мой старик все-таки велел мне взять на заметку гончую Искру, которая спала на переднем крыльце у мистера Фрэнка Бина.
Бен Саймонс отыскался в парикмахерской. Когда мы вошли туда, все лицо у него было в мыльной пене, и он не мог разговаривать с нами. Но потом Бен сел в кресле и помахал нам рукой.
— С добрым утром, Моррис,— сказал он,— Ну как, готов приступить к работе?
— Прямо не терпится, Бен,— ответил папа.
— Сейчас я освобожусь,— сказал Бен.
Встав с кресла и надев шляпу, он велел папе пройтись по городу, загнать всех собак, бегающих по улицам без присмотра, и запереть их в большом подвале под тюрьмой,
— И это все? — спросил папа.
— Все. Больше ничего не требуется,— ответил Бен,
Мы медленно пошли через весь город, стараясь, как бы не прозевать какую-нибудь собаку. Они, должно быть, все спали в это время дня, потому что на улицах нам не попалось ни одной. Так прошло полчаса, и вдруг папа сунул руку в карман и вынул десять центов.
— Вот, сынок,— сказал он, протягивая мне монету,— сбегай в мясную и возьми самый большой кусок мяса, какой дадут за десять центов. За свежестью не гонись — главное, чтобы было побольше.
Я побежал в лавку, купил там большой кусок мяса и вернулся к магнолии, в тени которой мой старик остался ждать меня. Задремать ему было недолго, но когда я тряхнул его за плечо и показал свою покупку, он вскочил как истрепанный.
— Теперь, небось, обратят на нас внимание,— сказал он, нюхая мясо.— Пойдем, сынок.
Мы свернули на другую улицу, и мой старик шел, помахивая мясом из стороны в сторону. Ровным счетом через минуту мы оглянулись и увидели пятнастого легаша, который бежал за нами, принюхиваясь к мясу.
— Только это и требовалось,— сказал мой старик.— В таких случаях без куска мяса не обойдешься.
Он свистнул легашу, тот навострил уши и припустил побыстрее. Вскоре еще чья-то собака учуяла мясо и тоже увязалась за нами. К тому времени, когда мы подошли к железнодорожному полотну, за нами бежало семь собак. Папа был очень доволен этим и велел мне идти вперед и открыть дверь тюремного подвала. Он ввел туда собак и быстро выскочил на улицу, не дав им ухватить мясо.
— Еще одна такая прогулка — и верных два доллара в кармане,— сказал мой старик.— Как будто пустяк: прошелся по одной улице, свернул на другую — и заработок солидный, Теперь мне понятно, почему люди так увлекаются политической деятельностью. Да я такую работу ни на что другое не променяю. Оказывается, это лучший способ зашибить деньгу.
Мы прошли с куском мяса еще по одной улице, и в первом же квартале за нами увязался чей-то спаниель, выскочивший из-под крыльца. На обратном пути в хвосте у нас плелось пять собак. Мы не миновали и дом мистера Фрэнка Бина, специально чтобы дать возможность Искре понюхать мясцо и отправиться следом за нами. Когда и эти собаки были заперты в подвал, мой старик сел отдохнуть и стал выписывать спичкой цифры па песке.
— Уже больше трех долларов, сынок,— сказал он, отбрасывая спичку в сторону.— Громадный заработок за такой короткий срок. Завтра, если дела пойдут не хуже, у нас будет шесть долларов. В субботу к вечеру догоним до восемнадцати, а то и до двадцати. Я уж и надеяться перестал, что у меня когда-нибудь будут такие денежки. Ну, пошли обедать. Время за полдень.
Мы вернулись домой и сели к столу, но мама ни слова нам не сказала, а мой старик не смел заговаривать первый. Когда обед кончился, мы вышли во двор посидеть в тени под сиренью.
Примерно через час я увидел Бена Саймонса. Он быстро шел по нашей улице. Мой старик спал, но я разбудил его, думая, что Бен идет по важному делу. Бен увидел нас под сиренью и сразу зашагал к нам.
— Моррис,— сказал он, еле переведя дух,— откуда ты набрал всех этих собак, которые сидят сейчас в тюрьме?
— Каких собак?.. Ах, этих! — сказал мой старик, приподнимаясь на локте.— Загнал с улицы, как и полагалось. Такая моя обязанность — сажать под замок всех животных, которые бродят без присмотра. Чистая случайность, что это были одни собаки, а не коровы, лошади или еще какая животина.
— Да ведь ты засадил туда призового легаша нашего мэра, мистера Фута! — волнуясь, сказал Бен.— Миссис Джози Хендрикс тоже заявила о пропаже своего спаниеля, и я нашел его в тюрьме вместе с остальными собаками, Лучшая гончая мистера Бина тоже там. У всех этих собак есть хозяева, и налог, по два доллара за каждую, заплачен. Нельзя же ловить тех, за которых хозяева исправно вносят налоги!
— Они бегали по улицам без присмотра,— сказал папа.— Я прошелся по городу посмотреть, как обстоят дела, гляжу: видимо-невидимо бездомных собак. Моя обязанность ловить их, вот я и словил.
— Как же ты ухитрился загнать их в тюрьму?