Максик – двухсполовинойметровый великан – послушно раскрыл пасть и проглотил густую красную микстуру. И даже облизал ложку.
В ушах его сразу засвистело и загремело. Голова разболелась. Сердце бешено колотилось. Пёстрые круги завертелись в глазах, как фейерверк.
И вдруг наступила тишина.
– Посмотри в зеркало! – приказал волшебник.
Сначала Максик струсил. Потом осторожно приподнял веки на два миллиметра. Потом вытаращил глаза, соскочил со стула и с радостным криком вскинул вверх руки.
– Да! – орал он во всю глотку. – Да! Да! Да!
А в зеркале какой-то мальчишка размахивал руками. Это был очень симпатичный мальчуган лет двенадцати-тринадцати. Максик подбежал поближе к зеркалу и вытянул вперёд руки, словно пытаясь обнять собственное отражение.
– Это я?! – кричал Максик.
– Это ты, – крякнул волшебник и засмеялся. – Это Макс Пихельштейнер, самый обыкновенный мальчик тринадцати лет.
– Я так счастлив! – тихо сказал Максик.
– Надеюсь, что навсегда, – заметил медицинский советник. – Ну а теперь сматывай удочки!
– Как же мне вас отблагодарить?
Волшебник встал и указал на дверь:
– Ступай и не благодари!
Глава 12
«Ну и осёл!» Странные плакаты в городе. Директор Грозоветтер называется Громовержцем, Галопинский – Рысаковским. Йокус его не узнаёт. Макс и Максик. Это был всего лишь сон
Наконец-то он стал ростом с обычного мальчишку. Но то, что другие дети считают совершенно естественным, для него оказалось необыкновенно новым. От радости он готов был остановить любого прохожего и спросить: «Ну, что вы скажете? Разве не здорово?»
Конечно, он этого не делал. Люди, наверное, немало бы удивились и в лучшем случае только ответили бы: «Что же тут особенного? Мальчишек твоего роста что песку морского!»
А кое-кто, может быть, даже и рассердился бы. Но некоторые прохожие всё-таки смотрели на него во все глаза, хотя он их ни о чём и не спрашивал. Лицо его сияло, словно он только что выиграл автомобиль. Кроме того, он как-то странно себя вёл: то и дело вздрагивал и даже отскакивал в сторону, словно боялся, как бы его не раздавили. Хотя теперь перед его глазами мелькали лица, и шляпы, и шапки, а не ботинки и каблуки, как прежде. Вечная история со старыми привычками! От них труднее избавиться, чем от хронического насморка!
Но было и нечто ещё более странное в его поведении: он останавливался чуть ли не перед каждой витриной. И вовсе не из-за красивых вещей. Нет, он останавливался, чтобы поглазеть на отражение замечательного, как ему казалось, мальчика. Он смотрел и не мог насмотреться досыта.
При этом случалось, что кто-нибудь за его спиной произносил:
– Ну и осёл!
На сей раз это был мальчуган его возраста с волосами соломенного цвета. Спереди у него не хватало одного зуба.
– Это всего лишь десятая витрина, в которую ты на себя любуешься, – сообщил мальчуган. – Я таких обормотов, как ты, за всю свою жизнь ещё ни разу не видел. Ты поцелуй себя в зеркале. Или объяснись самому себе в любви.
Конечно, Максик разозлился. Но, с другой стороны, не мог же он, этот парень, знать всех обстоятельств дела.
– Отвяжись, – спокойно сказал ему Максик.
Но паренёк с соломенными волосами и не думал отвязываться.
– А шажочки-то у тебя словно у годовалого младенца, которого ходить учат. Дай-ка, пупсик, свою ручоночку, а то головку зашибёшь.
В Максике всё кипело.
– Сейчас ты получишь ручоночку! Вернее, ручоночкой по роже!
– Ой, испугался! – не унимался мальчуган. – Эх ты, пупсик, ходить не научился, а уж лезешь драться! Ха-ха-ха!
Максик не выдержал. Он закипел, как суп в кастрюле, размахнулся – и как влепит обидчику оплеуху! Тот так и присел на тротуар, держась левой рукой за щеку. Максик даже сам удивился.
– Прости, пожалуйста, – сказал он. – Честное слово, первый раз в жизни дрался!
И пошёл своей дорогой.
Кроме витрин, а вернее витринных стёкол, его ещё интересовали – и с каждой минутой всё больше – афишные тумбы.
Куда он ни бросал взгляд, всюду он узнавал себя. На афишах, правда, был изображён не тот обыкновенный мальчик, каким он был теперь, а Маленький Человек – ученик фокусника, крохотный помощник известного профессора Йокуса фон Покуса, с которым они вместе выступали в цирке «Стильке» и приводили публику в такой бешеный восторг. На всех плакатах был изображён Максик Пихельштейнер, но подписи к его портретам были какие-то ненормальные. Казалось, что афишные тумбы вынесли на улицу из сумасшедшего дома.
На одной рекламе он стоял, прислонившись к спичечной коробке (и коробка, и сам мальчик были в два метра длиною). Текст рекламы гласил:
Маленький человек
Новейшая и ярчайшая звезда
на цирковом небосводе
Спит только в спичечной коробке
марки «Сириус»
На другом плакате он держал обеими руками огромную электробритву серебристого цвета. Надпись рядом нахально утверждала:
МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК
БРЕЕТСЯ ТОЛЬКО БРИТВОЙ
«БОРОДУВОН»
СУПЕР-63
Максик подумал: «Что за чушь! Мне ведь ещё по крайней мере четыре года расти, пока на подбородке появится первый пух. Вот уж Йокус удивится, когда прочтёт этот вздор!»
Но и остальные плакаты были не лучше.
Странные люди! Чего только они не выдумывают, чтобы избавиться от своих товаров! Вот теперь они пытаются внушить прохожим, что Маленький Человек ведёт себя как взрослый. А ведь все знают, что он мальчик.
«Ну и бред! – подумал Максик. – Йокус совершенно прав, когда говорит, что у этих рекламных дядей нервы из канатов. Неужели действительно люди, прочитав такую рекламу, сломя голову помчатся в магазины покупать электробритвы, сигары и шампанское, которые им так настойчиво навязывают?»
Мальчик собрался было бежать дальше. Но тут его взгляд остановился на афише, которая была скромнее и меньше соседних и которую он чуть было не упустил из виду.
Ежевечерне
Цирк «Стильке»
Для детей дневные представления
три раза в неделю
БОЛЬШОЙ ВОР
И МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК
СЕНСАЦИЯ ИЗ СЕНСАЦИЙ!
ВОСТОРГ И ИЗУМЛЕНИЕ БЕЗ ПРЕДЕЛА!
Открыта предварительная продажа билетов
На афише не было пёстрых рисунков. Не было и фотографий. Но от текста, который он прочёл, его бросило в дрожь.
«Ой, какой ужас! – подумал Максик. – А вдруг сегодня среда, или суббота, или, может быть, воскресенье?! Только бы не опоздать к дневному представлению! Йокус даже не знает, где я!»
И он помчался, не чувствуя под собой ног.
В цирке посреди манежа сидел господин директор Грозоветтер, в белых перчатках и чёрном цилиндре, и читал газету.
Максик вихрем ворвался в цирк.
– Что горит? – осведомился директор, глядя поверх газеты.
– Простите меня, пожалуйста! – крикнул запыхавшийся мальчик. – Но я не знаю, среда сегодня или нет.
Директор поднял брови.
– А может, суббота? – продолжал мальчик. – Или воскресенье?
– Ты в своём уме? – рассердился директор. – Врываешься в цирк и спрашиваешь, не среда ли сегодня. Ты нарушаешь неприкосновенность жилища!
Потом он снова спрятался за своей газетой.
– Но господин директор Грозоветтер!.. – Максик стоял как громом поражённый. Почему этот человек был так недоброжелателен к нему, к новому любимцу публики?!
– Ты даже не знаешь, как меня зовут!
– Грозоветтер!
– Меня с самого моего рождения зовут Громовержец! – строго поправил его директор. – Понял? Не Грозоветтер, и не Километр, и не Сантиметр, а Гро-мо-вер-жец!
– Громовержец! – чуть слышно повторил Максик. Ему очень хотелось провалиться сквозь землю.
Но тут к ним подошёл наездник Галопинский и спросил:
– Что это вас так рассердило, господин директор Громовержец?
– Да вот мальчишка мне на нервы действует, – ответил директор. – Врывается на манеж, спрашивает, среда ли сегодня, и называет меня Грозоветтером!
– Пошёл вон! – зашипел на него наездник. – Сию же минуту убирайся!
– Но господин Галопинский!.. – испуганно начал Максик.
– Вот вам! Слышите? – закричал директор и всплеснул белыми перчатками над цилиндром.
– Меня зовут Рысаковский, а не Галопинский! – рявкнул наездник.
– И сегодня четверг, нервотрёпщик, – ворчал директор. – Иди домой делать уроки.
– Но я же артист! – робко возразил мальчик.
– Новое дело! – вздохнул директор. – Час от часу не легче. Что же ты умеешь?
– Шнурки развязывать, – прошептал Максик.
Тут оба – и директор, и наездник – побагровели; казалось, их вот-вот хватит удар.
Наездник сжал кулаки:
– Ах вот как! Шнурки умеешь развязывать! Я это умел трёх лет от роду.
Директор пыхтел и сопел, как морж.
– Можно сойти с ума, – стонал он. – Умеет шнурки развязывать! Гениальный ребёнок!
– А ещё я могу отстёгивать подтяжки, – прошептал Максик со слезами в голосе.
– Довольно! Всему есть предел! – взвыл директор. – Это уж верх наглости!
– И галстук я умею развязывать, – продолжал Максик тихо и жалобно.
Тут наездник вскочил, схватил Максика за шиворот и стал трясти его изо всех сил.
Директор тоже поднялся, продолжая стонать.
– Всыпать ему как следует! – сказал он. – И выбросить вон!
– С огромным удовольствием! – заявил наездник и по всем правилам искусства положил мальчика к себе на колени. – Эх, жаль, очень жаль, что я не захватил свой новый хлыст, – прибавил он. И стал бить мальчика.
– Помогите! – заорал Максик, и крик его доносился до самой вершины купола. – Помоги-и-ите!
В этот момент на манеже появился профессор Йокус фон Покус.
– Кто это кричит так жалобно? – спросил он.
– Это я, дорогой Йокус! – крикнул мальчик. – Пожалуйста, спаси меня! Они меня не узнают!