Он вырвался из рук наездника, подбежал к профессору и, еле дыша, повторил:
– Они не узнают меня!
– Прежде всего спокойствие! – сказал профессор. Потом он посмотрел на мальчика и спросил: – Они тебя не узнают?
– Не узнают, Йокус!
– А кто же ты? – осторожно спросил профессор. – Дело в том, что я тоже тебя не узнаю.
Словно бездна разверзлась под ногами мальчика. Голова закружилась. В глазах поплыли круги.
– Йокус меня не узнаёт, – прошептал он. – Даже Йокус меня не узнал…
Слёзы ручьями потекли по его щекам.
Стало совсем тихо. Даже директор и Рысаковский молчали.
– Откуда же мне тебя знать? – спросил растерянно профессор.
– Но ведь я же твой Максик, – рыдал мальчик. В отчаянии он закрыл лицо руками. – Я же твой Максик Пихельштейнер!
– Врёшь! – раздался звонкий мальчишеский голос. – Максик Пихельштейнер – это я!
Большой мальчик опустил руки и в ужасе посмотрел на нагрудный карман профессора. Из кармана высовывался Маленький Человек и гневно размахивал руками.
– Пожалуйста, унеси меня отсюда! Я не люблю лгунишек!
– Дорогой Йокус! – крикнул большой мальчик. – Останься здесь! Останься со мной! У меня ведь только ты один на свете!
– Ну, Максик! – сказал профессор. – Почему ты так расплакался? Я ведь с тобой, я всегда с тобой! Тебе плохой сон приснился?
Максик широко раскрыл глаза. На его ресницах ещё висели слезинки. Но он видел над собой озабоченное лицо Йокуса. Он вдыхал запах ландышей и знал, что сидит в цветочном горшке на балконе своего номера. И всё опять было хорошо.
Глава 13
Это был всего лишь сон. Разговор об изобретателе застёжки-молнии. Отчаянные ребята и закадычные друзья
– Правда это был только сон? – Маленький Человек облегчённо вздохнул. Словно камешек с его души свалился. – Ох, Йокус, милый, какое счастье, что ты меня опять узнаёшь!
– Я тебя не узнавал? Ну, знаешь ли…
– Да, это потому, что я очень вырос, – объяснил Максик. – Я был такого же роста, как все мальчишки моих лет. Но, кроме того, я был ещё и маленький, как теперь, и торчал в твоём кармане.
– Значит, ты был и Макс, и Максик одновременно? Здорово!
Маленький Человек рассмеялся. Правда, в горле всё ещё стоял комок. Но Максик знал, что скоро ему опять станет весело.
– Пожалуйста, возьми меня в руки, – сказал он. – Тогда мне не будет страшно.
– Кстати, на балконе довольно холодно, – заметил Йокус и вынул его из цветочного горшка. – Искупайся в мыльнице – и марш в спичечную коробку. Перед сном ты мне расскажешь, что тебе приснилось.
– Всё-всё-всё?
– Да, всё-всё-всё. От начала до конца. Потому что сон – дело хитрое. – Вдруг Йокус испугался: – Ты не голоден? Или ты во сне ел сосиски?
– Нет, – ответил Максик, – сон был совсем без еды. Но всё равно я сыт.
При свете ночника Максик рассказал свой сон. Всё до последней мелочи. О доброй фрау Хольцер и о том, как она чихала. О профессоре Ваксмуте, который оказался взаправдашним волшебником и превратил Максика сначала в великана, а после в обыкновенного школьника. Потом он рассказал о драке с мальчишкой с соломенными волосами. И о тумбах с глупыми афишами… О цирке, о директоре Громовержце и наезднике Рысаковском. И, наконец, о том страхе, который он пережил, когда к ним подошёл Йокус с Маленьким Человеком в кармане и даже не узнал его – настоящего Максика.
Йокус молчал довольно долго. Потом откашлялся и сказал:
– Вот видишь. Сон всё и выдал. Ты мечтал стать обыкновенным мальчишкой, вместо того чтобы оставаться самим собой.
Максик кивнул печально:
– Мечтал уже давно. Только никому не рассказывал. Даже тебе. Хотя я тебе всегда всё рассказываю.
– И вот, когда ты вырос, тебе стало жутко!
– Ага, – подтвердил Максик смущённо. – Ты как-то говорил, что надо кем-то быть и что-то уметь. А тут я вдруг стал никем и ничего не умел. Когда я рассказал директору и Рысаковскому, что умею развязывать шнурки, они смеялись надо мной.
– Просто ты стал большим, как все. Все умеют расшнуровывать ботинки. Но только один Маленький Человек делает так, что никто ничего не замечает.
– Это совсем немного, – сказал Максик.
– Немного, – подтвердил Йокус. – Но всё же лучше, чем ничего. Ибо кто на свете может много? Вот, например, некто, сидя в тюрьме, изобретает застёжку-молнию. Теперь она чуть ли не на каждом чемодане или костюме. Итак, изобретена застёжка-молния. Это много?
Максик внимательно слушал профессора…
– Или другой пример. Кто-то пробегает стометровку на десятую долю секунды быстрее, чем все остальные спринтеры во всех частях света, – сказал Йокус, – и люди в восторге забрасывают шапками стадион. Но я своей шапки не сниму. Установлен новый рекорд? Хорошо. Я тоже радуюсь и хлопаю в ладоши. Но много ли это?
– Может быть, это и немного, – заметил Маленький Человек, – но что же больше? И что вообще тогда «много»?
– Предотвратить войну, – ответил Йокус. – Победить голод. Избавить человечество от болезней, которые считались до сих пор неизлечимыми.
– Но ведь этого мы с тобой не можем, – заметил Максик.
Йокус кивнул:
– Не можем. И очень жаль. С нашим искусством много не сделаешь. Мы можем добиться лишь двух вещей: удивить и развеселить людей. У нас нет повода зазнаваться. И тем не менее завтра все газеты сойдут из-за нас с ума.
– Ты так думаешь?
– Да, я в этом уверен, малыш. Завтра будет чёрт знает что твориться. А теперь – спать. Утро вечера мудренее.
Йокус положил голову на подушку.
– По-моему, я ещё совсем не устал, – заявил Маленький Человек.
– Глубокоуважаемый господин Пихельштейнер, – обратился к нему профессор. – Я был бы вам чрезвычайно признателен, если б вы не сочли за труд задуть свечу.
Максик засмеялся и выключил свет.
– Значит, я опять маленький, – пробормотал он в темноте. – Но когда ты рядом, мне это нравится.
– Спи, пожалуйста.
– А правда, мы с тобой отчаянные ребята? – подумал вслух Максик.
– Да, – пробурчал задремавший Йокус. – Отчаянные ребята и закадычные друзья. А теперь пора спать.
– Закадычные – это от слова «закат», да? – спросил Маленький Человек.
– Нет, от слова «кадык». Сколько раз тебе говорить, что пора спать! – сердитым голосом сказал профессор и так громко зевнул, что даже ландыши на балконе услышали.
– Я уже сплю! – сказал Маленький Человек и закрыл глаза и рот.
Не берусь утверждать, заснул ли он сразу, потому что, во-первых, в комнате было очень темно, а во-вторых, меня там не было.
Глава 14
Слава в первую половину дня. Телефонные звонки. Первый посетитель директор Грозоветтер. Деньги не главное дело, но важнейшее из второстепенных. Крольчиха в чужом цилиндре. Заголовки и слухи
Следующий день навсегда остался в их памяти. Максик проснулся знаменитостью.
Главный швейцар гостиницы, который за сорок лет службы приобрёл не только солидное плоскостопие, но и солидный опыт, уже в девять утра объявил телефонисткам:
– Небывалый успех, поверьте мне, барышни. Паренёк прославится, как Пизанская башня. Попомните мои слова.
Девушки захихикали, прикрыв ладошками телефонные трубки.
Но времени посмеяться в этот день у них совсем не оставалось. Вызовы следовали один за другим. Весь мир жаждал побеседовать с Маленьким Человеком. Особенно какая-то настойчивая дама. Она интересовалась, женат ли Маленький Человек.
– Я его вчера видела в цирке, и он меня совершенно очаровал, – объяснила она.
– К сожалению, – ответила телефонистка, – он уже шесть лет состоит женихом наследной принцессы Австралии.
– Чего он найдёт в этой Австралии, кроме кенгуру? – раздражённо спросила женщина. – То ли дело я. У меня магазин детской одежды.
Конечно, не все звонки были такими дурацкими. Но ведь и дельные разговоры отнимают много сил и времени. Девушки на коммутаторе и швейцар чуть не падали от усталости.
Тем временем Йокус и Максик сидели на балконе и уютно завтракали.
– Не облизывай ложку от варенья, – сделал ему замечание профессор.
– Мне теперь можно! – уверенно возразил Максик. – Когда человек так знаменит, ему всё можно.
– Странное у тебя представление о знаменитостях, – сказал Йокус.
Обе голубки сидели в ящике для цветов, а крольчиха Альба высунула голову за балконную решётку. Для всех троих сей славный день ничем не отличался от обычного.
Маленький Человек хитро улыбнулся.
– Минна, Эмма и Альба, – сосчитал он. – Не хватает лишь Розы.
В этот момент в дверь три раза постучали, и вошёл первый посетитель. Но это не была Роза Марципан. Посетителем оказался директор цирка Грозоветтер. В одной руке он держал цилиндр, в другой – пачку утренних газет.
– Успех сенсационный, – задыхающимся голосом произнёс директор и тяжело опустился на стул. – Хотя пресса и не присутствовала на представлении, она безумствует: перед гостиницей толпятся любопытные. Лифтёр сбился с ног, официант отбился от рук, а швейцар потерял голову.
Максик смеялся, а Йокус быстро пробежал первые короткие сообщения о колоссальном успехе – своём и Максика.
– Лавина катится, – отметил он удовлетворённо.
– Да к тому же ещё в гору, – добавил Грозоветтер. – Жалко, что нам придётся расстаться. – И он печально опустил глаза.
– Что-о-о? – удивлённо протянул Маленький Человек. – Я этого не понимаю.
Грозоветтер обвёл перчаткой вокруг цилиндра.
– Вот господин профессор – тот, вероятно, меня понимает.
– Да, – буркнул Йокус и кивнул головой.
– Сегодня ночью я не сомкнул глаз, – сказал Грозоветтер и сунул цилиндр под стул. – Всё считал и подсчитывал. И знаете, никак не выходит. Наш цирк не балаган, а солидное заведение, снискавшее уважение публики и собратьев по ремеслу. Но вы оба со вчерашнего дня – мировой экстра-класс, а этого я оплатить не в силах.