Давно уже Сергей не был в земской аптеке. А сейчас он шел туда за тем, чтобы купить глицерину для тайной типографии. В аптеке было в это утро пусто. Сергей оглядел полки с лекарствами, стеклянные шары на окнах, белые фарфоровые банки с надписями по-латыни. Ничто не изменилось. Всё было здесь такое же, как в дни его раннего детства.
Вот из-за белой двери вышел тот же толстый аптекарь — немец Келлер. Он был еще без халата, — видно, только что встал с постели.
Аптекарь строго посмотрел на покупателя через стекла пенсне в золотой оправе и спросил, четко выговаривая слова:
— Что вам угодно? На сколько?
Это были единственные две фразы, которые он выговаривал правильно. Вот уже двенадцать лет, как он десятки раз в день задавал один и тот же вопрос.
— Глицерину на пятнадцать копеек, — ответил Сергей.
Келлер достал с полки маленький пузырек в желтом гофрированном колпачке. Сергей уплатил деньги, сунул пузырек в карман и вышел из аптеки. На углу у церкви его уже дожидался Саня. Они перемигнулись, и Саня, выждав несколько минут, тоже отправился в аптеку.
— Что вам угодно? На сколько? — спросил его аптекарь.
— Глицерину на пятнадцать копеек.
Так Сергей и Саня стали ходить за глицерином ежедневно.
Через неделю в углу амбара, под ворохом сена и старым войлоком, было припрятано порядочное количество пузырьков. Но Сергею всё казалось, что глицерина будет мало. Он предложил Сане ходить в аптеку и по вечерам, когда Келлера сменяет его помощник, маленький лысый человечек, про которого в городе говорили, что он непрочь выпить, водит дружбу с городовыми и много врет.
Помощник провизора никогда не расставался с белым халатом. Даже на рынок за морковью он ходил в халате, для того чтобы его все принимали за доктора и ученого человека.
В первый же вечер, когда Сергей явился в аптеку и спросил на пятнадцать копеек глицерину, помощник провизора ухмыльнулся и подмигнул:
— Вам для чего же глицеринчик, молодой человек? Для смягчения лица? Барышням хотите понравиться?
— Нет, я глицерин внутрь принимаю, чтобы голос нежней стал, — ответил, не смутившись, Сергей.
Помощник провизора достал из шкафа пузырек с глицерином и молча подал его Сергею.
Глава XXXIV«ИСКРА» НА УРЖУМКЕ
Сергею хотелось как можно скорее приступить к делу. Для того, чтобы ничего не перепутать, он достал у знакомой библиотекарши энциклопедический словарь.
К его большой радости, в словаре оказалась целая статья о том, как устроить гектограф и как на нем печатать. В статье говорилось, что первое и основное, что требуется для гектографа, — это железный лист с поднятыми, высокими краями. На этот лист наливается сваренная масса из желатина и глицерина. Когда масса застывает, берут лист белой бумаги и пишут на нем особыми синими чернилами текст, с которого нужно снять оттиски. Затем лист с написанным текстом накладывают на застывшую массу. Все буквы с него переходят на желатинно-глицериновую поверхность. Накладывая на эту поверхность листы чистой бумаги, можно получить оттиски текста.
Железный лист Сергей и Саня решили заказать у кузнеца. У бабушки были листы для печенья пирогов, но взять один из них для гектографа казалось Сергею делом рискованным.
А вдруг бабушка, как назло, хватится, а листа-то и нет на месте. Кто взял, да почему, да для чего? Начнутся разговоры с соседками, а это может повредить делу. Да и лист не годится — мелок. Лучше заказать.
Получив деньги от ссыльных на покупку листа, товарищи отправились вечером к кузнецу. В соседних домах уже зажглись огни, когда они вышли за ворота.
— Полуночники, опять до рассвета бродить уйдете! — проворчала бабушка Маланья. Она всё еще считала Сергея и Саню детьми.
Но приятели в ответ на ее воркотню только усмехнулись и быстро пошли по улице.
Кузница находилась за городом. Она стояла неподалеку от тракта, посреди поля. Возле нее торчало несколько кустов, обломанных и общипанных лошадьми. Издали кузница казалась не то черным холмом, не то угольной насыпью. Только по искрам, вылетавшим из низенькой трубы, было видно, что это кузница.
Сергей и Саня подошли к дверям. В кузнице было полутемно, только в горне еще тлели последние красные угли. На пороге сидел бородатый кузнец и покуривал. Сергей присел рядом со стариком, немного поговорил с ним и заказал ему лист средней величины, с высокими краями.
— Противень вам нужен, а не лист, — поправил его кузнец. — Ну что ж, можно, — через пять дней будет готов.
— А раньше нельзя?
— Нельзя, — сказал старик и ушел к себе в кузницу.
На этом разговор и кончился.
Пока кузнец готовил противень, Сергей и Саня не теряли времени даром. Они запаслись желатином, раздобыли синих чернил для гектографа и выбрали место для своей будущей типографии — старую баню во дворе.
Всё было готово, а противня надо было ждать еще целых три дня. Приятели решили заняться пока что одним хозяйственным делом. У сарая лежала вверх дном старая, рассохшаяся лодка. Сергей и Саня заделали дыры в ее днище, просмолили борта, отмочили в керосине ржавые уключины. Оставалось только покрасить ее и дать ей имя. Когда-то она называлась «Незабудка», но первые четыре буквы уже стерлись, и на борту красовалась надпись «будка».
Сергей закрасил эту надпись, как и всю лодку, голубой масляной краской и старательно вывел ровную и четкую, как на чертеже, надпись:
Буквы были черные с красной окантовкой.
Когда лодка была готова, Сергей выволок из сарая салазки, взвалил на них лодку и повез ее с Санькой вдвоем на берег Уржумки.
Полозья зарывались в песок, подпрыгивали на камнях. Сергей тянул салазки за веревку, Саня подталкивал их сзади.
На берегу они встретили полицейского надзирателя Куршакова, которого за крикливый голос и маленький рост звали в городе Петушком.
Петушок только что выкупался и поднимался в гору, бодрый и свежий, застегивая крючки на мундире и вытирая мокрую облезлую голову.
Когда салазки поровнялись с ним, Петушок остановился и прищурил глаз.
— «Искра», — прочитал он. — Чудное название придумали молодые люди «Искра»! Вы б ее лучше «Ветерком» назвали или «Зорькой». «Красотка» — тоже хорошее имя, или вот еще «Зазноба»…
— Нам «Искра» больше нравится, — сказал Сергей и потащил салазки к реке.
Глава XXXVТАЙНАЯ ТИПОГРАФИЯ
Наконец противень был готов. Сергей и Саня пошли за ним в кузницу под вечер, чтобы вернуться домой, когда стемнеет.
Но они давно успели и лист получить и поговорить с кузнецом, а всё еще не темнело.
— Пойдем в канаве посидим, — сказал Саня, оглядываясь по сторонам.
Они забрались в придорожную канаву, заросшую ромашкой, полынью, лопухами, и сидели там, пока на небе не появились первые звезды. Теперь уж можно было нести противень по улице, не опасаясь, что из первой же калитки выглянет какая-нибудь тетка или бабка и крикнет на всю улицу:
— Кому новый противень несете, ребята, — Устинье Степановне или Маланье Авдеевне?
Но всё обошлось благополучно. Никого не встретив, приятели прошли по темным улицам и пронесли противень к себе в амбар.
А ночью, когда все в доме заснули, они вышли во двор и стали осторожно рыть за баней яму, чтобы закопать лист.
Один копал, а другой прислушивался, не идет ли кто мимо. Но на дворе было тихо, только изредка где-то в конце Полстоваловской лаяла собака, да бабушкин приятель, ночной караульщик Владимир Иванович, обходя свой участок, стучал в колотушку.
Когда лист был зарыт, землю затоптали и сровняли.
На другой день Сергей и Саня побежали к ссыльным за текстом для листовки.
Братья Спруде были в это время на огороде. Засучив рукава, Христофор окучивал картошку, а Франц сидел на корточках и пропалывал грядку с огурцами.
Тут же стояла старушка Анна Павловна, квартирная хозяйка ссыльных, и рассуждала о всяких огородных делах.
Сергей и Саня походили на улице, пока она не убралась восвояси, и только тогда окликнули Христофора.
Он вышел к ним, отряхивая с ладоней землю, и повел в дом.
— У нас всё готово, — сказал Сергей негромко. — Мы к вам за текстом.
Спруде удивился:
— Уже готово? Это очень здорово!
Он ушел в другую комнату и через несколько минут вынес им статью из газеты «Искра». Она была подчеркнута красным карандашом. Эту статью они должны были переписать печатными буквами и размножить на гектографе.
Писать печатными буквами нужно было для того, чтобы жандармы не могли узнать по почерку, кто писал.
— А дома у вас про это дело знают? — спросил Христофор Спруде внимательно, поглядев на обоих товарищей.
Сергей улыбнулся и пожал плечами.
— Не беспокойтесь, Христофор Иванович, — кроме нас двоих, никто не знает.
— Хорошо! Тогда начинайте. Только писать надо очень ясно и разборчиво, чтобы и такой человек прочитал, который еле-еле буквы знает.
— Это Сергей сумеет! Он чертежник, — сказал Саня.
— Так, — кивнул головой Спруде. — А сумеете ли вы еще одно дело сделать?
Сергей и Саня насторожились.
— Дело это очень серьезное. Тут требуется хладнокровие и осторожность. Послезавтра, в ночь под субботу, надо разбросать листовки на базарной площади и на Малмыжском тракте. Понятно?
— Понятно. Сделаем!
В этот же вечер в низком старом амбаре началась бесшумная торопливая работа.
Закрыв дверь амбара на засов, Сергей и Саня разложили перед собой тонкие, прозрачные листы «Искры» и начали переписывать статью, подчеркнутую красным карандашом.
На столе, потрескивая, горела свеча. Большие желтые капли медленно сползали на старый медный подсвечник. Тени от двух склонившихся голов шевелились и покачивались на бревенчатом потолке и стенах амбара.
Всю ночь до рассвета мальчики старательно по очереди переписывали статью. Петухи уже начинали петь третий раз, когда Сергей дописывал последнюю строчку. В щели амбара проникало солнце, где-то за огородом играл на рожке пастух, хозяйки выгоняли на улицу мычащих коров.