– Мам! Я дома!
Откуда-то из глубины дома послышались шаги и к нам выглянула Джинерва, которая безмерно была рада видеть дочь.
Похоже, час правды настал. И ради бога, где я мог чувствовать похожую магию? Не помню, хотя и владею окклюменцией и ментальной магией, на такие вещи, как ощущения, она работает плохо, трудно вспомнить запах, вкус, магические ощущения. Куда проще с визуальными образами, они сохраняются в памяти гораздо лучше.
Гермиона выглядела очень взволнованной, даже не сразу обняла маму, и смотрела на неё как-то виновато, как будто она виновата в том, что та узнает далее…
73. Порочное Зачатие
Женщины любили поплакать. Очень любили, насколько я понимал женщин вообще, это разновидность зависимости, вроде ругани у мужчин. Ну любили они поплакать, реветь, лить слёзы, и иные синонимы для этого сомнительного действия.
В общем, началось представление, сразу, как только мы закончили с Джинервой Грейнджер. Гермиона ждала результата, ожидая, и как только я рассказал ей, что получилось, она начала реветь. Тут ещё и моя маман присоединилась и начала утешать, а потом обе лили слёзы. Я предусмотрительно их покинул – не любил я плачущих…
Китай. Это место действительно странно, но более всего он полюбился Гермионе. А вернее – её садистским наклонностям.
Несчастный китаец отлетел в стенку лифта и ударившись о неё, сполз. Находящаяся в ярости Гермиона одела свои фирменные перчатки, как и у меня, и начала мочить несчастного мужичонку с силой Тайсона, узкоглазого китайца бросало ударами по всей кабинке лифта. Противно хрустнула его рука, которой он пытался защититься, а дальше последовал богатырский пинок по яйцам, от которого он сложился на полу и завывал, отплёвывая выбитые зубы. Гермиона нашарила у него в кармане пачку сигарет, достала, раскурила по очереди и собрав их в пучок, запихнула горящим концом, прямо в хлебальник китайцу, который начал брыкаться как уж на сковородке. Что странно, учитывая его травмы.
Наконец, мы доехали и Гермиона, убрав заклинанием кровь с перчаток, вышла, приосанившись. Выглядела она при этом совершенно мило и невинно. Улыбаясь, взяла меня под ручку и мы вышли из здания торгового центра.
– Герм, а ты не слишком лютуешь?
– Нет. Чем больше я в Китае, тем больше превращаюсь в Гитлера! – совершенно серьёзно сказала она, – эти мрази не имеют даже зачатка культуры. Срут прямо посреди улицы, курят в лифтах, бросают мусор под ноги и совершенно бесцеремонно толкаются и лезут вперёд везде, где только могут. Им плевать на неудобства всех остальных, у них в мозгах нет зоны, отвечающей за уважение к обществу.
– А, ну да…
Гермиона была перфекционисткой. По сравнению с узкоглазыми – агрессивной гиперперфекционисткой. А китайцы и правда были абсолютно бесцеремонными. Помню, десяток повторов назад, когда мы впервые прибыли в Китай, Гермиона с круглыми глазами смотрела во все стороны. Хотя вокруг было отнюдь не комфортно – мир вокруг – та ещё гадость. Улицы заставлены машинами, пробки вечны, китайцев много, очень много. Мы, как жители Лондонских пригородов привыкли, что такие толпы можно увидеть только в час пик в туристическом центре, но никак не посреди обычных улочек.
Однако, тут же произошло кое-что, что предопределило характер дальнейшего пребывания Гермионы и меня в Китае. На улице её нагло толкнул какой-то узкоглазый, который попутно обругал её и прошёл дальше, как ни в чём не бывало. У Гермионы опять перемкнуло, как я называю. В общем, если бы не жизненная энергия и мощная лечебная магия от меня, он бы помер очень быстро – от первого же удара его чуть не разорвало пополам, а дальше им Гермиона пересчитала все углы, сломала каждую косточку в его теле и месила его минут десять, пока изломанное подобие на человека бормотало извинения.
Убить она его не убила, но вот инвалидность обеспечена. Китайцем больше, китайцем меньше – велика ли разница?
И ситуация повторилась через два часа, когда семейка решила остановиться и дать ребёнку поссать прямо посреди улицы, а не зайти в соседнее кафе, где был сортир. Мягкого напоминания от Гермионы не хватило – китайцы проявили наглость, дерзость и были избиты все до полусмерти, включая личинку китайца, который немногим моложе нас.
И так продолжалось весь день, Гермиона входила во вкус.
Мы, взявшись за руки, вышли из ТЦ на шумную и пропахшую тысячами запахов улицу и отправились в сторону ближайшей подворотни. Я перенёс нас домой. Гермиона прижалась ко мне, обняв:
– Спасибо. Никогда так хорошо не выпускала пар! Эти китайцы – просто идеальные мальчики для битья. И повод долго искать не надо.
– Ну как скажешь, Адольфия.
Гермиона расхохоталась:
– Нет, я не против евреев. Но китайцы – это не полноценные люди. Животное, которое срёт посреди улицы, рыгает и толкает других – это не человек.
Мама стояла в дверях, на руке у неё был компьютер с иллюзорным экраном, на котором она что-то смотрела одним глазом. Выглядела при этом совершенно не так, как раньше – вместо строгого учительского наряда на ней была любимая толстовка с капюшоном – чтобы не привлекать внимание огненной шевелюрой. Свободные джинсы не облегали и не стягивали ноги, а в кроссовках было удобно ходить. И тем не менее, она умудрялась сделать любую одежду на себе сексуальной, даже в лохмотьях она бы смотрелась привлекательно.
– Уже вернулись? – спросила она, – ну как сегодня?
– Пару китайцев замесили, – ответила Гермиона, просияв, – кстати, что там в Хогвартсе?
– Угум, – Мама подняла взгляд неестественно-голубых глаз, – переоденьтесь и на кухню, ужин готов. Там объясню.
Гермиона упорхнула к себе в спальню, а я без проблем сменил одежду мгновенно, с помощью магии пространства, на такую же домашне-спортивную, как у мамы, после чего пошёл на кухню. Спустившись по широким ступенькам, пройти ещё через две комнаты, и мы оказываемся на малой хозяйской кухне. Здесь всё для самостоятельной готовки, компактно и уютно. И большой стол на четверых – семья.
Мама поставила тарелки – то немногое, что ей осталось из простых женских обязанностей. И то она делала это телекинезом, так гигиеничней и легче управляться с посудой. Сама она села на стул и закинув ногу за ногу, продолжала читать что-то на экране компьютера.
И только когда вбежала переодевшаяся в довольно строгую одежду Гермиона вбежала на кухню, она отвлеклась. На её лице промелькнуло несколько эмоций, вроде сомнений, после чего она покачала головой, демонстративно. Гермиона тут же запрыгнула на стул.
– И чего это вас потянуло в этот сраный Китай? – спросила она, – знали бы вы, сколько с этим проблем!
– Знаю, – ответила Гермиона, – ты нам это каждый день говоришь. И я каждый день отвечаю, что в Китае весело и можно попрактиковаться!
Ну да, точно. Мама глубоко вздохнула, после чего, когда мы с Гермионой взяли столовые приборы, начала рассказывать:
– Я переговорила с Дамблдором. Он совершенно против, это было в первом повторе сегодняшнего дня. Потом переговорила с Макгонагалл, её это заинтересовало, но не сильно, и только вчера догадалась обратиться к Фаджу…
– Да? – Гермиона оторвалась от рыбы и сглотнув, спросила: – и что министр?
– Это более реалистичный сценарий. Сегодня прошли чистовые переговоры. Я напирала на то, что это позволит укрепить авторитет министерства магии и показать всем, что министерство озабочено образованием и имеет международные проекты. Теперь я понимаю мужчин, которые ухлёстывают за женщинами.
– М? – Я был заинтригован, – что такое произошло?
– У меня сложилось впечатление, что я кадрю Фаджа как мужик девушку, делаю ему комплименты, а он сидит и надувается от собственной важности. В общем, он решил принять предложение. В Китае договориться было проще простого со школами. С Академиями такого бы не прокатило.
– А кланы?
– Они никак не отреагировали. В общем, вам будет непросто. Китай – та ещё задница…
– Во-первых – там не могут найти меня, – ответил я Маме, – аналитика там практически невероятна, во-вторых – там Гермиона отдыхает душой и реализует свои садистские наклонности.
– Эй, – Гермиона возмутилась, – я не садистка! Просто делаю замечания и учу элементарной вежливости.
– Ногами, – хмыкнул я.
Гермиона кивнула и вернулась к рыбке.
Нда. Мы докушали, после чего мама снова отвлекла внимание на себя.
– Так, у меня ещё одна новость из министерства магии…
– Да? – Гермиона аж подскочила со стула и выронила вилку.
Мама бросила изучающий взгляд на выпавший из её рук столовый прибор. Чем смутила Гермиону, которая начала несчастную вилку возить по столу…
– Круг поиска очень велик, видишь ли… Единственное, что намекает на твоего отца – это то, что Гарри смутно что-то твоя магия напомнила. Но на этом всё. У нас нет ритуалов поиска, но зато старую добрую генетическую экспертизу никто не отменял. Мне понадобится немного твоей крови, после чего я начну брать кровь у всех магов, до кого только дотянусь. Я нашла в США очень интересный гаджет, который определяет родство по образцам ДНК, нужно только капнуть кровью или какой-нибудь другой образец дать. Сначала проверю родство со всеми учениками и преподавателями Хогвартса. Гарри?
– Да, я окажу любую помощь, которую только нужно.
– Тогда будь добр, сходи в Министерство и Азкабан, возьми кровь у всех, кого только встретишь на пути. Тебе понадобится много шприцов.
– Мам, я медик. Я могу и без шприца магией извлечь кровь и образцы тканей, так что никто ничего даже не заметит.
Гермиона молчала. Да, тайна её появления на свет была тайной. Джинерву, мать Гермионы, я заколдовал и тут же проверил её разум. Беда в том, что никаких намёков на воспоминания о зачатии Гермионы там не было – Джин искренне полагала, что это был отец Гермионы. Однако, ДНК-тест показал полное несоответствие, так что Гермиона у нас точно не его.
Есть разные способы воздействия на память. Самый сложный – это модификация уже имеющихся воспоминаний. Она требует тончайшей и многогранной работы. Всё равно что модифицировать работающий двигатель без его остановки. Нужно создать искусственные воспоминания и внедрить их, этим практически никто не владел. Нужен был высокий ранг.