Рокубэй вообразил, что причиной могла стать безответная любовь, и потому сказал племяннику такие слова:
– Я много думал о твоей болезни и вот что решил: ты очень молод, а потому вероятно, что ты втайне влюблен. Но чувство твое не имеет выхода, и это делает тебя несчастливым. Быть может, именно поэтому ты и заболел. Если это так, тебе, конечно, следует рассказать мне обо всем. Ведь твои родители далеко от тебя, и потому я тебе вместо отца. Если лежит на твоем сердце печаль или что-то тревожит тебя, только скажи мне – я сделаю все, что сделал бы для тебя твой отец. Если делу помогут деньги, не стыдись признаться, даже если денег потребуется много. Я думаю, что смогу помочь тебе. К тому же уверен, что и наш хозяин был бы рад сделать что-нибудь, чтобы ты вновь стал здоровым и счастливым.
Юношу смутили слова дядюшки, и некоторое время он молчал. Затем собрался с духом и ответил:
– Никогда не забуду я ваших добрых слов. Но нет у меня на сердце тайной страсти, поскольку нет у меня любовного чувства к женщине. Но и болезнь моя не из тех, что способны излечить доктора. И меньше всего здесь могли бы помочь деньги. А истина заключается в том, что все время, пока я живу в этом доме, меня терзают и преследуют. Да так жестоко, что едва ли мне удастся выжить. Всегда – днем ли, ночью ли – и везде: нахожусь ли в магазине или в своей комнате; один ли я или в компании, но меня всегда преследует и жестоко мучает призрак женщины. И я давно уже не сплю. Потому что едва я сомкну глаза, как тут же является этот призрак, хватает меня за горло и пытается задушить…
– А почему же ты не говорил мне об этом прежде? – спросил дядя.
И племянник отвечал ему:
– Потому что считал, что нет в этом смысла – рассказывать вам. Это привидение – не призрак мертвого человека, но порождение ненависти живого, точнее, живой – женщины, которую вы очень хорошо знаете.
– Кто же это? – в глубоком изумлении спросил Рокубэй. Он сразу понял, что племянника преследует икирё – живой призрак. Он слышал о них и знал, что порождает их ужасная злоба того, чья ненависть так велика, что она воплощается в привидение-икирё, которое стремится уничтожить того, на кого направлено это чувство. Причем тот, кто породил призрака, и сам не знает о его существовании. Это порыв души и от сознательной воли не зависит.
– Хозяйка нашего дома, – прошептал юноша, – супруга Кихэя-сама… Это она хочет убить меня.
Признание племянника изрядно озадачило Рокубэя. Он не сомневался, что молодой человек сказал правду, но не мог вообразить причину, по которой хозяйка воспылала к его родственнику такой ненавистью. Икирё может вызвать отвергнутая любовь или насилие, учиненное над женщиной. Но предположить нечто подобное в данной ситуации немыслимо, тем более что жене хозяина уже за пятьдесят. Но с другой стороны, что мог сделать племянник, чтобы возбудить такую ненависть? Ненависть, способную к воплощению икирё? Он воспитан, неизменно учтив, его поведение всегда безукоризненно, он с рвением относится к своим обязанностям… Самостоятельно отгадать загадку Рокубэй не мог и, серьезно поразмыслив, решил-таки обо всем рассказать хозяину и попросить того провести расследование.
Кихэй был поражен. Но у него не было оснований не доверять словам своего приказчика, ведь тот служил ему сорок лет и ни разу не обманывал. Он тотчас призвал к себе жену и стал осторожно ее расспрашивать, пока не вывел разговор на болезнь юноши. И вот тогда сказал, что ему стало известно. Сперва женщина смертельно побледнела, затем разрыдалась, но потом, запинаясь, стала рассказывать, и рассказ ее был искренним:
– Я предполагаю, то, что рассказал молодой приказчик об икирё, может быть правдой, – призналась она. – Хотя очень старалась ни словом, ни взглядом не выразить той антипатии, что испытываю к нему. Вы знаете, что он очень ловок в коммерции – ему удается все, что бы он ни затеял. И вы наделили его большими полномочиями в торговле. Вы дали ему большую власть. Такой не обладают наемные работники и слуги. А ваш единственный сын, который должен унаследовать дело, такой простодушный… Его легко обмануть. И я давно уже думаю, что этот ваш новый умный приказчик станет обманывать нашего мальчика и завладеет всем. Я на самом деле считаю, что этот молодой человек в любое время без малейшего труда и риска для себя сможет разрушить ваше предприятие и оставить моего сыночка ни с чем. Эта мысль укрепилась в моем сознании, и я не могла не бояться и не ненавидеть этого человека. Часто – очень часто – я желала ему смерти; я даже сожалела, что нет у меня власти убить его… Да, я знаю, это большой грех – так кого-нибудь ненавидеть… Но не могла совладать с чувствами. Дни и ночи я думала об этом юноше и желала ему зла. И потому нет у меня сомнений, что все, о чем вам говорил Рокубэй, – истина и юношу действительно преследует призрак…
– Как все это нелепо! – воскликнул Кихэй. – Разве можно так мучить себя? За все время, что молодой человек работает у нас, он не сделал ничего такого, что ему можно поставить в вину! А вы заставили его так жестоко страдать! Теперь мне придется отослать и его, и дядю в другой город, чтобы они там наладили дело… Ведь нет другого способа заставить вас добрее относиться к нему?
– Если вы удалите его из этого дома и отправите подальше – так, что я смогу не видеть дольше это лицо и не слышать этот голос, думаю, я сумею изжить свою ненависть.
Так жена отвечала своему мужу.
– Что ж, попытаемся поступить таким образом, – отвечал супруг. – Потому что если вы по-прежнему будете все так же ненавидеть юношу, то он, без сомнения, умрет. А на вас ляжет вина в смерти человека, который не сделал нам ничего, кроме добра. Что ни говори, а работник он замечательный.
После этого разговора Кихэй не мешкая отдал необходимые распоряжения, с тем чтобы учредить отделение торгового дома в другом городе. И отправил туда Рокубэя и его племянника наладить дело. Икирё перестал терзать юношу, и вскоре он выздоровел.
Сирё
По смерти Номото Ядзиэмона, который исполнял обязанности дайкана провинции Этидзэн[72], несколько его ближних чиновников вступили в преступный сговор, задавшись целью обмануть семью покойного повелителя. Под предлогом уплаты долгов, что оставил после себя их хозяин, они завладели всеми деньгами, ценностями и даже мебелью в его доме. Более того, они сфабриковали несколько документов, из которых следовало, что покойный украл из казны средства, которые намного превышали стоимость всего его движимого и недвижимого имущества. Они составили соответствующий доклад и отправили его в столицу управляющему делами сёгуна. Ознакомившись с материалами, тот издал указ, изгоняющий вдову покойного с детьми из провинции Этидзэн. Ибо в те времена семья чиновника даже после его смерти несла ответственность за все деяния, что он совершил.
Но в тот самый момент, когда вдове официально объявили о решении, произошло нечто странное. Одна из служанок вдруг упала и забилась в конвульсиях. Когда судороги закончились, она встала и попросила позвать чиновников, объявивших волю управляющего делами сёгуна, а также тех, кто составлял ближний круг помощников покойного господина Номото.
Когда все собрались, она стала говорить:
– Послушайте меня! Не думайте, что с вами разговаривает девушка-служанка. Нет! С вами говорю я – Номото Ядзиэмон, обращаясь к вам из царства мертвых! В горе и в гневе вернулся я из мира теней – и эти гнев и горе вызвали у меня те, на кого я тщетно уповал! О вы, гнусные и неблагодарные мои помощники! Как вы могли забыть о той благосклонности, что я неизменно к вам испытывал? И вместо благодарности вы решили опозорить мое имя и лишить мою семью имущества! Сейчас – в моем присутствии – возьмите бухгалтерские книги у меня в канцелярии, а также те, что находятся у меня в доме, и сравните их с книгами Мэцукэ[73], и вы все увидите сами!
Едва девушка начала говорить, как все присутствовавшие замерли в изумлении и замешательстве – настолько голос ее, его тембр и интонации, походил на голос покойного Номото. Лица чиновников, виновных в преступлении, смертельно побледнели. А те, кто был послан из столицы объявить указ сёгуна, напротив, изъявили желание немедленно проверить слова, сказанные девушкой. Тут же принесли книги Мэцукэ, а следом документы из канцелярии и домашние бухгалтерские книги. Все это выставили перед девушкой. Она раскрыла и принялась изучать их, выписывая итоговые цифры, сверяя их и тут же обнаруживая ошибки, приписки и намеренные искажения. И когда она писала, все видели, что почерк у нее совершенно совпадает с почерком покойного Номото.
Анализ счетов, проведенный ею, убедительно показал, что за время правления умершего губернатора не только не осталось долгов, но, напротив, доходы изрядно превысили расходы. Так вина злоумышленников была полностью доказана.
И вот, когда все счета были проверены и все итоговые цифры выведены, девушка сказала голосом Номото Ядзиэмона:
– Вот теперь все сделано. И ничего более этого сделать я уже не могу. Потому настало мне время удалиться туда, откуда я пришел.
Закончив свою речь, она упала без чувств и немедленно заснула глубоким сном; и сон ее был беспробудным; и проспала она – бесчувственная, как мертвец, – два дня и две ночи. А когда проснулась, и голос ее, и манеры, и поведение были присущи ее полу, возрасту и положению. И совсем ничего не помнила она о том, что делала и говорила, когда в нее вселился призрак ее господина.
Отчет о происшествии был отправлен управляющему делами сёгуна; в связи с открывшимися обстоятельствами тот не только отозвал ранее объявленный указ, но и наградил вдову и семью покойного дайкана. А о заслугах и честности Номото Ядзиэмона стало известно повсеместно. Род покойного губернатора процветал долгие годы после его смерти и возвысился. А преступные чиновник