– Тогда тебе придётся сначала пристрелить меня! – крикнул Николас.
– Не искушай меня, мальчик. Тебя я тоже могу убить, – недрогнувшим голосом ответил Тойво.
– Смотрите! – громко просипел Томас, тыча пальцем куда-то в чащу.
Николас обернулся и увидел, как через лес, в вихре снега, копыт и морозного дыхания, несётся олень, сотрясая деревья громоподобным топотом.
– Блитцен! – завопил он, испугавшись за жизнь друга.
– Оставьте его мне! – крикнул Андерс и молниеносно выхватил стрелу.
Тренькнула тетива; стрела свистнула, стремительно взрезав холодный воздух. Блитцен мчался ей навстречу, но, когда столкновение казалось неизбежным, вдруг вскинул голову и всем телом потянулся вверх. Копыта оторвались от земли; в следующий миг он уже скакал по воздуху – словно взбирался на невидимый холм, стряхивая снег с сосновых ветвей.
Николас заметил, что Андерс снова целится в оленя, рогатый силуэт которого был чётко виден на фоне полной луны.
– Пожалуйста, не стреляйте! – взмолился он. – Это мой единственный друг!
Джоэл посмотрел на бледное лицо сына. Потом на свою левую руку – ту, на которой не хватало пальца.
– Жизнь – боль, – горько сказал он.
– Но и волшебство, папа.
Джоэл не обратил внимания на его слова.
– Успокойся, Николас. Прикажи оленю спуститься, чтобы мы его видели. Мы не будем в него стрелять, правда ведь, парни? Мы только закуём его и отведём к королю. Уверен, его величеству понравится летающий олень.
Андерс опустил лук.
– Да. Прикажи ему спуститься.
– Блитцен! – позвал Николас. Он сомневался, что этим людям можно доверять, но выбора у него не было. – Спускайся! Внизу безопаснее.
Кажется, олень его понял. Во всяком случае, через минуту он опустился на поляну; грудь его тяжело вздымалась, а глаза сверкали от возбуждения.
– Это Блитцен. Пожалуйста, не обижайте его, – попросил Николас, и олень ткнулся носом ему в плечо.
– Я знаю озеро Блитцен, – сказал Томас, поглаживая куртку из оленьей кожи.
Николас потрепал друга по шее, а тот уставился на Андерса. Из груди оленя вырвалось нечто среднее между мычанием и рычанием.
– Всё хорошо, Блитцен. Он тебя больше не обидит, – успокаивал его Николас, сам не до конца веря в свои слова.
В тот же миг, словно желая развеять сомнения мальчика, Тойво вскинул арбалет.
– Нет, Тойво! – закричал Джоэл.
Николас судорожно заозирался, надеясь отыскать решение в пугающей темноте леса.
– Хорошо. Мы пойдём с вами, – наконец сдался он. – Мне правда хочется посмотреть на короля.
– Он лжёт, – недобро прищурившись, сказал Тойво.
Джоэл посмотрел сыну в глаза, и Николас сразу догадался, что он всё понял – так, как может понять только отец.
– Нет. Не лжёт. Ты ведь не пытаешься нас обмануть, верно, Николас? В противном случае тебя убьют, и я уже ничего не смогу сделать.
– Нет, папа, – глубоко вздохнул Николас. – Я не лгу. Я передумал. Я вёл себя глупо. Эльфы заперли меня в камере со злобным троллем. Я им ничего не должен.
Несколько томительных секунд все молчали. Тишину над поляной нарушал лишь шёпот ветра в замёрзших ветвях.
Наконец Андерс шутливо ткнул Николаса в плечо.
– Хороший мальчик. Ты сделал правильный выбор. Так ведь, Джоэл?
– Да, – кивнул Джоэл. – Он всегда поступает правильно.
– Ну вот и договорились. А теперь нам всем не помешает отдохнуть, – сказал Андерс. – Завтра важный день.
Он приобнял за плечи Томаса и Тойво.
– Мальчика и оленя нужно положить подальше от клетки. Просто на всякий случай, – проворчал Томас.
– Хорошо, – отозвался Николас. – Я не против.
Но Джоэлу не давала покоя одна мысль.
– Погодите-ка! А что, если эльф снова использует магию? Кто-то из нас должен его покараулить, чтобы не сбежал.
– Верно подмечено, – сказал Тойво, сонно потирая глаза. – Я посторожу.
– Тойво, да ты на ногах еле держишься! – воскликнул Андерс. – Как обычно, перебрал морошкового вина. Поставим сторожить кого-нибудь другого.
– Я постою, – вызвался Джоэл. – Я совсем не хочу спать. К тому же это мой сын поднял всех на уши. Так что тут есть и моя доля вины.
– Что ж, решено, – хлопнул в ладоши Андерс. – Разбуди меня на рассвете, я тебя сменю.
Охотник развернулся и показал на сосны, темневшие по ту сторону поляны.
– Будешь спать там. – Он погладил Блитцена по спине, смахивая снег с тёмно-серого меха. – Прости за стрелу, дружище. Без обид?
Блитцен наклонил голову, словно раздумывая над его словами, а потом обильно помочился на кожаные сапоги охотника.
– Что за?! – завопил Андерс, а Томас прыснул со смеху. Охотник, впрочем, тоже не удержался от смеха, а вскоре к нему присоединились и остальные.
Наконец все мужчины улеглись вокруг жаркого костра, а Николас и Блитцен устроились позади них – у самых деревьев. Джоэл сел на землю рядом с клеткой Малыша Кипа. Николас не знал, отчаялся эльфёнок или нет, но сам он не отказался от мысли его спасти. Прижавшись к тёплому оленьему боку, он вслушивался в звуки леса. Голоса мужчин у костра стихли.
– Счастливого Рождества, Блитцен, – мрачно сказал Николас, но олень уже крепко спал.
Что-то хорошее
Николас ещё долго лежал, глядя на круглощёкое лицо полной луны. Когда его уже начал смаривать сон, послышался какой-то шум. Сперва ему показалось, что это ветер запутался в ветвях. Мальчик поднял голову и увидел, как отец медленно толкает санки с клеткой прочь от лагеря. Весу в эльфёнке было всего ничего, так что санки легко шли по снегу. Малыш Кип сидел, вцепившись в прутья, и молча таращился в темноту широко раскрытыми глазами.
– Что ты делаешь? – прошептал Николас.
Джоэл прижал палец к губам, затем поднял верёвку, за которую обычно тянул санки, и подошел к Блитцену, чтобы накинуть её на шею оленя.
Николас недоверчиво наблюдал за отцом.
– Я знал, что ты обязательно попытаешься спасти эльфа, – едва слышно сказал Джоэл. – Это ужасная идея. Просто кошмарная. Но сегодня Рождество. И день твоего рождения. А ты всё ещё мой сын, и я хочу, чтобы ты остался жив. Поэтому помоги мне.
Николас наклонился к Блитцену.
– Спокойно, друг, – сказал он так тихо, что олень вряд ли его расслышал. Блитцен медленно поднялся и стоял неподвижно, пока отец с сыном прилаживали упряжь. Костёр к тому времени погас; прочие участники экспедиции спали, убаюканные морошковым вином. У Николаса по спине бегали мурашки от страха, что их застукают, но всё же мальчика переполняли радость и облегчение. В конце концов, его отец оказался хорошим человеком.
Кто-то – может, Тойво, хотя в темноте сложно было разглядеть, – заворочался во сне. Николас и Джоэл замерли, затаив дыхание. Но Тойво пошлёпал губами и продолжил спать.
Наконец упряжь была на месте.
– Готово, – прошептал Джоэл. Ветер стих, словно сам лес прислушивался к их разговору. – Забирайся на оленя и улетай скорее.
– Папа, пожалуйста, летим с нами!
– Нет. Я вас только задержу.
– Блитцен сильный и очень быстрый. Ты можешь сесть в санки, чтобы приглядывать за Малышом Кипом. Тебе нельзя здесь оставаться! Они тебя убьют!
Тойво – да, это определённо был Тойво, теперь Николас узнал его тощую фигуру, – снова беспокойно заворочался у костра. Николас ещё не видел отца таким испуганным. Даже когда они встретили медведя. Страх на лице Джоэла заставлял сердце Николаса биться чаще.
– Хорошо, – сказал Джоэл. – Я сяду в санки. Но нужно торопиться.
Николас вскарабкался на спину к Блитцену и прошептал ему на ухо:
– Лети, мальчик, лети, как молния! Уноси нас отсюда!
Теперь Тойво окончательно проснулся и криками и пинками будил товарищей:
– Вставайте! Они убегают!
Блитцен направился к просвету между деревьями, постепенно набирая скорость.
– Давай, Блитцен! – подбадривал его Николас. – Ты сможешь, мальчик! Давай! Сегодня Рождество! Используй свою магию!
До Николаса донёсся приглушённый свист. Мальчик испуганно пригнул голову и разминулся со стрелой лишь в самый последний миг. Блитцен на ходу приноравливался к упряжке и весу саней с Джоэлом и Малышом Кипом. Теперь ему было не так-то просто пуститься в галоп. Мимо просвистела ещё одна стрела.
Блитцен поднажал, но этого было недостаточно. Деревья стояли слишком тесно, и олень лавировал между стволов, едва не задевая их рогами. Николас вцепился в мех что было сил, а когда посмотрел назад, увидел, как сани чуть не перевернулись, – Джоэл еле успел их выправить.
Перед глазами Николаса мелькали припорошённые снегом сосновые лапы; мимо то и дело проносились камни и стрелы. Мальчик мог думать только о том, чтобы поскорее убраться из этого леса.
А потом случилось самое страшное – позади раздался крик боли, разорвавший ночь на клочки.
Николас обернулся: отец стоял на краю саней, и из плеча у него торчал оперённый кончик стрелы. Лоскутная рубашка стремительно темнела от крови.
– Папа! – завопил Николас. Мимо просвистела ещё одна стрела.
И тут мальчик почувствовал, как неведомая сила прижимает его к оленю. Волшебство наконец сработало. Но едва они начали отрываться от земли, как в шею Блитцену ударил камень, пущенный из пращи. То ли от шока, то ли от боли олень начал стремительно терять высоту. Блитцен отчаянно перебирал копытами, но Николас видел, что их несёт прямо на деревья. Ветки хлестали его по лицу, в рот набились сосновые иголки, а стрелы продолжали рассекать воздух смертоносными тенями.
– Давай, Блитцен! – закричал Николас, призывая оленя одолеть силу тяжести. Но бедняга Блитцен и так делал всё, что мог. Его неудержимо тянуло вниз. Сани рухнули на снег, но олень упрямо бежал вперёд.
– Слишком тяжело, – простонал Джоэл, прижимая руку к раненому плечу.
Николас знал, что отец прав, но деревья впереди начали редеть, и в груди мальчика всколыхнулась надежда.
– Всё будет хорошо! – завопил он. – Ну же, Блитцен, ты справишься!