Пытаясь отломить какой-то рычаг, Борис заметил, как от движения рычага повернулись железные стержни. Из открывшейся песочницы струйками начал сыпаться на рельсы песок.
В мертвом паровозе еще оставалась живой какая-то частица.
Борис созвал ребят и показал им песочницу. Но странно — вместо того чтобы обрадоваться, ребята почувствовали жалость к покинутым паровозам.
Бросив рычаг, Борис пытался поставить обратно на паровоз медный кран со сломанной ручкой. Ребята внимательно и молча следили за его действиями.
— Они все равно дохлые, — сказал Петька Деев и, хитро усмехнувшись, объяснил: — Борис нам очки втереть хочет, чтобы мы ушли, а потом сам себе все заберет.
Борис резко повернулся и побледнел.
Деев шагнул вперед и воинственно заявил:
— А ну, ударь!
Борис сжал кулаки и, поблескивая глазами, приказал:
— Выбрасывай все из карманов, живо!
Петька послушно вынул из карманов все железки и гордо объяснил:
— Я всегда на чистые кулаки дерусь. Не беспокойся.
Но Борис не обращал на него внимания. Он велел Косте также выбросить все из карманов, потом торжественно оглядел приятелей и объявил:
— Вот что: мы должны этот паровоз починить. А как починим, поедем на нем куда хотим. Понятно?
Костя сорвал у себя с головы картуз с обломанным козырьком, бросил его на землю, наступил на картуз ногой и произнес, подымая руку, словно давая клятву:
— Борька, что хочешь сделаю, только прими!
Борис небрежно согласился:
— Ладно!
Петька, испугавшись, что Борис может не принять его, поспешно сказал:
— Пускай я подавлюсь костью, если кому скажу!
— Согласен, — холодно сказал Борис.
Он уже видел себя на стремительно мчащемся паровозе, в окне паровозной будки с поднесенной к глазам ладонью, как это делают все машинисты, обозревая путь впереди.
Ребята решили выбрать паровоз для починки.
Костя настаивал на маленьком двускатном паровозе «кукушка», ростом немногим больше лошади.
Но Борис с негодованием отверг этот выбор. Он остановился на самом большом паровозе — черном, с гигантскими колесами, наполовину погрузившимися в землю. На этом локомотиве возле трубы сохранилась жестяная коробка фонаря и, главное, действовала песочница.
Было решено перевинтить недостающие части с других машин на этот паровоз. А если чего не хватит, сделать самим из дубовых досок. Ребята были твердо убеждены, что дуб — самое прочное дерево. И когда Костя высказал опасение, что деревянные части могут загореться, Борис немедленно успокоил его: в пути деревянные части можно поливать водой, и они никогда не загорятся.
Однако ребята не знали, как должны быть расположены эти части.
Борис опять нашел выход.
Несколько дней он ходил на станцию и там часами простаивал возле пыхтящих паровозов, срисовывая в тетрадку рычаги, шатуны, кривошипы.
Один раз ему удалось даже забраться в будку машиниста. Но там его застал спустившийся с тендера кочегар. Он схватил Бориса за ухо двумя жесткими пальцами и, наклонив черное лицо, весело сказал:
— Воруешь? Вот я тебя сейчас в топку!
Борис спокойно спросил:
— А где топка?
Кочегар выпустил ухо и показал пальцем, где находится топка.
— А воду куда наливаете?
Кочегар обиделся.
— Да я тебе, щенку, сейчас оба уха оторву!
— Уши оторвать не трудно, — задумчиво произнес Борис. — Лучше скажите, чего вертеть сначала нужно, чтобы паровоз пошел, когда его затопишь.
— У тебя, видать, не все дома. — И кочегар постучал себя по лбу темным пальцем.
— А у вас все? — вежливо осведомился Борис, на всякий случай отступив поближе к выходу…
По рисункам в тетради Бориса ребята выстрагивали из дубовых досок недостающие части механизмов.
Но у Бориса не было твердой уверенности в том, что достаточно металлические части заменить деревянными, чтобы паровоз двинулся. Он видел паровоз только снаружи, а как в нем соединяются части внутри, для него оставалось тайной. Тогда Борис решил, что паровоз устроен так же, как и швейная машина. Несколько дней он не показывался ни на улице, ни на паровозном кладбище, хотя Костя настойчиво свистел под его окнами. Часами просиживал Борис возле открытой швейной машины. Медленно вращая колесо, он запоминал последовательность передачи движения от одной части механизма к другой. Он запоминал форму частей, их расположение, сравнивал швейную машину с паровозом. Челнок — это поршень, ибо, подобно поршню, ходит туда и обратно. Планки, двигающиеся вслед за челноком, — рычаги. Эти рычаги передают свое движение на кривошипы, и уже кривошипы, прикрепленные к шестерне, завершают весь круг, вращая маховое колесо швейной машины. Маховое колесо и есть скат паровоза.
Борис изучил узлы сцепления механизмов и зарисовал это всё в тетрадь.
Спустя шесть дней Борис явился на паровозное кладбище и гордо разложил перед ребятами чертежи. Друзья с восхищением рассматривали его работу.
Индейцы в одеянии из перьев скакали вслед паровозу, выгибая луки и посылая стрелы. Жирафы с длинными шеями разбегались врассыпную, на рельсах лежал крокодил, разинув пасть. А на паровозе стоял человек и целился в крокодила из трехствольного пистолета.
Борис был смущен и обижен. Ему пришлось затратить немало сил, чтобы заставить ребят перенести свое внимание с индейцев, жирафов и крокодила на схему чертежа.
Он долго и обстоятельно объяснял назначение деталей, пока наконец даже Петька Деев, соображавший очень туго, воскликнул:
— Все понятно! Теперь поедем!
Но Костя, в отсутствие Бориса возглавлявший ремонт паровоза, не желая из самолюбия так быстро поддаваться, сдержанно заметил:
— Сначала паровоз выкрасить нужно, а то на грязном ездить — люди смеяться будут.
Ребята раздобыли постного масла, развели в нем печную сажу и получили таким образом отличную масляную краску.
Через день выкрашенный паровоз блестел на солнце, как новый.
Отойдя в сторону, растопырив грязные руки, ребята любовались своей работой.
В тот же день они распределили между собой обязанности. Решено было так: пока паровоз сохнет, Борис и Костя изготовят из дубовых досок недостающие детали, а Петька Деев натаскает дров и нальет в котел паровоза восемь ведер воды.
Кто-то из ребят нашел папиросную коробку, на крышке которой был изображен волосатый великан. Он стоял, вскинув руку в облака, а на спине у него лежал весь земной шар с голубыми океанами и морями. Великана звали Атлантом. Ребята решили назвать свой паровоз «Атлантом».
ГИБЕЛЬ «АТЛАНТА»
Возле бакалейной лавочки Бориса и Костю встретил Петька Деев. Вытянувшись перед Борисом, он доложил: дрова в топке, налито одиннадцать ведер воды, краска высохла, паровоз находится в полной готовности.
Отрапортовав, Деев достал деньги. Костя бросил в протянутую руку Деева свои сбережения. Очередь дошла до Бориса. Он смутился и покраснел: у него не было ни копейки.
Деньги собирались на покупку керосина. Выехать на паровозе ребята решили ночью. Керосин нужен был для фонаря.
Петька, поняв по выражению лица Бориса, что денег у него нет, холодно сказал:
— Ну ладно, я за тебя внесу, после отдашь.
Борис, еще больше краснея, пообещал завтра же вернуть долг.
— Даю без сдачи. — И Костя швырнул Дееву новенький гривенник. — Потом сказал грубым голосом: — Считаться хочешь — так забирай свои дрова обратно и уходи от нас. Раз такое дело затеяли, мы все равно что братья.
Костя вытащил из-за пояса жестянку добровольного страхового пожарного общества, содранную с калитки, и торжественно показал ее. На жестянке было написано: «Один за всех, все за одного».
— К паровозу приделаю, — гордо заявил он, — и кто этого правила соблюдать не будет — на первой же станции высадим. Согласны?
Борис и Петька согласились.
Купив керосину, а на оставшиеся деньги два фунта пряников, чтобы было чем питаться в дороге, ребята пошли на паровозное кладбище.
Взволнованный Борис, глядя сияющими глазами на своих приятелей, говорил о том, что когда они наездятся вдоволь на своем паровозе и заработают много денег, можно будет построить аэроплан; сделать его не трудно, потому что Борис видел настоящий аэроплан: отец брал его в Москву смотреть на полеты знаменитого летчика Габер-Влынского. Борис в точности запомнил, как аэроплан построен, сделать его гораздо легче, чем паровоз, потому что аэроплан похож на парусиновую этажерку; пропеллер деревянный, его опять-таки можно выстрогать из дуба.
Чувство гордости и необыкновенного счастья переполняло приятелей. Они высокомерно поглядывали на взрослых, проходивших мимо них с озабоченными лицами. Эти взрослые люди не понимали, как прекрасна жизнь и сколько в ней таится неведомых чудес.
На заборах были расклеены афиши. Возле афиш толпились мужчины и женщины, обмениваясь горькими словами.
Это был приказ о мобилизации.
Подходя к кладбищу, ребята услышали грохот разбираемого железа. Недоумевая, они сначала остановились, потом бросились бежать вперед. Добежав до забора, отодвинули доску, пролезли внутрь.
На кладбище стоял дымящийся паровоз, запряженный в длинную вереницу открытых платформ. Грязные, засаленные люди шумно грузили на платформы части разбитого «Атланта».
Все кончено. Все погибло.
Ребята возвращались с кладбища, подавленные горем.
Небо, покрытое черными, грязными тучами, роняло холодные капли. На станции кричали паровозы. С пустыря доносились глухие удары молота и визг раздираемого железа.
Шли молча.
Деев остановился и сказал, задумчиво моргая своими белесыми ресницами:
— Выходит, деньги я зря потратил, да?
Костя швырнул ему пакет с пряниками и крикнул:
— На вот, бери обратно!
Деев присел на корточки и стал бережно собирать с земли рассыпавшиеся пряники.
Костя спросил:
— Может, вернуться, дать ему как следует?
— Не надо, — тихо сказал Борис.
Потом он поднял голову, чтобы на лицо падал дождь, — от этого не видно было слез, — и произнес громко: