Трофимыч специализируется на винтовках, в основном охотничьих, включая мелкашки, и на глушителях к ним. И как раз сейчас он закончил мой заказ: стволик «Лотар Вальтер», с полированным каналом, обточенный снаружи для уменьшения веса, и новый глушитель улучшенной конструкции и повышенной выносливости.
Именно этот человек умудрился превратить мою винтовку в автомат, выполнив по моим чертежам автоматический ударно-спусковой механизм. Ну как «мои» — чертежи я из интернета скачал задолго до Падения. В тот момент Рюгер еще принадлежал отцу моего друга, и чертежи я нашел для него. Владеть автоматическим оружием было нельзя, но кто ж запретит мечтать? А потом — Падение, в результате которого я остался сиротой, а винтовка — бесхозной. С тех пор мы неплохо друг о друге заботимся.
С глушителями такая беда, после некоторого количества выстрелов они нагреваются, перестают хорошо глушить и к тому же начинают оказывать большее воздействие на точность. При сильном перегреве могут оторваться или выйти из строя. А поскольку моя винтовка полностью автоматическая, то это вполне реальная угроза. Мелкашечные глушители не рассчитаны на полностью автоматическую стрельбу. Само собой, что выход глушителя из строя запросто может подписать стрелку приговор.
Мастер вставил в винтовку магазин, заменил мишень на стенде и начал тестовый отстрел.
«Тюх», сказала винтовка. Не щелчок, а именно тихий «тюх». Красота!
После нескольких выстрелов я убедился, что на мишени всего одна дырочка. Техническая кучность качественного ствола, хорошим мастером полированная, и качественного глушителя оказалась на высоте. После полусотни выстрелов пули перестали ложиться одна в одну, дырка стала больше — ствол нагрелся и расширился. Но из глушителя продолжало доноситься все то же самое «тюх-тюх-тюх».
— Что за патроны?
— Обычный «Блейзер».
После отстрела я разобрал сам глушитель. Мало того, что внутри он оказался идеален, так еще и с намоткой из медной проволоки, которая в силу хорошей теплопроводимости поглощает тепло выстрела, распределяет нагрев равномерно и передает его на кожух. Благодаря этому первый десяток «тюх-тюх» был особенно тихим. Только затвор лязгал, он тут не так хорош, как у меня.
— Чудесная работа, Трофимыч, — сказал я. Вечером приду с винтовкой и патронами. Мой старый ствол и глушитель ты сможешь продать?
— Отчего ж нет? Смогу.
Я перекинулся с ним еще парой слов, а потом пришел новый клиент, я попрощался и и ушел.
Проходя мимо доски объявлений, убедился, что моя объява о скупке фирменных патронов висит, а затем прошелся по рядам торговцев. Сегодня, впрочем, не очень удачно: моими приобретениями стали только несколько пачек «стингеров», хороших оболочечных патронов с экспансивным носиком.
Патроны увеличенной мощности и экспансивности — ресурс жизненно необходимый, да к тому же дефицитный, потому что кроме меня они в ходу у охотников, промышляющих мелкую дичь. Из-за них мне приходится договариваться с торговцами, чтобы они держали их для меня. Охотники, в отличие от меня, не ходят на охоту с одной мелкашкой, у них при себе всегда есть дробовик, обычно помповый, или автомат, как правило, укороченная «сучка». Так что им есть чем отбиться, если вместо дичи повстречают какого-то мутанта. А у меня, увы, мой «Рюгер» — единственная надежда при нежелательной встрече.
Впрочем, я не хожу в Пустоши беззащитным: мелкашка — игрушка, но только та, которая выпускает за раз одну пульку. Не зря американские полицейские использовали «Американца-180» для подавления бунтов в тюрьмах. Малая убойность мелкашки компенсируется скорострельностью в пятнадцать-двадцать выстрелов в секунду. Они даже с огорчением обнаружили, что этот самый мелкашечный автомат оказался эффективен против их собственных бронежилетов: дикая скорострельность с минимальной отдачей позволяет всаживать в одну точку поток свинца, и пульки буквально прогрызают хоть бронежилет, хоть медвежий череп.
Последнее мне однажды довелось проверить лично, когда я повстречал медведя-шатуна. Это был не зараженный мутант, а обычный чудом выживший медведь, не очень крупный, но очень голодный. Человеку с обычной мелкашкой тут бы и смерть пришла, но я за две секунды выпустил медведю в голову весь рожок. Тридцати пуль оказалось достаточно, чтобы ему почти оторвало нижнюю челюсть и размолотило верхнюю, в том числе выбив глаз. Поток свинца проник глубоко внутрь «лицевой» части черепа.
Медведь на месте не свалился, по болевой и баллистический шок остановил его, так что я успел отбежать и перезарядиться, после чего добил прицельной очередью, которая «прогрызла» лобную кость и поразила мозг.
Побродив по рынку, в поисках какого-нибудь апгрейда для моего снаряжения, я заметил знакомое лицо. Верней, сталкер по прозвищу Горелый сам на меня вышел из толпы. Оказалось — не случайно.
— Привет, Сусанин, — сказал он, — есть время кое-что обсудить в узком кругу?
— Почему бы и нет, — согласился я.
Он привел меня обратно в Ресторан, в небольшую комнату, где уже собралось человек пятнадцать опытных сталкеров из так называемого «черного братстсва». Братство это получило такое название за то, что подавляющее большинство предпочитало экипировку черного цвета, а не хаки или цифру. Кроме того, среди них я заметил шефа службы внешней разведки Заставы. Фамилия, вроде, Дремин или как-то так.
— Здорова, — сказал я, — о чем у вас тут военный совет идет?
— Об Обломке же, — пояснил Горелый.
Я сел на свободный стул.
— И вы туда же? Ну очкастый-то понятно, его человек видел этот осколок. А вы как прознали?
— Этот очкастый, как ты его назвал, появился тут в твое отсутствие, три дня назад. И только тем и занимался, что пытался снарядить поход за этим самым Обломком. Так что не секрет уже.
— И как, нашел кого-то?
— Не-а. Из тех, кто уже ходил в центр Мегаполиса и вернулся живым, не согласился никто.
— Предсказуемо. Кто там уже бывал, тот знает, что почем и к чему.
— Вот то-то и оно. Только смотри Сусанин, ты вообще просекаешь тему с Обломком?
Я развел руками:
— Нет, честно говоря. Насколько я вообще понимаю, технологии космической цивилизации можно было бы разобрать и использовать до Падения, но не теперь. Теперь вопрос стоит о том, как нам обеспечить себя самым необходимым, и остро стоит, потому что иначе мы все бы не ходили в Мегаполис за останками старой эпохи, правда?
Сталкер по прозвищу Гранит кивнул:
— Да, правда, но есть нюанс. Есть сведения, что в некоторых местах уже налажен выпуск некоторых вещей, станки, инструменты, электрооборудование, генераторы и прочее. Даже простые лекарства. Эти поселки объединены в так называемую «Техно-лигу», если верить информации. Но из нас там никто не был, так что могут быть и байки.
— Не в том дело, — сказал Горелый, — у нас нет точной информации, на кого работает очкастый, может статься, что не на Лигу. Дело в другом. Если Обломок правда целый, то это значит, что Обломок на самом деле не обломок, а отдельный агрегат. Нет воронки и пожарища — отсюда следует, что он не упал, а приземлился. Это может быть что угодно — от летательного аппарата до орбитальной капсулы. Но это рабочий аппарат и внутри него может быть содержимое. Интерес Очкастого не обязательно продиктован научными целями. Если агрегат целый, то его можно использовать. Или то, что внутри.
— Есть проблема, — возразил я — Никто никогда не видел настоящего пришельца. Кто видел, тот уже не расскажет. Слухи-то всякие ходят, но к тому моменту, когда все их колонии накрыли ядеркой, коммуникации уже давно не работали, и если какому-то человеку удалось увидеть труп пришельца хотя бы, то знание о них находится в его голове. Мы этим знанием не располагаем. Я предполагаю, что пришельцы были очень сильно на нас не похожи, иначе они вряд ли стали бы геноцидить миллиарды братьев по разуму. Вот допустим, ты получишь в свое распоряжение летательный аппарат пришельца, похожего на таракана, и все органы управления и приборная доска рассчитаны на управление при помощи усиков. Ну типа, никаких циферблатов, просто касаешься усиками прибора и он тебе передает данные при помощи слабого электро сигнала. Ну и удачи тебе на нем взлететь.
Горелый кивнул:
— Так-то ты прав, но факт в том, что целый агрегат пришельцев может быть настоящим джекпотом. Это, скорее всего, орбитальная капсула, в которой спускали на поверхность некий груз. Груз может быть очень ценен.
— Например, труп пришельца или еще один контейнер с грибком, ага. То есть, я мысль уловил и даже согласен, что целый Обломок — это потенциальный джекпот, который при малом шансе на выигрыш может дать очень много. Но что с того? Про что вообще обсуждение?
— Про то, что если мы доберемся до Обломка раньше очкастого, то сможем или получить выгоду сами, или в крайнем случае продадим ему.
Тут заговорил Дремин:
— Есть еще вариант, что попадание Обломка в чужие руки может быть очень плохо для нас конкретно или вообще для человечества. Тогда его можно будет уничтожить.
— И получается, все усилия насмарку, никакого выхлопа не будет, — хмыкнул я.
— Иногда люди должны делать то, что хорошо для общества, но не для них самих, — назидательно заметил Дремин.
— С учетом того, что у вас трое детей, я вас понимаю, но с учетом того, что у меня их нет и не предвидится, ваша пропаганда на меня не действует. И вообще, господа, я понимаю, почему тут собрались сталкеры, но неясно, какого хрена тут забыл человек из внешней разведки? Каким боком он сюда?
— Таким, что внешняя разведка может снабдить нас припасами и экипировкой. Мы хотим получить Обломок — а внешняя разведка хочет убедиться, что обломок не представляет опасности.
— Ну-ну.
— Давай гипотетически, Картограф, — сказал Дремин. — Ты выберешь остаться последним человеком на Земле или рискнуть, чтобы спасти свой вид от вымирания?
Я усмехнулся.
— Если судьба человечества однажды окажется на плечах подростка, который провел детство в инвалидной коляске, то оно обречено, такое беспомощное. Не сейчас так потом, когда меня не станет. Вам нужно — вперед, ищите, становитесь героем и делайте что хотите, а я тут для чего сижу? Только уточняю, что слова «доберемся раньше очкастого» н