– Две тысячи, мы так договаривались? – спросил Карри, засовывая руку в карман.
– Ну да, точняк, – сказал Кевин, украдкой бросив взгляд через плечо.
Машина на улице.
Черт подери, какой же он тормоз.
Эту же машину он видел в окно бара у Луны. Когда упал мордой об пол. Он тогда еще испугался, что кто-то из своих увидит его.
Карри протянул деньги в худые, синюшные, выставленные вперед руки. Тело само это сделало до того, как голова подсказала, что не стоило.
Аллан Дал.
Все еще медленно, но до Карри начало доходить.
Полицейский? Изнутри?
Человек за рулем. Карри же знал, что уже видел это лицо раньше. Адвокат. Лорентцен.
Черт. Ну конечно.
Карри все понял по глазам нарика, когда тот неторопливо взял деньги и перевел нервный взгляд на того, кто внезапно появился за его спиной.
Мать твою…
Карри закрыл голову руками, в попытке защититься от того, что должно было неотвратимо произойти, но было слишком поздно.
Человек из тени.
Металл на виске.
Карри отключился еще до того, как его тело упало на пол.
68
Ледяной ливень дочиста вымыл парковку, но Миа даже не заметила, что он закончился, ошалело входя в большие ворота тюрьмы Уллерсму. Юн Ивар Салем. Он выглядел таким же удивленным, как и она. Его привели из карцера, его посадили туда из-за какого-то нападения на других заключенных, она не вдавалась в подробности. Черт. О чем она вообще думала? Разве не так было всю дорогу? Повсюду ложные следы. Реймонд Грегер. Клаус Хеминг. В маленькой комнате она, находясь на эмоциях, сразу набросилась на Салема. Непрофессионально, но адреналин зашкаливал: «Ты кому-то заплатил за убийства? Потому что я тебя посадила? Поэтому, да? Мои фотографии? Мой альбом? Кто был у меня в квартире?» Салем смотрел на нее удивленными глазами. Словно она пациент, а он здоров.
Вот же мать твою.
Самый известный пироман в Норвегии. Юн Ивар Салем. Этот ужасный человек бесчинствовал на востоке страны целых пятнадцать лет, сжигая дом за домом. И все выглядело совершенно неумышленно. Он поджигал их ночью. Не канистрой бензина и зажигалкой, нет-нет, он делал это цинично, продуманно. Он сантехник и знаком с электрикой. В суде выяснилось, что во все эти дома он приходил по какому-нибудь делу. Прорыв трубы. Сломавшийся туалет. Водонагреватель. И ведь он был само терпение. Ждал, пока не будет уверен в том, что он не окажется в списке подозреваемых, если кто-то что-то обнаружит. И вот тогда – взлом ночью. Неправильное соединение проводов, зачастую при помощи старой одежды или тряпья, которые он находил в подвалах домов. А потом он садился в свою машину и наблюдал за пламенем. Двадцать четыре частных дома. Двадцать четыре семьи. Тринадцать погибших. И никто не увидел связи, пока однажды на это дело не назначили молодую неопытную Мию Крюгер.
Она еще тогда в зале суда что-то увидела в его лице. Скорее любопытство, чем ненависть, он постоянно оборачивался на нее. Что это за человек, который сумел поймать его спустя пятнадцать лет?
Юн Ивар Салем.
Пожар.
Конечно.
И все-таки?..
Это же не укладывается…
Юн Ивар Салем понятия не имел о происходящем.
– Мне прислали кольцо, – пробормотал он наконец. – Обещали вознаграждение.
И масляная улыбка на лице, когда служитель сходил к нему в камеру и принес кольцо.
– Кто прислал?
– Слушайте, не знаю я. Знаю только, что должен что-то получить за это. Оно у вас? То, что я должен получить?
Золотое кольцо.
Она просто засунула его в карман, несмотря на его протесты, но служитель позаботился об этом. Надел Салему наручники и отвел обратно в карцер.
Золотое кольцо?
Вечернее солнце выбралось из-за облака и отразилось в воде на парковке. Миа достала из кармана пастилку, пытаясь освежить голову.
Ладно. Вдох, Миа, выдох.
Фотографии. В альбоме. В альбоме Миа. В нем все убийства. Реконструкции.
Поздравляю!
Какая ты молодец.
Салем.
Миа стояла, погруженная в свои мысли, и даже не заметила, как кто-то подошел к ней сзади. Боковым зрением она увидела – охранник, конечно. Тюрьма Уллерсму. Самые опасные преступники страны, строгие меры безопасности как внутри, так и снаружи.
– Извините? – сказал голос, подойдя ближе.
Зазвенела связка ключей. Большой карманный фонарь, пока выключенный, до темноты еще несколько часов.
– Извините, я из полиции, – пробормотала Миа, нашла свое удостоверение во внутреннем кармане и показала ему.
Салем?
Юн Ивар Салем.
Что еще это могло означать?
Охранник взял ее карточку, изучил и вернул.
– Какая ты молодец.
– Что за?..
Она повернулась, все еще в своих мыслях, и вдруг ее встретил дождь, прямо в лицо.
– Какая ты молодец, Миа.
Какого черта?..
Она открыла глаза и посмотрела в молодое лицо с широкой улыбкой на губах. К ней была протянута рука в униформе, и в ней все же не фонарь, а кувшин с водой.
Ноги хотели бежать, пальцы сжались в ладонях, когда Миа вдруг поняла, чем была вода, но было слишком поздно.
– Возьмем твою машину. Такая красивая.
Ключ в зажигание, и ее руки где-то вдалеке, безуспешная попытка контролировать собственные движения, и последнее, что она успела понять, – что дождь вновь вернулся.
Робкие прозрачные капли стекали по лобовому стеклу, когда машина медленно съехала с парковки.
6
69
Как только Мунк припарковался в подземном гараже на Марибуэсгате и вышел из машины, у него зазвонил телефон. Он надеялся, что это Миа, он пытался связаться с ней несколько раз, но она упорно не брала трубку.
– Это Анетте, – сказала Голи. – Мы нашли его.
– Кого?
– Ивана Хоровица.
– Серьезно?
– Три сообщения от разных людей об одном и том же, – сказала запыхавшаяся Голи. – Я передала их Эдвардсену. Они уже едут.
– Едут? Кто? Куда?
– У него есть домик. Не так далеко от того места, где нашли Вивиан Берг. Час езды в лес, в противоположном направлении.
– У Хоровица?
– Да, три человека позвонили и сказали одно и то же. Он осел там уже давно. Сказал, что устал от людей. Хотел жить один на природе. И с тех пор никто его не видел.
– Дьявол, – сказал Мунк и поспешил обратно к машине. – Кто туда едет?
– Военные. Они послали те силы, о которых говорили. Альфу. Эдвардсен хочет нас к себе.
– В штаб чрезвычайной готовности?
– Да.
– Зачем?
– Не спрашивай, – вздохнула Анетте. – Похвалиться? Показать, что они лучше нас? Я не знаю. Как бы то ни было, мы нашли его. Скоро все закончится. Слава богу.
Мунк услышал облегчение в уставшем голосе Голи.
– Ты едешь?
– Еду, – сказал Мунк, быстро садясь в машину.
70
Миа Крюгер проснулась, не понимая, где находится. Как будто она все еще во сне. Погружалась в размытые картинки и выныривала обратно. Не в силах определить, что реально. Она была в лесном домике. Различала сосновую вагонку. Маленькое окошко, которое кто-то прикрыл. Бабушка сидит на краю ее постели. Она улыбнулась и накрыла Мию пледом. Бабушка исчезла. Рука Мии крепко привязана к маленькой постели. И одна нога тоже. Пахло деревьями. Щебетали птицы. Лоб был горячим. Мама сидит на краю постели. Мама держит поднос с соком и холодным компрессом. Мама исчезла. Папа стоит во дворе. Он только что пришел домой с работы. Он чинит машину. Старый нефритово-зеленый дедушкин «Ягуар». Тот, что Миа однажды унаследует. Сигрид сидит на краю ее постели. Она держит в руках фотоальбом. Миа хотела потянуться к ней. Схватить ее крепко. Так крепко, чтобы она никогда больше не исчезла.
Смерть не страшна.
Вернулась бабушка.
Сигрид улыбнулась ей.
Ты идешь, Миа?
Миа открыла глаза, хватая ртом воздух.
Что за чертовщина?
Она попыталась встать, но ничего не вышло. Почувствовала, как изнутри поднимается паника, но не поддалась ей.
Спокойно, Миа. Спокойно.
Рука привязана к постели. И нога тоже. Рот не заклеен. Она осмотрелась, все еще в тумане, но теперь она могла отличить реальность. Вагонка. Дверь, очевидно, в другую комнату. На стене шкафчик старомодного дизайна. Домик. Завешенное окно. Люстра-плафон на потолке. Миа сделала глубокий вдох и попробовала освободить руку. Нет. Ногу тоже не получилось. Ладно.
Не паникуй, Миа.
Он взял тебя в плен, но не убил.
Это должно что-то означать, так ведь?
К горлу подкатывала нарастающая тошнота, по мере того как она постепенно вспоминала ход событий. Фотоаппарат. Фотографии. Надо было смотреть на изображения, а не на сам фотоаппарат. Фотографии на стене у Чарли Бруна дома. Цифры. Альбом Мии. Убийства связаны с ней. Салем. Уллерсму. Кольцо.
Дальше она не помнила.
Вдруг открылась небольшая дверка, и показался улыбающийся человек, в руках он что-то держал.
Что-то горело.
Свеча?
Торт?
– С днем рождения, любимая. Конечно, я знаю, что он не сегодня. Но я подумал, что обязательно нужно его отпраздновать. Мне задуть свечи? Или хочешь задуть их сама?
71
Карри никогда не думал о том, как умрет. Просто даже не приходило в голову. От старости, наверное. Где-то в далеком будущем, на какой-нибудь веранде с видом на море. Уж точно не так. Не в грязной квартирке, плененный и привязанный к стулу, с капюшоном на голове.
Он снова дернулся и понял, что все еще был крепко привязан к жесткому стулу. Веревка с силой врезалась в кожу вокруг запястья. Ему хотелось завыть, но он сжал губы. Голова болела. На шее запеклась кровь. Они отшибли ему мозги. Голова больше не работала.
Джимбо?
Нет, это не Джимбо, мать его.
Джимбо устроил им встречу с торчком Кевином. Который был в отношениях с этой Лотте, курьершей Аллана Дала. Вот как все связано. Вот почему Карри и Дал там сидели тем утром. Дал находился там, чтобы присмотреть за своей девочкой. За героином. За деньгами.