Через несколько мгновений отпустил начальник стражи своих подчиненных. Ушли они в глубь дворца, и евнухи медленно последовали за ними, по пути срывая с деревьев сладкие тутовые ягоды. На ходу обернулся старший из евнухов и послал в мою сторону недобрую улыбку.
Указал мне жестом начальник стражи на вход в павильон, и вошла я туда без страха, откинув тяжелый полог.
Внутри, растянувшись на ложе, накрытом крашеными львиными шкурами, возлежал Император, и на запястье у него сидел кречет. Позади стоял обнаженный до пояса нубиец в медного оттенка тюрбане и с тяжелыми серьгами в продырявленных ушах. На столике у ложа покоился большой меч с изогнутым клинком.
Завидев меня, нахмурился Император и спросил:
– Как зовут тебя? Знаешь ли ты, что я Император этого города?
Ничего я ему не ответила.
Указал он пальцем на меч, и нубиец, схватив его, нанес мне могучий удар. Насквозь прошло лезвие, не причинив никакого вреда. Растянулся на полу слуга, а поднявшись, застучал зубами от ужаса и спрятался за императорское ложе.
Вскочил Император на ноги, выхватил копье из подставки для оружия и метнул в меня. Поймала я его на лету и преломила древко на две части. Пустил Император стрелу из лука, однако я, вытянув руки, остановила ее в воздухе. Тогда вытащил он кинжал из-за пояса белой кожи и перерезал нубийцу горло, дабы не рассказал тот о его бесчестии. Упал раб, извиваясь, словно змея, и на губах его запузырилась алая пена.
Как только испустил нубиец дух, обернулся Император ко мне и сказал, вытерев мягким платочком из пурпурного шелка пот со лба:
– Ужель ты сам пророк, раз не могу я поразить тебя, или сын пророка? Умоляю, уходи сегодня же из моего города, ибо, пока ты здесь, я в нем не властелин.
– Уйду, коль отдашь мне половину сокровищ своих. Отдай половину, и покину я город, – ответила я.
Взял он меня за руку и повел в сад. Завидев нас, впал начальник стражи в изумление, а у евнухов задрожали колени. Пали они все ниц в великом страхе.
Есть в том дворце палата о восьми стенах из красного порфира, где с медного потолка свисают лампы. Тронул Император одну из стен, и открылась она. Прошли мы внутрь по проходу, освещенному многими факелами, и увидела я в нишах по обеим сторонам огромные кувшины, доверху заполненные серебром. Добравшись до середины тайного хода, сказал Император заветное слово, и распахнулась в стене гранитная дверь на скрытой пружине. Закрыл он рукой глаза, дабы не ослепнуть.
Ты не поверишь, что за чудесное место таилось за той дверью. Стояли там огромные черепаховые панцири, полные жемчуга, и выдолбленные лунные камни с красными рубинами. Золото хранилось в сундуках, обитых слоновой шкурой, а золотой песок – в кожаных бутылях. Лежали в тайнике опалы в хрустальных чашах, а сапфиры – в чашах нефритовых.
На тонких блюдцах из слоновой кости сияли круглые зеленые изумруды, разложенные по размеру, а в одном углу палаты заметила я шелковые мешки, набитые бирюзой и бериллами. Было там множество рогов из слоновой кости, наполненных пурпурными аметистами, и рогов медных – с халцедонами и сердоликами. Кедровые колонны обвивали гирлянды из желтого янтаря, а в плоских овальных щитах лежали карбункулы – и темно-красные, и светло-зеленые. И это лишь малая толика скрытых в той палате драгоценностей.
Наконец отнял Император руки от лица и вздохнул:
– Вот моя сокровищница. Половина ее теперь твоя, как и было обещано. Дам я тебе трех верблюдов и погонщиков к ним, и выполнят они всякое твое повеление. Отвезут сокровища в любую часть света, куда прикажешь. И забрать тебе их следует сегодня же ночью, дабы не увидело Солнце – отец мой, – что есть в городе человек, которого не смог я одолеть.
Однако отказалась я:
– Пусть останутся твоими золото и серебро, драгоценные камни и всякие другие сокровища. Ни к чему мне они. Не возьму я у тебя ничего, кроме маленького колечка, что носишь ты на пальце.
Нахмурился Император.
– Кольцо мое из обычного свинца, и ценности никакой не имеет. Бери половину и уходи из моего города!
– Нет, – ответила я, – ничего мне не надобно, кроме кольца свинцового, ибо знаю я, что написано внутри у него и для чего оно служит.
Задрожал Император и взмолился:
– Забирай все сокровища, только уйди из города! Отдам я тебе и свою половину…
И тогда совершила я неподобающий поступок – а впрочем, что с того? В одном дне пути отсюда в укромной пещере спрятала я кольцо богатства.
– Всего день пути, кольцо ждет тебя. Будет обладатель его богаче всех королей на свете. Приди и возьми его, и все богатства мира станут твоими.
Рассмеялся в ответ Рыбак:
– Любовь всяко превыше богатства, а меня любит моя Русалочка!
– О, не может быть ничего лучше богатства, – заспорила Душа.
– Любовь лучше, – ответил Рыбак и погрузился в пучину.
Заплакав, побрела Душа прочь, через топи и болота.
Прошел еще год, и вновь вышла Душа на берег моря и призвала Рыбака. Поднялся он из морских глубин и спросил:
– Зачем звала?
И ответила Душа:
– Подойди ближе, хочу поговорить с тобой, ибо видела я чудеса чудесные.
Подплыл Рыбак к берегу, присел на мелководье и приготовился слушать, подперев голову рукою.
И заговорила Душа:
– Есть в одном городе постоялый двор, что стоит у реки. Сидела я там с тремя моряками. Пили они вино белое и красное, закусывали хлебом ячменным и маленькой соленой рыбкой, что подают с лавровым листом и уксусом. В разгар веселья вошел в зал старик с ковриком кожаным и лютнею с двумя янтарными рычажками. Расстелил он коврик на полу, провел по струнам гусиным пером, и вбежала в зал девушка с прикрытым газовым покрывалом лицом. Начала она перед нами танцевать. Лицо-то ее было закрыто, а вот ножки – нет. Обнажены были ее ножки, и двигались они по коврику, словно маленькие белые голубки. Никогда еще не видела я столь чудесного зрелища; а город, где встретилась мне та девушка, всего лишь в часе пути отсюда.
Услышав рассказ Души, вспомнил Рыбак, что ног у его Русалочки нет и танцевать она не может. И овладела им мечта, и сказал он себе: «Всего день пути, и быстро вернусь я к моей любимой». Засмеялся он, встал на мелководье и пошел к берегу.
Добравшись до сухого песка, рассмеялся вновь и протянул руку Душе. Издала она радостный крик, бросилась Рыбаку навстречу и вошла в него. И увидел Рыбак на песке тень – суть тело Души своей.
И сказала ему Душа:
– Не будем мешкать – отправимся в путь тотчас же, ведь морские боги ревнивы, и есть у них чудища из пучины, способные исполнить их волю.
Ушли они с берега немедля и всю ночь продвигались под луною, и весь следующий день – под солнцем, а к вечеру добрались до города.
Спросил Рыбак:
– Тот ли это город, где танцует девушка, о которой рассказывала ты?
– Нет, другой, и все же давай войдем в него.
Прошли они в ворота и двинулись по улицам. В переулке Ювелиров заметил Рыбак в одной из лавочек прекрасную серебряную чашу, и Душа посоветовала ему:
– Возьми ее и спрячь под одеждой.
Взял Рыбак чашу, скрыл ее в складках туники, и они поспешно покинули город.
Отойдя на лигу от ворот, нахмурился Рыбак, выбросил краденое и упрекнул Душу:
– Зачем заставила ты меня взять эту вещь? Зачем толкнула на дурное дело?
Однако Душа ответила:
– Будь покоен, будь покоен…
К вечеру второго дня подошли они ко второму городу, и спросил Рыбак:
– Тот ли это город, где танцует девушка, о которой рассказывала ты?
– Нет, другой, и все же давай войдем в него.
Прошли они в ворота и двинулись по улицам. Проходя по переулку Торговцев сандалиями, заметил Рыбак ребенка, стоящего подле кувшина с водой, и Душа посоветовала ему:
– Ударь этого ребенка.
Рыбак ударил его и раз, и два, пока тот не расплакался, а затем они поспешно покинули город.
Отойдя на лигу от ворот, разгневался Рыбак и упрекнул Душу:
– Зачем заставила ты меня побить ребенка? Зачем толкнула на дурное дело?
Однако Душа ответила:
– Будь покоен, будь покоен…
К вечеру третьего дня подошли они к новому городу, и спросил Рыбак:
– Тот ли это город, где танцует девушка, о которой рассказывала ты?
– Вроде бы он самый. Давай же войдем в него.
Прошли они в ворота и двинулись по улицам, однако нигде не видел Рыбак ни реки, ни постоялого двора на берегу. С любопытством глядели на него жители города, и он, встревожившись, предложил Душе:
– Уйдем отсюда, ведь нет здесь той, что танцует белыми ножками на кожаном коврике.
– И вправду нет, – молвила Душа, – однако давай повременим. Ночь темна, и на пути нашем могут встретиться разбойники.
Уселся Рыбак на рыночной площади, решив отдохнуть, и через некоторое время возник перед ним торговец в татарском плаще с капюшоном, а в руке у него был фонарь, сделанный из проколотого рога, укрепленного на конце палки. И спросил он Рыбака:
– Отчего сидишь ты на рыночной площади, ведь торговля закончилась, тюки с товаром перевязаны?
– Не могу я найти в этом городе постоялого двора, – ответил Рыбак, – и родни здесь у меня нет, некому дать мне прибежище на ночь.
– Разве мы все не родня друг другу? – пожал плечами торговец. – Разве создал нас не один и тот же Бог? Пойдем со мной, есть у меня комнаты для гостей.
Поднялся Рыбак и последовал за торговцем до его жилища. Пройдя через гранатовый сад, вошли они в дом, и торговец принес ему розовую воду в медной чаше – омыть руки – и спелую дыню – утолить жажду, а потом поставил перед ним миску риса и жаркое из молодого козленка.
Дождавшись, когда закончит он трапезу, отвел торговец его в комнату для гостей и пожелал хороших снов. Поблагодарил торговца Рыбак и поцеловал ему перстень на пальце, а затем упал на ковры из крашеной козьей шкуры. Укрывшись одеялом из шерсти черного ягненка, погрузился он в сон.
За три часа до зари, в полной темноте, разбудила его Душа и велела:
– Поднимайся и иди в комнату хозяина – туда, где спит он. Убей его, забери золото – оно нам пригодится.