Раздался звонок.
Дженнифер передала ему трубку. Звонили из Гран Опера. Секретарша библиотеки Виолетт Верди заверяла, что готова оказать мне всяческое содействие.
Я втягивался в обязательства по работе, которая казалась мне безмерной, но вопрос о финансовом обеспечении все не возникал.
— Что же, — сказал Массин. — Продолжим работу у меня на острове?
— Когда?
— Можете ехать с нами. Завтра ночным с Лионского вокзала.
Дочь была в Швейцарии, в скаутском лагере «Витязь», куда ее устроил Никита Струве. Но у меня путевого документа, позволяющего пересекать границы, еще не было.
— Жаль. Приезжайте, когда сможете. Там, на острове, я все вам расскажу.
Массин взял у меня свой блокнот и на последней страничке написал адрес:
Ufficio Postale
S.Agata sui Duebolfi (NA)
Italia
Tel (89)878 02 95
Атлетически сложенная канадка с бабочкой на плече и русский старичок с глазами, живыми, как изюм, они стояли внизу в дверном проеме, имея на заднем плане неубранную старомодную кровать с высокими железными отвалами, под которой я заметил сплющенные кожаные шлепанцы — две пары.
Я поднял глаза на Дженнифер.
Спутница Массина слегка улыбнулась, подтверждая то ли мою догадку, то ли свой выбор в этой жизни.
Из Парижа мы выбрались только через год, но с собой я вез тяжелую машинопись, которая имела шансы превратиться в книгу.
Пересадка в Риме.
И на юг.
На Центральном вокзале в Неаполе, где нужно было пересаживаться на паром, я купил «Интернэшнл Геральд Трибюн», которую развернул в отеле «Казанова» на сон грядущий. На последней странице, внизу, извещалось о кончине героя моего труда. Не на островах Галли в заливе, до которого мы добрались, а почему-то в Западной Германии:
«Американский танцор и хореограф русского происхождения, родился в Москве в 1896. Воспитанник Московской Императорской балетной школы, был принят в компанию „Русские балеты“ и…»
— Гибель Помпеи.
Да простит мне бог Огня дурную символику того жеста, но свой манускрипт я бросил в кратер, и то, что вы прочли, не есть, конечно, никакой роман — просто составленная в надежде на небезынтересность компиляция из клочков, после всех переездов каким-то чудом сохранившихся в многострадальном архиве эмигранта.
Больше с балетом я дела не имел.