— Я не хочу с этим разбираться, — отвечаю жестче, чем следовало. — Мне нужно его уничтожить.
Она опускает глаза, качая головой.
— Хоук…
— Рики был под кайфом от дряни, которой торгует Ривз, когда разбил машину.
Замерев, мама медленно поднимает глаза, полные печали из-за утраты, перенесенной пять лет назад. Мои родители брали детей под опеку. Таких, как Аро. Рики было шестнадцать. Он стал их последним приемным ребенком. Его уже давно нет в живых, а они до сих пор винят себя в его смерти.
Мы молча смотрим друг на друга, и я жду. Она должна понять. Я не могу отпустить копа. Он терроризирует общество, которое слишком привыкло к своей комфортной жизни, чтобы бросить ему вызов.
— Что я должна сказать? — спрашивает мама. — Если бы ты был на моем месте, позволил бы сыну взять дело в свои руки?
— Нет.
Конечно, нет. Мне понятна ее позиция. Она не хочет подвергать меня опасности. Я понимаю.
На ум приходит Аро вместе с внезапным осознанием того, насколько разные у нас ситуации. То есть я это знал, однако прежде не до конца понимал.
Никто не прибежит ей на помощь, не спасет ее. В моем окружении есть дюжина человек, готовых оградить меня от любого вреда.
Я заключил с ней сделку. И должен сдержать свое слово.
— Ты меня не остановишь, — говорю я как можно мягче.
Мама смотрит на меня, слегка поникнув, и выглядит опустошенной. Будто не может поверить своим ушам.
Это правда. Мне восемнадцать. Она права, но и я тоже прав. Я добьюсь своего.
— Наверное, какими бы хорошими ни были родители, независимо от того, насколько они богаты, дети все равно попадут в неприятности. Ты все сделала правильно, только я не отступлю.
Поцеловав ее в щеку, разворачиваюсь, собираясь уйти.
Мама окликает меня:
— Чем я могу помочь?
Я поднимаю глаза и вижу, как Дилан забирается в свою машину, а Ной протягивает ей шлем.
Обернувшись, чувствую облегчение.
— Ты можешь попросить Мэдока поговорить с полицией? Выяснить, насколько серьезно мое положение на данный момент?
Мне нужно знать, действительно ли у меня большие проблемы.
Она кивает.
— И взять антибиотики у Тэйт. — Ее брови взлетают вверх, но я заверяю: — Это не для меня. Так, на всякий случай.
Мама расслабляется.
— И… — Достав телефон, пишу ей новое сообщение. — Можешь попросить кого-нибудь проверить этот адрес? — Я знаю, что у нее есть контакты в органах опеки. — Двое детей и мать. Пока… ничего не предпринимай. Просто хочу убедиться, что с ними все в порядке.
Не всем приемным детям повезло попасть в семьи вроде моей. Если брата и сестру Аро отправят в плохое место, это может спровоцировать ее. Однако матери Аро я тоже не доверяю, даже если устранил отчима.
— Это родные той девушки?
Я киваю.
— Позвоню сегодня, — обещает мама.
Подойдя к ней, снова ее обнимаю.
— Спасибо. — Отстранившись, продолжаю: — Буду на связи. Если не получите от меня вестей в течение сорока восьми часов, прочесывайте дно реки.
Ее глаза округляются.
Я просто смеюсь.
— Шучу.
— Это не смешно! — Мама шлепает меня по руке, едва не плача.
Все еще смеясь, целую ее в лоб.
— Я буду на связи. Скажи папе, что я в порядке.
Натянув маску, вновь лавирую межу людьми и возвращаюсь к трибунам, где Томми по-прежнему сидит одна на самом верху. Перевожу взгляд на трек. Ной разговаривает с Дилан, пока та заводит мотор, а Кейд болтает с друзьями неподалеку.
Неужели он не может хоть немного о ней побеспокоиться, когда она в компании гонщиков? Мне сложно в одиночку присматривать за кузиной. Раньше Кейд защищал ее, но после отъезда Хантера все изменилось.
Я сворачиваю к краю трибуны, запрыгиваю на нее, поднимаюсь на самую верхнюю скамейку, чтобы на меня не пялились, и сажусь позади Томми.
Стакан, который она держит в руках, до сих пор наполовину полон. Девочка так сосредоточена на трассе, что почти не замечает, как я забираю у нее напиток и делаю глоток. Проследив за направлением ее взгляда, обнаруживаю Кейда, смотрящего на Томми. Он явно не рад ее присутствию.
Она слегка склоняет голову.
— Знаешь, почему он так делает? — Я отдаю пиво обратно. — Потому что это действует.
С одной стороны, я понимаю. Отца Томми никогда не простят за его поступки. Принять ее — значит признать, что мы можем закрыть глаза на случившееся, а это далеко не так. Мелкая ни в чем не виновата. Просто ситуация отстойная.
Однако Кейду и многим другим горожанам не следует из кожи вон лезть, чтобы сделать жизнь Томми хуже. Нам не обязательно дружить, но мы можем проявить доброту.
— Девушки с голубыми волосами никого не боятся, — говорю ей.
Она смеется и согласно кивает, после чего делает глоток.
— Эй, где моя сумочка? — доносится снизу.
За ограждением я замечаю Келси Смит, которая осматривается вокруг.
Ее подруга отодвигает свое кресло, смотрит под ним.
— Когда ты видела ее в последний раз?
— Она была здесь, — выпаливает девушка.
Переведя взгляд чуть в сторону, вижу, как в толпе мелькает синяя толстовка.
Я медленно зажмуриваюсь.
— Жди здесь, — обращаюсь к Томми.
Нырнув под перила, спрыгиваю с трибуны и протискиваюсь между посетителями, не поднимая головы.
Только они все равно замечают меня. Многие удивленно оглядываются, когда я прохожу мимо.
У нас остаются считаные секунды.
Ловлю Аро под локоть, увожу ее от зевак и говорю как можно тише:
— Я же просил тебя не создавать проблем.
Протянув руку к центральному карману ее толстовки, я нахожу деньги, как и предполагал, и смотрю на нее сверху вниз.
Аро качает головой.
— Ты видел ее туфли? Для нее не велика потеря.
— Ты этого не знаешь.
— Что, по-твоему, я с ними сделаю? Проиграю в азартные игры? Мне нужно купить гребаной еды, раз уж ты лишил мою мать кормильца.
Приблизившись к девчонке — потому что она орет, черт побери, и на нас обращают внимание, — рычу сквозь зубы:
— Тебе следует спасибо сказать за то, что я убрал его из твоего дома.
Аро смеется.
— Ты всего лишь убрал одну проблему и создал другую. Мораль — для людей, у которых в доме больше одной ванной комнаты.
— Значит, я займусь ее решением.
— Это я займусь ее решением! — выкрикивает Аро. — Я кормлю свою семью. Не ты!
Все глазеют на нас.
Я слишком устал и раздражен. Глядя на нее, не могу подобрать слов, чтобы заставить ее замолчать и вести себя нормально. Аро обостряет любую конфронтацию.
С ней сложно. Я никогда не встречал человека, который постоянно делает прямо противоположное тому, что должен делать. И все ради чего? Восьмидесяти баксов? Зачем идти на необоснованный риск? Зачем искать неприятности?
— Нас поймают, потому что ты поступаешь глупо, — заявляю ей.
— О, например, тащусь в общественное место, чтобы проведать свою подружку?
Что? Это не…
Выпрямившись, смотрю на Аро. Вероятно, она видела нас со Скайлер.
Но я не собираюсь оправдываться перед ней. Я ни перед кем не оправдываюсь. Чем дольше это продолжается, тем больше у меня хлопот, а Аро отказывается слушать. Я не пойду на дно ради нее.
— Ничего не получится, — произношу я.
— Да уж.
К черту все. У меня еще есть шанс. Как бы я ни старался, Аро так или иначе окажется в тюрьме, потому что думает только о сегодняшнем дне. Никогда о завтрашнем.
— Я сдамся утром. А тебе желаю удачи.
Двинувшись обратно к трибунам, чтобы забрать Томми, слышу сзади ее голос:
— Я бы пожелала того же, только тебе она не понадобится.
Я останавливаюсь. Когда оборачиваюсь, Аро уже нет.
Ощущение такое, словно я тону и не могу выбраться на поверхность.
Что с ней будет?
Куда она пойдет?
Все мужчины в ее жизни — хищники.
Внутри все сжимается. Мой взгляд мечется из стороны в сторону в поисках синей толстовки. Черт, куда она пропала?
Я не вижу ее.
И пока веду Томми к машине, не могу перестать повторять про себя имя Аро снова и снова. Не знаю почему.
Может, чтобы не забыть.
Чтобы я всегда помнил, что она существовала.
Аро Тереза Маркес.
Глава 11Аро
Путь до маминого дома занимает два часа пешком. Наверное, стоило заскочить к моей бывшей опекунше и взять сменную одежду, но мне нужно проведать Мэтти и Бьянку. К тому же у меня нет денег за аренду, которые я ей должна.
Машина отчима стоит на подъездной дорожке, когда дом появляется в поле зрения, что вполне логично. Мама, наверное, уже на работе, а если он в тюрьме, как сказал Хоук, то отчима здесь нет, даже если его машина на месте.
Проходя мимо, смотрю на «Додж Dart» 79-го года. Нужно угнать его. Он стоит хороших денег.
Однако слова Хоука снова звучат у меня в ушах. Это лишь еще больше проблем создаст, бла-бла-бла.
Разумеется, он прав. Хьюго ни за что не примет тачку, украденную у кого-то из наших знакомых, в качестве оплаты моего долга.
Единственное, что я могу сделать, — сбежать на ней и надеяться, что меня не поймают. Я могу так сделать. Должна так сделать. Выживать я умею. Еда, топливо, кров… Несколько часов, и я в Чикаго. В Сиэтле к среде. В Канаде к утру. Я могу начать все сначала. Даже если попадусь полиции, подобная перспектива очень манит одной лишь возможностью хотя бы раз полюбоваться другим видом.
Я могу уехать.
Обогнув дом, проскальзываю через заднюю дверь. Какой-то резкий запах проникает в мои ноздри еще до того, как я закрываю ее.
Уксус. Делаю вдох, также отмечая нотки пищевой соды и мыла для посуды. Мурашки пробегают по рукам, когда я узнаю эти запахи. Бьянка убиралась.
Мы не могли тратить лишние деньги на магазинные чистящие средства для кухни и ванной, поэтому всегда готовили их сами. В доме тихо. Лампочки над плитой достаточно для освещения кухни; мои плечи сразу же расслабляются при виде блестящих столешниц и от скрипа чистого пола под ногами. Слишком часто я возвращалась домой или просыпалась среди