— Ты когда-нибудь была в планетарии?
Она отрицательно качает головой. Я улыбаюсь. Девушка выглядит так, словно в эту секунду для нее все изменилось. Словно она, умирая от голода, попала на пир.
— Смотри. — Приподнявшись с сиденья, Аро указывает вверх. — Это Сириус. Самая яркая звезда.
— Точно, «Собачья звезда».
Аро крутится на месте, стараясь обозреть весь купол.
— Да, потому что она является частью Большого Пса. Мы можем наблюдать ее только перед рассветом, но если достаточно удалиться от светового загрязнения, можно хорошо разглядеть Млечный Путь.
Встав, Аро смотрит на экраны позади себя, ей терпения не хватает дождаться, когда они повернутся к нам.
Я тихо смеюсь.
— И Бетельгейзе. — Она указывает на звезду. — Орион будет виден у нас над головами через несколько месяцев. — Затем девушка переключается на другую точку. — А там Марс. Его часто видно. Можешь представить, каково там?
— Холодно.
Аро садится обратно и говорит:
— Тихо. Горы камней, дюны, ветры, бури и лед… — Она не сводит глаз с неба. — Ничего из этого мы не можем потрогать, только увидеть.
От ее улыбки у меня в груди все сжимается. Сейчас Аро выглядит просто потрясающе. Умиротворенно. Внезапно во мне просыпается желание установить в убежище стеклянный потолок.
— Там так много звезд, — шепчет девушка. — Так много солнц. И у многих из них есть собственные солнечные системы наподобие нашей.
Отвожу взгляд от нее, сползаю по спинке кресла и кладу голову на подголовник.
— Что тебе больше всего нравится в астрономии?
Она продолжает оборачиваться. Мы расслабляемся, смотря вверх, покидаем Землю и влетаем в межзвездное облако.
— Мне нравится теория. Черные дыры, червоточины и всякие безумные вещи, которые, как боятся физики, мы не поймем.
— Почему тебе это так нравится?
— Астрономия или теоретическая физика?
— И то, и то, наверное.
Аро пожимает плечами.
— Возможности. Перспективы. — Она тоже садится, запрокидывает голову назад и улыбается. — Когда понимаешь, насколько ты в действительности незначителен — это немного успокаивает.
Я наблюдаю за ней.
— Я вижу звезду, однако звезда никогда не увидит меня. Она продолжит свое существование даже после моей смерти. Даже после смены миллионов поколений таких, как я. — Сделав секундную паузу, девушка шепчет: — Жизнь продолжится, независимо от того, плачу я по счетам или нет.
Больно смотреть на нее, потому что Аро права, и мне это ненавистно. Жизнь продолжится.
Поэтому мы должны жить. Так ярко, как только сможем, так долго, как получится, и мы должны чувствовать. Ведь рано или поздно нас все равно что-нибудь да погубит.
Но Аро слишком занята борьбой за те же вещи, которые мне доставались легко.
И это несправедливо.
В горле образуется ком. Прокашлявшись, делаю вдох.
— Не пора ли нам?
Аро резко опускает взгляд на меня.
— Уже?
Снова смеюсь, потому что она выглядит сокрушенно.
— Перебираться на другие планеты, я имею в виду. Вместо того чтобы спасать эту?
Она отворачивается к экранам и отвечает:
— Мы могли бы осуществить и то, и другое. Хотя нам определенно придется покинуть Землю. Отсутствие альтернативных мест обитания не очень хорошо сказалось на динозаврах, знаешь ли.
Я киваю.
— Да.
Мы смотрим фильм, путешествуя сквозь пространство, время и множество галактик, в том числе нашу собственную с момента ее зарождения. И я до мозга костей чувствую, как нам повезло оказаться здесь.
— Ты важна, — тихо произношу я, по-прежнему глядя на экран. — Ученые говорят, что почти все атомы наших тел были созданы в звезде. И многие из этих атомов прошли через несколько сверхновых. — Я умолкаю, краем глаза заметив, что девушка смотрит на меня. — Ты родилась не здесь. Твое рождение произошло миллиарды лет назад, Аро. Ты — звездная пыль, — говорю, встретившись с ней взглядом. — Звездам не нужно видеть тебя. Они тебя знают.
Глава 15Аро
Слезы, текущие по моему лицу, смешиваются с водой из душа. Я упираюсь лбом в руку, прислоненную к стене. Теплые струи льются на спину.
Что он со мной делает?
Внушает мне, что я особенная. Что я важна. Подобное мышление — болезнь, которая медленно убивает людей, обманом заставляя поверить, будто у них есть шанс. Нельзя давать надежду тому, кто не может ее себе позволить.
Однако я не могу сдержать рыдания. Мое тело сотрясается все сильнее, ведь я хочу ему верить. Хочу думать, что я не никчемная, что все возможно. Что люди, не окончившие школу, могут внезапно начать совершенно иную жизнь, только подобная ерунда — для кино.
Надежда порождает разочарование, а разочарование съедает тебя изнутри.
Я не хочу желать того, чего, скорее всего, никогда не получу. Тогда будет слишком больно. Не хочу знать о том, чего не хватает в моей жизни. Так я счастливее.
Промокнув лицо, чувствую щемящую боль в груди. Хоук назвал меня звездной пылью, ранив этими простыми словами в самую душу. Такой милый, глупый мальчик.
Выключаю душ и, укутавшись в полотенце, выхожу из-за кафельной перегородки. Вытерев ноги о коврик, который Трент постелил на полу, приближаюсь к раковине. Зеркало запотело от пара.
Я смотрю на стойку.
— Он милый, — бормочу себе под нос.
Хоук самодовольный, немного наглый, надменный, к тому же ему не мешало бы основательно обновить свой плейлист, но…
Ко всему прочему он ответственный.
Честный, сострадательный, умный, целеустремленный, внимательный. Он подмечает любые мелочи и находит время, чтобы их проанализировать.
А еще Хоук искренен. Пусть в планетарии он наговорил вещей, которые мне ни к чему было слышать, зато каждое его слово шло от чистого сердца. Ему не понравилось, что я была плохого мнения о себе.
Он хороший человек. Он никому не причинит боль намеренно, не бросит своих детей. В голове мелькают другие мужчины, встречавшиеся мне в жизни, — потенциальные отцы, одноклассники, соседские говнюки — и ни один из них даже мизинца его не стоит.
Та, в кого Хоук в итоге влюбится, получит самого лучшего парня на свете.
Однако мысль о том, что он найдет свою половинку, заставляет меня нахмуриться, ведь я знаю, насколько сильно способны полюбить люди вроде него. Ей лучше быть достойной его, ради ее же блага. Хоук никогда не поднимет руку на девушку, но я с удовольствием врежу любой, если его обидят.
Я вытираюсь и натягиваю новое нижнее белье, которое принесла его кузина. Рада, что она не стала выпендриваться и не купила мне тонги или еще какую-нибудь хрень. Просто черные трусики-бикини, отлично подчеркивающие цвет моей кожи вообще-то. Не то чтобы меня это беспокоило, хотя я должна поблагодарить ее. Вычту их стоимость из того, что Трент мне должна. Следовало просто взять деньги, когда она предлагала, но я все равно намерена их получить.
Натянув одолженную ею белую футболку, беру украденные у Хоука пижамные штаны, правда, прежде чем сунуть ногу в брючину, смотрю на них, затем на свое отражение в зеркале, едва различимое из-за конденсата.
Я разорву любого, кто причинит боль ему. Это единственное, на что я гожусь и в чем хороша.
Но Хоуку нужно стать жестче. Если он не перестанет так волноваться, женщины продолжат по нему катком ездить. Он должен учиться. Перестать поддаваться панике и просто отдаться чувствам. Понять, каково это — желать только ее.
Может, я тоже этого хочу. Чтобы хоть раз в жизни мне было хорошо.
Положив брюки на стойку раковины, снимаю заколку и распускаю волосы. Несмотря на попытки расчесать их пальцами, они остаются растрепанными, но меня это не волнует.
Я выхожу в коридор, поворачиваю налево, вхожу в большую комнату. На кухне витает аромат попкорна. Хоук сидит спиной ко мне, развалившись на диване, и играет в видеоигру.
Кажется, будто от надписи на стене, расположенной высоко над телевизором, тянутся руки и хватают меня за шею.
Позвольте нам жить…
Я — песчинка во Вселенной.
Однако я здесь.
Мы здесь.
Пока что.
— Хоук? — зову я.
— Да? — Он сражается с полчищами врагов за господство в каком-то старинном готическом городе.
Подойдя ближе, останавливаюсь возле островка позади него.
— Ты сказал, что никогда не чувствовал себя комфортно. С девушками, с которыми встречаешься. С ними ты не чувствуешь себя в безопасности, верно?
Его герой останавливается на экране в тот момент, когда на него нападает чудовище.
Мое сердце бешено колотится, однако я заставляю себя прошептать:
— А ты… чувствуешь себя в безопасности со мной?
Глава 16Хоук
Хм?
Я поворачиваю голову; мои пальцы замирают на джойстике, когда Аро огибает диван и появляется в поле зрения.
Мой желудок куда-то проваливается, в груди все сжимается. Э-э-э…
Основная масса ее распущенных темных волос переброшена через правое плечо и спадает на грудь. Опустив взгляд, вижу черное нижнее белье, никаких джинсов, и обтягивающую белую футболку, которая ничего не прикрывает ниже пупка. Сияющая кожа, большие карие глаза, розовые губы без помады или блеска.
— Похоже, с бывшей у тебя сегодня не заладилось, поэтому я подумала… — Аро смотрит вниз, тяжело дыша. — Ты… я имею в виду, ты бы хотел… прикоснуться ко мне?
Джойстик выскальзывает из моей руки, падает на колени, но я не двигаюсь. Я не могу говорить.
Она?..
Кровь приливает мне между ног. Аро перелезает через подлокотник, плюхается на сиденье.
— Понимаю, я не блондинка. Предпочитаю находиться в гуще событий и, мать твою, не хихикаю, однако у меня женское тело, я сплю на расстоянии нескольких метров от тебя, так что это облегчает дело.
— Я… — Не знаю, что сказать.
То есть, будь ситуация иной, мне, возможно, и хотелось бы прикоснуться к ней. Конечно. Но, уверен, идея плохая.
— Никакого секса, — говорит Аро, повернувшись ко мне. — Никакого давления. Мы не встречаемся. Я не на это намекаю.