— Аро… — стонет Хоук.
Не могу медлить. Не сейчас. Раскачивая бедрами вперед-назад, двигаюсь на его члене все быстрее и быстрее. Приподнявшись, он посасывает мою грудь. Я испускаю стон, не сдерживаясь и не пытаясь его заглушить ради кого бы то ни было.
— Твою мать… — скулю я. Его головка проникает так глубоко. — Ты такой твердый, малыш.
— Трахай меня, девочка, — рычит Хоук. — Проклятье.
Я наклоняюсь вперед, хватаюсь за изголовье кровати и прыгаю на нем. Деревянный каркас ударяется о стену. Мой оргазм приближается. В погоне за удовольствием опять начинаю раскачиваться, и Трент помогает, притягивая мою задницу к себе.
— Хоук… — стону я. — Я кончаю.
Мой темп ускоряется еще сильнее; я вгоняю Хоука в себя все глубже и глубже. В итоге волна оргазма захлестывает меня. Искры наслаждения распространяются по животу и вниз, между бедер. Я вскрикиваю от каждого толчка. — О боже… — Содрогаясь, не сбавляю темпа ради него, затем жадно целую в губы.
— Аро, — шепчет Хоук хрипло. — Господи, не останавливайся. Твою мать.
Он явно на грани.
Его пальцы впиваются в мою задницу, мышцы живота напрягаются. Зажмурившись, парень замирает, а я слезаю с него и срываю презерватив.
— Аро! — кричит он.
Но я накрываю его член своим ртом, всасываю до горла и начинаю покачиваться вверх-вниз.
— О боже… — Хоук хватает меня за волосы, приподнимается, делает один толчок, второй, третий и… — Проклятье!
Он изливается мне в рот. Я колеблюсь секунду, но потом… глотаю и продолжаю сосать.
Его грудь тяжело вздымается и опускается, бедра постепенно замедляются, хватка в моих волосах ослабевает, когда оргазм стихает.
— Господи… — шепчет парень.
Подняв взгляд, любуюсь рельефом его напряженной мускулатуры, тем, насколько интенсивно он кончил. Не сводя с него глаз, игриво облизываю его член. Мне нравится, как он ощущается на моем языке.
Я никогда не делала этого раньше и никогда не хотела. Однако сейчас желание овладело мной. И хочется повторить.
Поднявшись, сворачиваюсь в комочек у Трента под боком, перекидываю ногу через его тело.
— Друзья так делают, да? — уточняю я.
Хоук трясется от смеха, только он слишком изможден, чтобы пошутить в ответ.
Я целую его в челюсть, и мы остаемся в таком положении, не размыкая объятий, еще час, прежде чем я затаскиваю его в душ. Снова.
Глава 26Хоук
Держа Аро за руку, я иду по тротуару и чувствую на себе пристальные взгляды нескольких человек. Может, они думают, что меня все еще разыскивает полиция. Может, они в курсе, что Аро — Бунтарка из Грин Стрит. Может, им интересно, есть ли у меня девушка.
Полагаю, теперь Аро моя девушка. Не то чтобы я видел в этом проблему. Но, если честно, не задумывался об условностях. Просто нуждаться в ней приятно. Наконец-то испытать всю гамму чувств с одним человеком и понять, что надежды оправдались.
Почему все вдруг сработало с Аро?
Она вырывается и останавливается.
— Я не хочу этого делать.
Снова обхватив ее ладонь, направляюсь к «Ривертауну», однако Аро упирается.
— Твоя мама закажет пиццу, — возражает она.
— Не хочу пиццу. — Тяну ее за собой. — Я хочу бургер.
— Но они решат, что ты сделал татуировку из-за меня.
— Я сделал ее из-за тебя, — отвечаю, открыв дверь в клуб.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Когда завожу ее внутрь, она начинает говорить тише, потому что на нас обращают внимание.
— Все подумают, что я завербовала тебя в банду или типа того, — цедит Аро сквозь зубы.
Заметив свободный столик, тащу ее туда.
— Не типа того. Это банда, Аро.
Люди смотрят на нас, пока мы проходим мимо их столов, и она недовольно стонет. Мои друзья и бывшие одноклассники отрывают глаза от своих телефонов, отворачиваются от еды. Их взгляды падают на наши сцепленные руки.
Я отодвигаю для Аро стул. Она плюхается на него, скрежетнув подошвами по кафелю, после чего достает меню.
Сдерживаю смех. Вообще-то я бы не отказался от пиццы. Или отвез бы Аро прямиком в башню, чтобы опять остаться с ней наедине, но Ривзу уже известно, что он у меня на крючке, с его стороны будет глупо преследовать нас. Мы свободны, и я привел Аро на ужин туда, где все увидят нас вместе.
Как только я сажусь, к нам подходит Аннабель Фой. Положив на столешницу подставки для напитков, она говорит:
— Привет, Хоук. Средняя прожарка, гауда, соус?
Я киваю, а Аро бросает на нее презрительный взгляд, поджимает губы и всовывает свое меню между бутылкой кетчупа и держателем для салфеток.
— То же самое, наверное, — бормочет она.
На сей раз я не сдерживаю улыбку. Мне нравится, когда Аро ревнует.
— Два лимонада, — обращаюсь к Аннабель.
Кивнув, та уходит, а я откидываюсь на спинку стула и накрываю ладонью руку Аро, лежащую на столе.
— Теперь ты тоже знаешь, какой бургер я обычно заказываю, — поддразниваю ее.
— Без разницы.
Меня не должна привлекать ее территориальность, но подобная реакция означает, что она боится меня потерять. Это мне нравится. По той же причине я не рассказал ей, что нам больше ничего не угрожает, добыв улики против Ривза. Я просто хотел побыть с ней еще один день. Может, два.
Я переплетаю наши пальцы, восхищаясь руками Аро. Какие они маленькие и гладкие. Отчасти я ожидал, что они будут сделаны будто бы из железа и наждачки, учитывая то, чем она занимается.
Поглаживаю бугристый шрам на внешней стороне кисти, продолжение которого скрывается под рукавом ее серо-черной фланелевой рубашки.
— Как это произошло?
— Не хочу об этом говорить.
Девушка отдергивает руку. Глядя на нее, едва замечаю Аннабель, поставившую стаканы с лимонадом на стол. Аро распаковывает свою трубочку, вставляет ее в напиток.
— Хьюго, Николас и Аксель знают? — настойчиво интересуюсь я.
Она смотрит мне в глаза.
— Никто не должен знать тебя лучше меня, — говорю ей.
Я понимаю ее нежелание обсуждать это, однако она говорила о случившемся. Аро не рассказывает мне, потому что ей стыдно делиться со мной подробностями своей жизни. Перед своими приемными братьями девушка не стеснялась. Так дело не пойдет.
— Моя бабушка, — наконец отвечает она. — Мать отца. Она устала от того, что мои рубашки постоянно мялись. Однажды в воскресенье перед церковью она потеряла терпение и погладила рукав прямо на мне.
Вновь опустив взгляд на шрам, понимаю, что манжета рукава не перекрывала бы кисть настолько низко. Я представляю женщину, удерживающую кричащую Аро.
— Господи Иисусе. — Делаю глоток лимонада. — Сколько тебе тогда было?
— Семь.
В семь лет я расстраивался из-за того, что у меня нет бабушки и дедушки. Во всяком случае, кровных, хотя мама Джареда и папа Мэдока с лихвой их заменили.
Папина мать бросила его в раннем детстве, его отец сидел в тюрьме. А моя мама никогда не позволяла мне навещать свою мать без присмотра. Она говорила, бабушка была нестабильна. Сейчас я благодарен им за защиту. Они на собственном опыте убедились, насколько плохими бывают родители и что нам лучше без них.
— Все в порядке, — уверяет Аро. — Я все еще помню боль, только с тех пор я больше с ней не виделась, так что это хорошо. Мама в тот раз встала на мою сторону. — Девушка грустно улыбается. — Устроила этой суке разнос.
Слезы в ее глазах едва заметны.
— Шрам выглядел не так страшно, но со временем стало хуже. По мере моего роста кожа растягивалась, полагаю, и стала неровной.
— Где был твой отец?
Она делает вдох и выдыхает.
— Он ушел на флот до того, как мне исполнился год. Мама говорила, мы с ним виделись несколько раз после этого, правда, я не помню. Он напился и погиб в автокатастрофе на Гавайях, когда мне было девять лет. Там он служил.
Я держу ее за руку, думая о том, как повезло мне и моим кузенам. Как повезло Куинн. Но у наших родителей, наравне с Аро, жизнь была не такая замечательная. Джаред и мой папа были обделены вниманием и подвергались физическому насилию. Тетя Тэйт потеряла мать, а моя мама была очень одинока. Ужасно одинока, пока не встретила отца.
Они обрели счастье, потому что нашли друг друга. Люди спасают людей.
— Тебе когда-нибудь было больно? — спрашиваю я.
Аро пожимает плечами.
— Есть кое-какие повреждения нервов, поэтому некоторые участки утратили чувствительность, но рукой я могу пользоваться в полной мере.
— Нет, — произношу мягким тоном. — Я имею в виду, тебе когда-нибудь было больно?
Она резко поднимает глаза, и я пристально смотрю в них. Я поделился с ней своими переживаниями из-за проблем с девушками, рассказал о том, что паниковал каждый раз, когда кто-то хотел интима, из-за чего не мог заняться сексом. Аро точно знала, что нужно делать. Она просто осталась рядом. Прикасалась ко мне. Не принуждала ни к чему.
Мне хочется узнать все.
Уголки ее губ приподнимаются в улыбке.
— Раньше я все время смотрела вверх, по большей части не желая видеть то, что меня окружало. — Не сводя с меня взгляда, Аро наклоняется и отпивает лимонад из трубочки. — Нынешний вид мне нравится.
И она подмигивает. Под кожей разливается тепло. Довольный, я сжимаю ее руку, а когда Аро откидывается на спинку стула, отпускаю ее.
— Ты не спросил, о чем говорил Ривз в машине прошлой ночью.
Я жду.
Она скрещивает руки на груди.
— Проверял, расскажу ли я тебе.
— Если бы стал расспрашивать, это бы означало, что я тебе не доверяю. Я знал, что ты сама скажешь.
— Фу, ты такой бесючий. — Она закатывает глаза. — Неправда, ничего ты не знал.
Хохотнув, отвечаю:
— Если честно, когда появился Хьюго, все мои мысли были заняты тобой, с того момента я ни о чем другом не думал. Ты либо выводила меня из себя, либо раздевала, поэтому я отвлекся.
Ее лицо вытягивается. Готов поклясться, я замечаю румянец.
— Что сказал Ривз? — интересуюсь официально.