Он проводил ребят в президентскую библиотеку, усадил их и стал быстро говорить о гребле и о тренерах. Пока Франк рассказывал, парни разглядывали комнату. Большая часть стен была от пола до высокого потолка заставлена книжными полками. Там, где не было книг, висели портреты американских президентов и членов семьи Рузвельт. Богато украшенный камин занимал большую часть той комнаты, где они сидели. Перед камином был пятиметровый библиотечный стол, на котором лежали новые издания книг на любую возможную тему. Почти на всех остальных столах в комнате стояли вазы со свежими цветами и фарфоровые фигурки. Шорти Хант, начавший было расслабляться, удобно устроился в оббитом тканью кресле рядом с камином и потом почти выпрыгнул из него, когда Франк сказал, что это любимое кресло президента и что он изредка проводит свои любимые выступления по радио, сидя здесь.
Они проговорили целый час. Позже в тот вечер, когда ребята вернулись на лодочную станцию, Джонни Уайт вытащил свой дневник и написал просто, словно заглянул к соседям в Сиэтле: «Сегодня зашли в гости к президенту в Гайд-парке. Это очень красивое место».
Наутро в день регаты восточная пресса была единодушна: они считали, что основную гонку выиграет Калифорния или Корнелл, а Вашингтон придет на несколько метров позади лидеров. Корнелл, в конце концов, пришел на четыре десятых секунды позже Калифорнии в прошлом году. Газеты Сиэтла делали ставки только на Вашингтон. Роял Броухэм, несмотря на недавнее мрачное заявление, уже объявил свою личную позицию: Вашингтон выиграет, Корнелл будет вторым, Калифорния – третьей. Трудясь над статьей для «Пост-Интеллиженсер», в то утро, однако, он выразил предположение, что Калифорния будет иметь больший успех у букмекеров. На самом деле у букмекеров в табачных лавках Поукипси было поровну ставок на Калифорнию и Вашингтон, а Корнелл немного отстал от них, с индексом девять к пяти. Определенно, одна из этих трех лодок принесет победу своему университету.
Теперь Броухэм гулял по городу. Он хотел собрать побольше сведений прежде, чем наступит время написать свою статью после гонки. Из-за прилива гонка начнется не раньше 8 часов вечера, сразу после заката солнца. Так что Броухэм не терял времени, а искал лакомые кусочки. Как он отметил, в Поукипси начинался теплый, ясный день. Несколько пушистых белых облаков проплыли по бледно-голубому небу, гонимые легким ветерком, благодаря которому на улице было свежо и не душно.
В середине дня он спустился по крутому склону к воде. На реке военно-морской эсминец и несколько катеров береговой охраны занимали свои места рядом с целой флотилией яхт, парусников, катеров, спасательных шлюпок и каноэ, собравшихся на финишной линии. Кай Эбрайт сидел на крыльце лодочной станции Калифорнии в солнцезащитных очках, молча кивая и улыбаясь людям, проходящим мимо. Рядом с соседним эллингом Вашингтона, на пристани, сидел Эл Албриксон в необыкновенно яркой одежде – белая тряпичная фуражка, свитер в желтую полоску и счастливый пурпурный галстук, который подарил ему Лоял Шауди еще в 1926 году. Когда толпа репортеров окружила его с просьбами прокомментировать гонку, Албриксон пожевал кусочек травы, выплюнул его в воду и на несколько мгновений задержал взгляд на взволнованной ветерком реке. Наконец он произнес: «Если вода немного успокоится, это будет самая быстрая гонка». Роял Броухэм двинулся дальше. Он знал, что больше мальчишки с блокнотами от Албриксона ничего не добьются.
Ближе к вечеру люди стали толпиться на причале в ожидании паромов, которые перевезут их через реку на обзорную электричку. Броухэм наблюдал, как десятки суденышек поменьше – там было все, от моторных скоростных катеров до гребных шлюпок – тоже перевозили толпы людей через реку: подвыпивших женщин в модных шляпках с Пятой авеню, толстых мужчин с окурками сигарет во рту, стариков в енотовых пальто, сжимающих в руках знамена университета.
Одна за другой, команды первокурсников забрались в свои лодки и поплыли вверх по реке к линии старта, отмеченной рядом с эллингом Колумбии – элегантным строением, которое выглядело ничуть не хуже, чем клубное помещение в любом из самых лучших восточных загородных клубов. Незадолго до 6 часов вечера Роял Броухэм сел в обзорную электричку на западной стороне реки, и электричка направилась к стартовой линии трехкилометровой гоночной дистанции первокурсников. Кроме вагона для прессы, локомотив тащил еще двадцать два вагона-платформы с белыми тканевыми навесами и трибунами, переполненными болельщиками. Около девяноста тысяч человек теперь выстроилось по обе стороны реки Гудзон – самая большая толпа за много лет. Ветерок, который дул утром, утих, вода была спокойной, гладкой как стекло и отливала бронзой в угасающем свете раннего вечера. Албриксон был прав. Гонка будет быстрой.
Когда поезд начал отходить, Том Боллз в своей потрепанной удачливой шляпе сел на свое место и стал размышлять. Он слышал о Чарли Уайтсайде. Гарвард ясно дал понять миру, что он был готов щедро платить, чтобы получить нового главного тренера. И Боллз знал, что он вновь был первым в списке претендентов на эту должность. Если парни в этом году снова одержат победу, он точно получит это предложение и, вероятно, примет его.
И парни победили. Они победили быстро и красиво. Гонка началась ровно в 6 часов. Команды Военно-морской академии и Калифорнии вырвались вперед со старта. Вашингтон установил сравнительно низкий темп в тридцать два удара, но не слишком отставал от лидеров. Толкая лодку грациозно и эффективно, они плавно обошли курсантов Академии и заняли позицию позади Калифорнии. На отметке в полтора километра, проходя под железнодорожным мостом, они понемногу стали обгонять Калифорнию. В ответ калифорнийцы несколько раз попытались вернуть преимущество, но Вашингтон снова и снова вырывался вперед, удерживая тот же низкий ритм. Наконец за полкилометра от финиша Калифорния еще сильнее подняла частоту гребков, догоняя соперника, но ей удалось лишь немного высунуть нос лодки вперед первокурсников Боллза. Рулевой Вашингтона, Фред Колберт, наконец скомандовал ускоряться. Вашингтон вырвался вперед на частоте тридцать девять ударов в минуту и вышел вперед калифорнийской лодки на целый корпус. С тем же отрывом Вашингтон выиграл гонку и одновременно потерял Боллза.
Через час началась гонка второго состава, и снова Вашингтон легко обошел своих противников, используя точно такую же тактику. В самом начале Военно-морская академия и Корнелл вышли вперед Вашингтона на четверть корпуса. Когда рулевой Вашингтона, Уинслоу Брукс, понял, что парни могут удерживать эту позицию при расслабленном ритме в тридцать – тридцать два гребка, он спокойно откинулся на сиденье и смотрел, как два лидера выжимают из себя все силы. Он сидел так два с лишним километра, а потом внезапно понял, что они понемногу уменьшают отставание от Анаполиса и Беркли, а ведь он еще даже не командовал ускорять темп. За полтора километра до финишной линии он наконец ускорил ритм гребков. Удары по воде посыпались с частотой тридцать семь в минуту, и Вашингтон просто и спокойно вышел вперед. Лодки военно-морской академии и Корнелла на фоне вашингтонской стали выглядеть так, будто они плывут по вязкому клею. С каждым гребком за эти последние полтора километра команда Вашингтона увеличивала дистанцию. Парни пересекли финиш на три корпуса впереди Военно-морской академии и все еще увеличивали отрыв от длинного, растянувшегося далеко позади них парада лодок.
Когда последние экипажи пересекли финишную черту и аплодисменты стали затихать, громкий шепот прокатился по толпе на всем побережье, по мере того как все больше людей стали понимать: Вашингтон уже во второй раз за два года выигрывал первые две гонки и был в одном шаге от того, чтобы увезти домой все три национальных титула регаты. С другой стороны, Калифорния могла стать второй школой, которая когда-либо выигрывала гонку основного состава четыре года подряд, и первой, которая когда-либо продолжала выигрывать три олимпийских титула подряд. Но и для восточных фанатов еще была надежда. Корнелл в этом году выглядел неплохо, и казалось, что их парни могли наконец отвоевать свои регалии в этом году. А может быть, даже и Академия военно-морского флота.
Когда обзорная электричка поехала обратно вверх по реке для начала гонки основных составов, атмосфера стала электризоваться, хмурое небо потрескивало раскатами грома. Толпа начала гудеть. Лодочные свистки визжали. Выпускники держали друг друга за плечи и пели воинственные песни. Кто-то скоро выиграет по-крупному а кто-то по-крупному проиграет.
За шесть с половиной километров вверх по течению, прямо за поворотом Крам Элбоу, Джо Ранц, сидя в «Хаски Клиппер» у восточного берега, услышал, как взорвались пять петард на мосту, и знал, что второй состав команды Вашингтона выиграл свою гонку на пятой дорожке. Он безмолвно поднял свой кулак в воздух. Так же сделали Шорти Хант и Роджер Моррис. Половина парней из лодки запасного состава были членами их команды второкурсников в 1935 году. Каждый из них был разочарован, что не попал в ту же лодку, в которой теперь в ожидании гонки основных составов сидели Джо, Шорти, Роджер.
Солнце уже скрылось за западным берегом реки. Шпили церквей Поукипси пронзали небо на восточном берегу, отражая последние солнечные лучи. Сумерки сгущались над водой, словно серый туман. Сама река приобрела красивый насыщенный фиолетовый оттенок, отражая небо над ней. Через реку протянулась линия серых стартовых шлюпок. Рядом с финишной линией, вниз по течению, в иллюминаторах некоторых крупных яхт начали появляться огоньки света. На восточном берегу реки мимо них пронесся пассажирский поезд, оставляя за собой вихри дыма. На западном берегу обзорная электричка потихоньку замедлялась, приближаясь к ряду стартовых лодок. Над стартом, на крутом берегу реки устроился телеграфист с клавишной панелью в руках и мотком медных проводов, которые тянулись к нему от столба на вершине холма, на котором он произвел соединение с главной линией и теперь готовился рассказать всему миру о соревнованиях. Лодка Джо подплыла к линии стартовых шлюпок, чтобы занять свою позицию. На корме Бобби Мок начал тихо объяснять им план гонки еще раз. Далеко отсюда, в Сиэтле, Хейзел Албриксон закрыла переднюю дверь в дом, чтобы никто не беспокоил ее во время трансляции гонки. Джойс получила разрешение миссис Теллрайт включить большое радио в гостиной.