Роджер Моррис получил специальность в области машиностроения, женился и провел войну, занимаясь военным производством в области залива Сан-Франциско, а потом вернулся в Сиэтл, чтобы работать на строительную компанию «Мэнсон Констракшн Компани», где специализировался на крупномасштабных проектах по дноуглубительным работам.
Эл Албриксон тренировал в Вашингтоне еще двадцать три года. За это время у него было много волнующих побед и несколько сокрушительных поражений. Его основные университетские составы шесть раз завоевывали титул национальных чемпионов; его вторые составы – десять раз. Его официально включили в национальный гребной Зал славы в 1956 году, тогда же, когда и Тома Боллза, Кая Эбрайта и Хирама Конибера. Во времена его службы Вашингтон оставался – и остается по сей день – на одной из высших ступеней академической гребли в США и во всем мире.
Когда Албриксон встретился с репортерами в 1959 году, чтобы поговорить о своей пенсии, и стал перечислять все взлеты его карьеры, среди первых он вспомнил день в 1936 году, когда он посадил Джо Ранца в свою олимпийскую лодку впервые и смотрел, как экипаж проносится мимо него.
Кай Эбрайт продолжил карьеру и выиграл долгожданную третью олимпийскую золотую медаль в Лондоне в 1948 году. Как и Албриксон, он ушел на пенсию в 1959 году, но прежде он зарекомендовал себя как один из величайших командных тренеров всех времен, принеся университету семь национальных чемпионов – команд основного состава, и две – второго состава. Гребная программа, которую он создал, так же, как и программа Вашингтона, с тех пор осталась одним из основных претендентов на самые высшие почести в национальном и международном масштабе.
К концу войны Джордж Покок давно реализовал свою мечту стать лучшим лодочным мастером в мире, но он продолжал и дальше совершенствовать свое искусство еще в течение двадцати пяти лет. Поколения американских гребцов и тренеров продолжали покупать и грести в лодках Джорджа, а также считали за честь познакомиться с ним и учиться у него всякий раз, когда он говорил о гребле. Тем не менее главной страстью Джорджа Покока оставалось простое удовольствие придавать форму кедровой древесине, создавая свои изысканные и деликатные лодки. Одним из его величайших личных триумфов стал день, когда в его мастерскую поступил заказ на лодку из туи для доставки в Оксфордский университет для использования в грядущей гонке против Кембриджа.
В 1969 году в отеле «Билтмор» в Нью-Йорке имя Покок было внесено в Зал гребной славы. К тому моменту в основном Стэн, его сын, заправлял лодочной мастерской. За следующие десять лет такие синтетические материалы, как стекловолокно и углеводородные соединения, начали заменять древесину в качестве основного материала для постройки академических гоночных лодок, и компания Джорджа Покока, под началом Стэна, понемногу стала переходить на них. Джордж, возможно к счастью, не дожил до того дня, когда элегантность кедровой лодки совсем исчезла из американских гребных регат. Он умер в марте 1976 года.
Хоть парни и разошлись своими путями после регаты в Поукипси в 1937 году, однако они старались делать так, чтобы эти пути часто пересекались. До конца своих дней они оставались близки, объединенные воспоминаниями и глубоким взаимным уважением. Они встречались по меньшей мере один раз в год, обычно два. Иногда на встрече собирались только они вдевятером, но с течением времени все чаще и чаще их собрания включали их супруг и растущие семьи. Друзья собирались на барбекю на задних двориках своих домов или за обеденными столами с домашним угощением. Они играли в бадминтон, пинг-понг, гоняли футбольный мяч или носились друг за другом вокруг бассейнов.
Они также устраивали более официальные годовщины каждые десять лет. В первую из них, летом 1946 года, они аккуратно достали «Хаски Клиппер» с полки, надели шорты и свитера и оживленно вышли на озеро Вашингтон, как будто они не пропустили целых десять тренировочных сезонов. Бобби Мок скомандовал им плыть на солидной скорости в двадцать шесть гребков в минуту, и они прошли туда-сюда по озеру перед новостными камерами. В 1956 году они снова гребли все вместе. Но к тому времени, когда подошла годовщина 1966 года, Чака Дэя поразил рак легких, и он умирал в больнице, где раньше практиковал медицину. Когда он погиб, медсестры и доктора, с которыми он работал, рыдали в больничных коридорах.
В 1971 году вся команда удостоилась чести быть занесенной в Зал гребной славы Хелмса на банкете в Нью-Йорке. В 1976 году восемь членов экипажа снова собрались на греблю по случаю сороковой годовщины. Они без маек, сжимая в руках весла, выстроились рядом с Эллингом Коннибера для фотографий. К тому времени плечи их уже обвисли, появились животы, а волосы у большинства из тех, у кого они остались, начали седеть. Но когда телекамеры снимали о них видео для вечерних новостей, они снова забрались в «Хаски Клиппер» и гребли. И они плыли хорошо, пусть немного медленно, но все еще решительно, четко и эффективно.
Прошло еще десять лет, и в 1986 году, через пятьдесят лет после их победы в Берлине, они сели в лодку вместе в последний раз. Надев костюмы из белых шорт и футболок для гребли, они толкали «Хаски Клиппер» к озеру на колесной тележке, потом робко залезли в нее, пока фотографы толпились вокруг них, готовые предложить руку помощи. Бобби Мок пристегнул свой старый мегафон и крякнул: «Марш!» У них уже хрустели суставы и болели спины, но мужчины погрузили белые лопасти в воду и плавно вышли на озеро Вашингтон. Они все еще гребли все как один и медленно двигались по воде, окрашенной в оттенки бронзы заходящим солнцем. Потом, когда стал приближаться вечер, члены команды нетвердой походкой забрались по помосту в лодочную станцию, помахали фотографам руками и положили свои весла на полки в последний раз.
Они и их семьи продолжали собираться вне вод озера, празднуя дни рождения и другие особенные даты. Но в 1990-х этими датами становились и похороны. Горди Адам умер в 1992 году, Джонни Уайт – в 1997-м, но перед этим на шестидесятую годовщину в 1996 году его поздравили оркестровым концертом в вашингтонской столице Олимпийских игр. Шорти Хант умер в 1999 году. Через пять дней после теракта 11 сентября в 2001 году ушел из жизни Дон Хьюм.
Через год, в сентябре 2002 года, Джо потерял Джойс. В то время они вдвоем жили в частном доме престарелых – он поправлялся от перелома тазовой кости, а она умирала от застойной сердечной недостаточности и отказа почки. Работники персонала, с не свойственным им обычно состраданием, соединили их кровати, чтобы старики могли держаться за руки. Так Джойс и умерла. Через несколько дней ее похоронили. Джо вернулся в свою комнату снова в одиночестве, впервые за шестьдесят три года.
Бобби Мок умер в январе 2005 года, Стаб Макмиллин последовал за ним в августе того же года. Из команды остались только Джо и Роджер.
После смерти Джойс, даже несмотря на то, что здоровье Джо стало ухудшаться, благодаря его детям и внукам он исполнил еще не одну мечту в своей жизни. Хотя он уже был приковал к инвалидному креслу, он путешествовал с ними на Аляску, отважился на поход по реке Колумбия на лопастном пароходе, проехал на снегоходном поезде до деревни Ливенворт в Каскадных горах, снова посетил шахту по добыче золота и рубинов в Айдахо, слетал на Гавайи, на еще одном пароходе проплыл вверх по Миссисипи, поехал в Лос-Анджелес, чтобы навестить Роуз, Полли и Барба, дважды ездил в Милуоки, чтобы навестить свою дочь Дженни и ее семью, поучаствовал в радиопередаче «Гранд Ол Опри» в Нашвилле и проплыл через Панамский канал.
Гребля по случаю встречи в 1956 году
К началу 2007 года Джо находился под присмотром хосписа и жил в доме Джуди. В марте он надел свой пурпурный пиджак и направился на банкет «Зала славы «Хаски» в лодочном университетском клубе в Сиэтле. Четыреста пятьдесят человек стоя аплодировали ему. В мае, сидя в инвалидном кресле, он смотрел на берег залива Кат, когда вашингтонские команды проводили открытие гонок в первый день. Но к августу он пришел к финишной линии в последний раз. Он умер в доме Джуди 10 сентября, через несколько месяцев после того, как я впервые встретился с ним и начал проводить интервью и беседы для этой книги. Его прах был погребен в Секиме, рядом с прахом Джойс.
За несколько лет до этого дуб, который Джо привез домой с Олимпийских игр, погиб после того, как его несколько раз пересаживали на территории университета. Это волновало Джо в его последние годы. Так что зимним днем в 2008 году небольшая группа студентов собралась рядом с эллингом Конибера. По настоянию Джуди университет посадил новый дуб. Боб Эрнст, заведующий по гребному отделению в Вашингтонском университете, произнес короткую речь, и потом Джуди медленно и благоговейно опустила дерево в землю и бросила девять лопат земли к корням – одну для каждого из парней.
Роджер Моррис, первый из друзей Джо в команде, был последним, оставшимся в живых. Роджер умер 22 июля 2009 года. На его поминальной службе Джуди в своей речи рассказывала, как в последние годы Джо и Роджер часто общались – лично или по телефону, – они ничего не делали, лишь тихонько сидели рядом, им нужно было просто побыть друг с другом.
Итак, они ушли, любимые и навсегда оставшиеся в памяти за все, кем они являлись – не только гребцами и победителями Олимпийских игр, но и просто отличными людьми, все и каждый.
В августе 2011 года я поехал в Берлин, чтобы увидеть место, где парни выиграли «золото» семьдесят пять лет назад. Я посетил олимпийский стадион и потом сел на скоростную электричку до Кёпеника, который когда-то был оккупированным СССР Восточным Берлином. Там я бродил по мощеным улицам среди древних зданий, большинство из которых остались нетронутыми войной, за исключением нескольких кирпичных фасадов, поцарапанных шрапнелью. Я прошел мимо пустого места на улице Фрайхайт, где до ночи 9 ноября 1938 года возвышалась синагога, и думал о семье Хирчханов.
В Грюнау я увидел, что поле для регаты немного изменилось с 1936 года. Большое электронное табло теперь висит рядом с финишной линией, но во всем остальном это место выглядит по большей части так же, как и на старых пленках и фотографиях. Окрестности Лангер-Зее все еще радуют глаз сочной зеленью. Крытые трибуны все еще возвышаются рядом с финишной линией. Озеро все еще мирное и тихое. Молодые люди и девушки в гоночных лодках все еще скользят по его водам на гоночных дорожках, расположенных точно так же, как и в 1936 году.