Волантен – тоже отец. Он тихонько сказал Андерсену, что не знает, сможет ли справиться с угрызениями совести после того, как поспособствует гибели детей, даже если это произойдет при попытке их спасти. Американцы ответили: «Джон, ты не обязан это делать, ты всего лишь волонтер. Мы все понимаем. Зато, если согласишься, будешь знать, что попытался и выложился на все сто. Если вы с Риком не возглавите операцию, можно с большой долей вероятности гарантировать, что погибнут все». Давление было чудовищным, но так на самом деле и обстояли дела. Волантен и Стэнтон остались и вызвались помочь спасти столько детей, сколько смогут. Но все должно выполняться на определенных условиях.
Любой план, который они рассматривали той ночью, похоже, был сопряжен с недопустимым риском неблагоприятного исхода, включая вариант большого шлема. Британцы настояли, чтобы краеугольным камнем каждого обсуждаемого варианта спасения было условие, что дети должны находиться под воздействием седативного средства. Несмотря на спорность подобного требования, Стэнтон и Волантен не соглашались участвовать, если только «потерпевшие» не будут полностью инертны. Им хватило опыта с четырьмя отбивающимися машинистами насоса, которых они спасли на прошлой неделе. Связать мальчиков и плыть, таща их за собой, станет слишком большой нагрузкой для детской психики и, возможно, подвергнет опасности самих дайверов. Единственным способом смягчить возможную травму и дать подводникам шанс выполнить работу – вырубить детей. На всю маленькую группу участников этого обсуждения приходилось около века опыта погружений в пещерах, но ни один из них не смог вспомнить подобного случая.
Как бы то ни было, требовались еще аквалангисты. Двое из «евродайверов», Ник Волмар и Микко Пааси, находились в пути. Команда Великобритании тоже вызвала подкрепление, в том числе Джейсона Мэллинсона, как две капли воды похожего на Джейсона Стэтема – он принимал участие в той самой спасательной операции в пещере в Мексике вместе со Стэнтоном в 2004 году, и еще одного дайвера-спасателя – Криса Джуэла. Последний – опытнейший спелеоподводник и технический специалист, но до этого никогда не участвовавший в спасательных операциях. Через Британский совет по спасению из пещер пригласили трех технических дайверов: Коннора Роэ, Джима Уорни и Джоша Брэтчли. Стэнтон был полностью удовлетворен командой, которую собрал: раньше он работал в тесном контакте со всеми этими аквалангистами, кроме «Евродайверов», но и те уже заслужили его доверие.
Еще Рик точно знал, кого не желает видеть в составе команды: пловцов из отряда тайских «морских котиков». Он полагал, что тайцы не смогут общаться с другими членами группы, к тому же последние несчастные случаи доказали, что они отличаются смелостью, но технически не подготовлены: не обучены действиям в надголовных средах. А для Стэнтона на первом месте стоял вопрос безопасности: он должен выжить, как и его люди. Если «котики» примут участие в операции, скорее всего, пошлют большую команду – больше необходимого. Вряд ли их можно будет использовать на дальних рубежах, следовательно, они расположатся где-то в районе «Четвертого зала» – единственного пути наружу. Если начнется затопление, по его предположению, тайцы поступят, как все новички в спелеодайвинге: кинутся к выходу. А поскольку добраться туда возможно только цепочкой по одному через узкий 140-метровый сифон между «Четвертым» и «Третьим залом», неизбежно возникнет затор и люди застрянут. Меньше всего ему хотелось оказаться в хвосте очереди из кучи дайверов.
Раз применение седативных средств не обсуждалось, ключевыми фигурами группы станут два австралийских аквалангиста, ни один из которых еще не добрался до места: ветеринар Крейг Челлен и врач-анестезиолог Ричард Харрис, по прозвищу «Харри». Если члены элитной британской команды относились к редким птицам среди дайверов, то доктор Харрис был просто единорогом: мало того, что один из самых квалифицированных спелеоподводников, так еще и анестезиолог, уже принимавший участие в спасательных операциях. Эти двое держались наготове по просьбе британцев. Той ночью Рик начал консультироваться с доктором Харрисом посредством текстовых сообщений. Он вспоминал: «Мы обсуждали с Харри [Харрисом], как дальше действовать. [Командой] было принято решение, что план с обездвиживанием мальчиков с помощью лекарств – единственно возможный вариант». И еще, что не следовало полагаться на тайцев в качестве аквалангистов в дальних зонах пещеры.
Стэнтон написал Харрису: «Тайцев не привлекаем, ты займешься седацией?» – подразумевая, возьмет ли он на себя введение лекарств.
Тот ответил: «Седация – не вариант». Он имел в виду, что не желает стать врачом, который даст наркоз двенадцати мальчикам и тренеру, большинство из которых, по расчетам, умрет по пути. Если план провалится, он может оказаться в тайской тюрьме, а в лучшем случае это поставит крест на его карьере. Стэнтон отправил последнее сообщение, чтобы было о чем подумать на сон грядущий: «Если им не ввести анестезию, они не выберутся».
Ночью среды, 4 июля, Дерек Андерсен наконец сумел поспать в кровати. На следующее утро он явился на совещание с дайверами и своим отрядом.
«Как и в случае любой серьезной проблемы, – объяснял он команде, – нужно остановиться и отбросить эмоции». Аквалангисты тоже немного отдохнули, поэтому Андерсен готов был снова и снова поднимать этот вопрос.
«Окей, – сказал он тем утром, – вы считаете, что спасти их невозможно. Но если мы попытаемся, как вы это видите?» Ему указали на необходимость задействовать значительные людские ресурсы, уточнили количество баллонов, уже сложенных в «Третьем зале», и сколько опытных дайверов еще нужно. Они провели инвентаризацию снаряжения, включая имеющиеся в распоряжении американского отряда четыре маски непрерывного положительного давления в дыхательных путях. В отличие от других полнолицевых масок, где воздух подается по запросу, в эти поступает постоянный поток дыхательной смеси. Позже оказалось, что для спасательной операции они стали предметами первой необходимости. Затем группа попыталась выдвинуть какие-нибудь новые идеи. Вытащить всех 13 человек за один день – отвергли сразу.
Андерсен считал, что, если правильно все организовать, использовать подходящее оборудование и опытных аквалангистов, можно добиться успеха. Но только при двух условиях: если продолжит держаться хорошая погода и тайцы откажутся от своего требования «варианта нулевого риска». Любой план спасения сопряжен с риском несчастных случаев.
И ни один не реализовать без анестезиолога, который при этом не был бы спелеоподводником мирового класса. Поскольку существовал единственный такой специалист, Стэнтон снова связался с доктором Харрисом, в этот раз чтобы «нормально поговорить по телефону». Они были знакомы уже одиннадцать лет, между ними сложились доверительные отношения, зародившиеся, когда они страховали друг друга в самых недружелюбных местах планеты – во внутренностях пещер, над которыми находилось 200 метров воды. Рику не пришлось долго его уговаривать. Доктор Харрис подумал за ночь и сказал, что это возможно сделать, но друзья посоветовали не ступать на землю Таиланда, пока он не получит иммунитет от преследования. Стэнтон кинулся искать по лагерю представителей австралийского посольства, чтобы запросить гарантии неприкосновенности по официальным каналам.
Тем вечером я нырнул под оградительную ленту, отделяющую родителей от остальных людей в лагере, и прямиком направился к их палатке. Родственникам строго-настрого запретили общаться с прессой. ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ ЖЕЛАЛО БОЛЬШЕ ДУШЕРАЗДИРАЮЩИХ ИНТЕРВЬЮ С РОДИТЕЛЯМИ, ВЦЕПИВШИМИСЯ В РАМКИ С ФОТОГРАФИЯМИ ДЕТЕЙ, КОТОРЫХ ОНИ, ВОЗМОЖНО, БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ УВИДЯТ. Телохранители, которых правительство приставило неотлучно наблюдать за ними, ненадолго оторвали глаза от телефонов. Мы с переводчиком объяснили, что хотели бы передать сообщение. Убедившись, что со мной только переводчик и нет никаких камер, они снова принялись водить пальцами по экранам смартфонов. Я подошел к матери Биу, которая терпеливо сидела на пластиковом стуле под голубым брезентом вместе с остальными измученными родителями – многие носили хирургические маски. На складном столе стоял большой телевизор с плоским экраном, собравшиеся рассеянно в него смотрели. Однако большинство просто сидели с запавшими глазами. Уже стемнело. У мамы Биу было широкое лицо с высокими скулами. В лучшие дни она много смеялась, это доказывали глубокие морщины возле рта. Женщина согласилась поговорить и тихонько отвела нас за палатку. Там стоял ужасающий запах стоков от переполненных туалетов рядом. Она держалась настороженно, но растаяла, как только я показал ей телефон с фотографиями работ ее сына.
За несколько дней до этого я съездил в частную школу, где учился Биу. Она очень отличалась от Праситсарт. Там дети тоже носили хаки, но с платками, повязанными вокруг шеи, и больше походили на бойскаутов, чем на британских колониальных офицеров. Я поболтал о мальчике с учениками и учителем английского Карлом Хендерсоном, бывшим консультантом по вопросам информационных технологий. Девочки хихикали, кокетливо прикрывая рот руками, пока Хендерсон, подбирая слова помягче, характеризовал Биу как популярного в классе мальчика, но всегда готового затеять проказу или запустить руки в открытый пакет с чипсами. Еще он машинально рисовал на полях, пока мистер Хендерсон гундел о спряжениях и временах глаголов.
Когда я попросил показать какие-нибудь наброски или поделки, несколько детей сбегали в классную комнату и вернулись с тетрадками Биу и футболкой. Они несли их осторожно, как реликвии. Мы полистали страницы: предложения на английском, несколько математических задачек и россыпь геометрически правильных рисунков черной гелиевой ручкой. Биу рисовал в том числе им самим выдуманных мультяшных героев. Футболка, которую он украшал во время урока труда, пестрела теми же фигурками. Дизайн напоминал компьютерную игру «Сити скайлайн», только башни небоскребов казались карликовыми по сравнению с гигантскими человекоподобными фруктами, отдаленно похожими на логотип американской компании «Fruit of the Loom». Там были огромный карандаш и пальма, доска для скейтборда размером с дом, лучезарная дельта – широко открытый всевидящий глаз, который можно разглядеть на верху пирамиды, изображенной на долларовой бан