Они оба были консультантами и дублерами-аквалангистами в 3D фильме-катастрофе «Санктум», частично основанном на событиях реальной неудачной экспедиции в Налларбор в 1988 году. Команда из пятнадцати дайверов, под руководством ветерана австралийской спелеологии Эндрю Уайта, ушла на 457 метров вглубь, когда пещера начала заполняться водой. Внезапный шторм обрушился на регион, пролив двухгодичную норму осадков. Уайт и часть товарищей сумели спастись от обвала, который перекрыл выход к когда-то широкому устью пещеры. Затем он активно участвовал в спасательной операции, продлившейся двадцать семь часов, пытаясь помочь оставшимся внутри членам команды. Сценарий «Санктума», опирающийся на этот опыт, был написан в соавторстве с ним.
Ход событий не так уж отличался от затопления Тхам Луанг; разница только в том, что гроза, ударившая по Налларбор, налетела внезапно, а ежегодный подъем воды в «Спящей принцессе» был более чем предсказуем.
Но даже в этом случае не было сомнений: навыки Харриса как анестезиолога делали его незаменимым, учитывая, что раньше никто не пытался воздействовать на человека седативными препаратами для его переправки по километровым ходам затопленной пещеры. Единственное, что отдаленно могло бы послужить прецедентом, – это операции на животных. Проводилось исследование по седации диких ластоногих (тюленей, морских львов, морских слонов и т. д.) побережья Калифорнии. Их усыпляли с помощью дротиков с лекарством, чтобы ученые могли исследовать кровь этих раздражительных созданий и провести ультразвук. Чаще всего использовали кетамин – распространенный транквилизатор для животных и некогда золотой стандарт в педиатрии. Почувствовав удар дротика, те рвались в воду. А ученые заметили: даже когда звери при этом теряли сознание, рефлекс ныряния сохранялся, что позволяло не наглотаться воды.
Аквалангисты и врачи в Тхам Луанг надеялись, что введение мальчикам кетамина сработает так же: если маски смоет с лиц, включится собственный рефлекс ныряния, что предотвратит попадание воды в легкие. Но это всего лишь теории. На людях никаких испытаний не проводили. Допущение было огромным, и команда понимала, что все это авантюра. Ластоногие относятся к так называемым вторично водным животным с облигатным носовым дыханием – дышат только через нос, эволюция приспособила их для продолжительного нахождения под водой и долгих задержек дыхания. Миллионы лет адаптации к подводной среде снабдили их куда большей толерантностью к содержанию углекислого газа в организме, чем у нас. Выявив избыток, мозг посылает приказ диафрагме сжаться, отправляя таким образом свежий воздух в легкие. Люди же не созданы для долгого пребывания под водой и имеют меньшую толерантность к углекислоте. Когда мало воздуха, мы хватаем его ртом.
Если и существуют приятные способы погибнуть, утопление к ним точно не относится. Наличие углекислого газа в теле запускает сокращения диафрагмы, вас переполняет ощущение удушья, будто сама костлявая старуха схватила за горло и сжала легкие. Некоторые чувствуют покалывания в глазах и ушах, а затем рот непроизвольно открывается – может, чтобы закричать, может, чтобы глотнуть воздуха, вместо которого оказывается вода. Как только легкие наполняются, вы теряете плавучесть и тонете. Смерть наступает быстро и милосердно. За последние десятилетия ныряльщики, совершающие погружения на задержке дыхания, значительно расширили знания о том, что может вынести человеческое тело под огромным давлением глубокой воды. На одном вдохе фридайверы достигали глубины, превышающей 200 метров, – почти столько же, сколько Челлен на ребризере. Легкие съеживаются, и происходит нечто потрясающее: срабатывает животный рефлекс ныряния. Сердцебиение замедляется на 25 %, и когда кровь приливает к внутренним органам, чтобы сохранить дайверу жизнь, человек не теряет сознания, даже если пульс составляет около пятнадцати ударов в минуту (у большинства людей сердце бьется со скоростью от шестидесяти до девяноста). Но так происходит на значительной глубине и с дайверами, которые специально тренировались контролировать дыхание и сердцебиение, как йоги. Мальчики так не смогут, да и главный враг – не глубина, а расстояние.
В конечном счете вопрос с седацией так и остался спорным. Хотя появление Харриса и Челлена тайские власти одобрили, четкого плана, как следует действовать, не было. Фактически никто не знал, разрешит ли руководство вообще эту операцию, не говоря о том, чтобы ввести успокоительное детям и тренеру. Дайверы совершили путешествие в 6 400 км из Австралии до Таиланда в надежде хоть чем-то помочь за следующие несколько дней, но уверенности, что им позволят принять участие в миссии, так и не наступило.
Несмотря на то что план постепенно выкристаллизовывался (тем временем 5 июля сменилось 6-м), ощущение неминуемой беды у международной команды только усиливалось. Муссоны подобрались совсем близко, а у спасателей не получалось переключить тайских «морских котиков» на что-нибудь с кислородного шланга. Отряд специального назначения ВВС США и британцы чувствовали: нужно запускать спасательную операцию, и делать это немедленно, но так и не смогли представить программу действий принимающим решения. После прибытия Ричарда и Крейга они могли рассчитывать на шестерых аквалангистов (четыре британца и два австралийца), чья хватка была достаточно сильна, чтобы протащить инертные мешки человеческих тел весом от 30 до 70 кг сквозь 1,5 километра подводного ужаса. Подразумевалось, что Харрис останется в качестве главного врача в «Девятом зале». Челлен обеспечит медицинскую помощь в пути. Таким образом, оставалось четыре основных дайвера-спасателя на тринадцать человек. Четверка тайских «котиков», которая пробыла все это время с детьми, должна выбираться самостоятельно; было решено, что они не будут помогать в спасении, но и сами не получат помощи на пути к выходу. Ранее, во время предварительной проработки деталей плана, британцы и американские спецназовцы отвергли возможность извлечения всех мальчиков за один день. По подсчетам аквалангистов дорога до ребят и обратно займет от восьми до десяти часов. СПАСАТЕЛИ СКАЗАЛИ, ЧТО ПОСЛЕ КАЖДОГО РЕЙСА НЕОБХОДИМО ОТДОХНУТЬ МИНИМУМ ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ. ТАКИМИ ТЕМПАМИ НА ОПЕРАЦИЮ ПОНАДОБИТСЯ ЧЕТЫРЕ ДНЯ.
Ходжес и его отряд начали нервничать. Они знали, что после выходных ожидается сильный дождь, примерно такой же, что затопил пещеру неделю назад и послужил причиной всеобщей эвакуации и полного прекращения погружений.
В отведенной им палатке он сообщил об этом не только членам команды, но и вышестоящим командирам: «Если мы не вынесем план на обсуждение и одобрение в присутствии всех, кого это касается, то, скорее всего, не сможем его реализовать. Особенно если собираемся сделать это в понедельник или вторник (9 или 10 июля). На реализацию потребуются огромные усилия. Нужно осуществить много подготовительной работы между заплывами и перенести оборудование».
За пределами пещеры 6 июля Ходжес и Андерсен лоббировали начало активных действий. И хотя нельзя сказать, что программа спасения была детально проработана, они уже ясно представляли, как должна выглядеть эта хитроумная операция. Не хватало поддержки. Ходжес вспоминал, что в тот день они поговорили с тайскими «морскими котиками»: «Эй, ребята, вся эта затея с проведением внутрь кислорода – полностью ваша миссия. Если действительно хотите заниматься этим, мы поймем. Но, кажется, на сколько-либо долгий срок подобное решение не годится». Как выяснилось, «морские котики» пришли к такому же заключению: после гибели Самана Гунана они втихомолку оставили план протянуть воздушную трубу через пещеру – слишком сложно и опасно.
Американцы понимали, что остались считаные дни до того, как они будут вынуждены бросить детей одних на ужасную смерть. И хотя им показалось, что «котики» тоже осознали, насколько трагично положение, сообщение об этом так и не достигло верхних эшелонов армейского руководства. В военной иерархии США командующий имеет право на тактические решения, касающиеся порученной ему миссии. В Таиланде же тактические решения по поводу любого аспекта спасательной операции в пещере маленького городка Мэй Сай принимались политиками в Бангкоке. А это представляло собой картину, далекую от идеала.
«Чувствовали ли мы свое бессилие? Несомненно, – рассказывал Андерсен. – И дело было не в одном человеке. Нас приводил в отчаяние тот факт, что каждый раз приходилось согласовывать все с руководством. То есть идти «на самый верх». К тому же СУЩЕСТВОВАЛ ОГРОМНЫЙ РАЗРЫВ МЕЖДУ ТЕМ, КАК ОЦЕНИВАЛИ ОПАСНОСТЬ ТАМ, И ТЕМ, ЧТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОИСХОДИЛО НА ТАКТИЧЕСКОМ УРОВНЕ».
С одобрения или нет, международная команда вынуждена была продолжать подготовку, и к 6 июля они уже серьезно продвинулись. Накануне американцы собрали так называемых «евродайверов» – Клауса Расмуссена, Ивана Караджича, Микко Пааси, Ника Волмара и Эрика Брауна – чтобы они помогли подготовить маршрут, расчистить дорогу. Первым заданием в тот день был поиск безопасного места где-нибудь перед Т-образной развилкой, чтобы оставить наполненные дыхательной смесью баллоны. По существу, нужно было устроить заправку между «Третьим» и «Девятым залом» по пути следования. Там британцев и австралийцев, шныряющих туда-сюда, должны были ждать сменные резервуары и дайверское снаряжение вроде регуляторов. Такую работу не назовешь престижной, да и легкой – тоже.
Им было поручено доставить по три дополнительных баллона каждому, чтобы создать запас на двенадцать человек. Связки из трех воздушных резервуаров уже находились в «Третьем зале». К большому удивлению «евродайверов», все, что они слышали об условиях в пещере поначалу, не подтвердилось. Бен Рейменантс советовал оставить ласты дома, потому что течение слишком сильное: чтобы продвинуться, придется хвататься руками и подтягиваться. Но на тот момент оно ослабло, плыть было легче. Мужчины соорудили конструкцию из трех связанных между собой баллонов, помещенных в пенопласт, чтобы не скребли по дну. На суше они весят около 50 кг, которые в воде ощущаются как 1 или 2.