В СВОЕЙ ОБЫЧНОЙ ГРУБОВАТОЙ МАНЕРЕ ОН ОБЪЯСНИЛ МНЕ, ЧТО ЖИЗНЬ ДЛЯ НЕГО СВЯЩЕННА, И РИК ГОТОВ РИСКНУТЬ СОБСТВЕННОЙ, ЧТОБЫ СПАСТИ ДРУГОГО. Но после того, как человек испустил последний вздох, «это всего лишь кусок мяса. Человека больше нет. Осталась только его оболочка».
Трупы его никогда не беспокоили. Еще до того, как он стал частью пожарной службы Великобритании в 1990 году, ему пришлось столкнуться с одной из «оболочек, оставшихся от человека». Это произошло в мае 1986 года в возрасте двадцати пяти лет. Его вызвали в Йоркшир, где спелеологи застряли в почти вертикальной пещере под названием «Роутен Пот» – огромной дыре в земле на вершине почти лысого холма, покрытого лишь короткой курчавой травой. В глубине «Роутен Пот» находится сложный участок, где приходится спускаться на веревке сквозь поток воды, несущийся с реактивной скоростью, сбивая по пути камни. Пропали два спелеолога, на помощь вызвали местную организацию по спасению из пещер. Одним из участников был Дэвид Андерсен. Он поскользнулся во время спуска и полетел в колодец. Вода прибывала так быстро, что он утонул, запутавшись в веревке. И так лежал в течение нескольких часов, пока Стэнтон и участники другой спасательной команды добрались до его бесчувственного тела. К этому времени ливневый паводок спал, и Андерсена нашли висящим на страховке при полном облачении. Чтобы перетащить труп по веревкам на несколько метров вверх, понадобилось еще несколько часов. Им пришлось находиться в необычайно тесном физическом контакте с мертвым человеком, да еще одним из тех, кого Рик знал лично. Это были первые бренные останки, с которыми он столкнулся в своей жизни, однако мужчина остался почти безразличным.
Тем утром у пещеры Тхам Луанг главный смотритель Дамронг, тот самый, что нашел сумки мальчиков больше двух недель назад и с тех пор отвечал за регистрацию тысячи журналистов, приступил к изгнанию последних. Первым делом очистил от вымазанных грязью представителей СМИ то место, которое они уже называли домом. Началась «пресс-конференция», главным героем которой был один-единственный офицер полиции. Но желающих на него посмотреть нашлось немного, к тому же говорил он только на тайском. Цель ее, впрочем, быстро прояснилась, когда солдаты стали помогать журналистам складывать столы и снимать тенты.
В групповом чате «Эй-Би-Си» в WhatsApp затренькали сообщения с предупреждениями: «Старик, все местные сворачиваются. Палатки и все такое. Похоже, место эвакуируют».
Всем велели убраться до девяти утра. К 8:30 единственную мощеную дорогу к месту спасательной операции перегородили военные блокпосты. Через несколько минут многим журналистам прислали сообщение со схемой маршрута и просьбой собраться в центре, где принимали пожертвования, – на шоссе № 1, примерно в полутора километрах от пещеры. У нас в отеле, который располагался в получасе езды от места событий, прозвучал звонок к всеобщему сбору. Продюсеры, репортеры и переводчики принялись гадать, что же это могло значить. Наш технический директор, Брэндон Баур, бросил взгляд на местного водителя Нопа – здорового тугодума со скошенным лбом и бритой головой. Тот очень внимательно рассматривал что-то у себя в телефоне. Баур попробовал спросить, что происходит. Ноп замахал руками: «Большие новости, большие новости!» Корреспондент «Эй-Би-Си» Джеймс Лонгман схватил телефон, открыл Гугл-переводчик и поднес аппарат к лицу водителя, который долго взволнованно рассказывал что-то на тайском. Наконец он остановился, и Лонгман нажал «Перевести». Все затаили дыхание. Телефон заговорил: «Больше никогда, альпака». Раздались смешки. Напряжение спало.
Что-то надвигалось, и это был не альпака. Тысячи представителей медиа потянулись из гостиниц и пансионатов по направлению к месту встречи. В 10:00 я ждал начала пресс-конференции у здания местной администрации, переоборудованной в центр сбора пожертвований. Под свесом крыши одного из строений возвели помост, на котором стояли четыре стула. Сотни репортеров толкались под скоплением голубых тентов, расположенных полукругом, борясь за стулья и свободные места. Дюжины камер нацелились на маленький помост. Пока не было и следа Наронгсака или других выступающих – быстро они не приедут, предупредил меня местный чиновник. Чтобы убить время, я прогулялся по тесной площади. Полевые кухни раздавали крошечные чашечки с рисом, щедро приправленным овощами и острой свининой, энергетические напитки и воду. Я прошел через здание администрации, где в промышленных холодильниках хранились упаковки нарубленной свинины. Выйдя, натолкнулся на группу пожилых женщин, которые рубили пак-чой, лук и чеснок.
Только через час новый журналистский лагерь занял боевую позицию: прибыл губернатор Наронгсак в сопровождении контр-адмирала Апакона и еще двух командующих. Он сел и начал говорить. Предчувствуя нечто значительное, возможно, ключевой момент спасательной операции, исполнительные продюсеры в Нью-Йорке подготовились к репортажу в прямом эфире. Я стоял перед камерой; позади скрючился один из наших переводчиков, старавшийся не отставать от Наронгсака. Моя задача состояла в том, чтобы разобрать перевод и повторить его в микрофон для аудитории в Нью-Йорке. Напряжение было почти невыносимым.
Наронгсак начал издалека: «Мы делали все возможное, чтобы как можно лучше подготовиться к основной части операции, и сегодняшний день не исключение. Поисково-спасательные работы ведутся уже пятнадцать суток. Отыскать детей было все равно что найти иголку в стоге сена. Но спасти их оказалось еще сложнее, поскольку условия, в которых нам приходится действовать, необычны. Нигде во всем мире люди еще не сталкивались с подобным». Он отметил мощную международную поддержку: иностранных дайверов, неправительственные организации, постоянных волонтеров.
«Тем, кто смотрит на ситуацию извне, никогда не понять наших трудностей, – заявил он, перед тем как пуститься в объяснения по поводу продолжающихся работ на поверхности горы. – Сначала мы обнаружили детей, теперь нужно вывести их. Мы все еще ищем проходы, бурим скважины, могу официально заявить, что было проделано больше сотни отверстий и раскопано восемнадцать карстовых воронок [но безуспешно]». Обсудили падающее содержание кислорода и возрастающее углекислого газа. Время шло.
«Мы все еще сражаемся с водой. Планы просчитаны с точностью до миллиметра, но всегда существует возможность ошибки». Ждать до декабря или января, пока не кончится сезон муссонов, по его словам, больше не представлялось возможным. Лучшее, на что можно надеяться, – снижение уровня воды, которое позволит начать операцию. «Таким образом, есть только два плана, но много методов. Мы выберем лучший». К этому моменту присутствовавшие репортеры были полностью сбиты с толку. Продюсеры из Нью-Йорка спрашивали через наушник: «Так что, никакой спасательной операции? Что он говорит? Они так и не решили, по какому плану действовать?»
И тут вот оно: «День D[19] – сегодня». Спасательная миссия началась в 10:00, двумя часами ранее.
Погодите-погодите, что? Уже началась? Два часа назад?!
Глава 17Как яйцо в каменной скорлупе
Тайские и американские руководители хранили полную секретность, несмотря на то, что губернатор вполне подробно описал, как будет проходить миссия. Наронгсак и генералы сообщили репортерам, что каждого мальчика будет извлекать команда из двух иностранных аквалангистов, что операция займет от двух до четырех дней – так и произошло. Тем не менее дайверы, «морские котики», американцы, специалисты по веревочным системам, специалисты по водоуправлению, австралийцы и китайцы собрались у устья пещеры рано утром в воскресенье в полной тишине. Журналистов и волонтеров, не участвовавших непосредственно в операции, как будто водой смыло. Остались только они, мальчики и задание.
Несколькими часами ранее, до того как журналистов отвлекли пресс-конференцией, операция пошла полным ходом. Наверху, в штаб-квартире – старой хижине смотрителей парка, – Ходжес и Андерсен провели совещание. На первой части присутствовала вся группа: губернатор с заместителем, генералы, тайские «котики», китайские спасатели, альпинисты, американские десантники – все. В течение сорока пяти минут они проговаривали заново всю концепцию и затем уточнили, остались ли у кого-нибудь вопросы. После всех отпустили собирать тонны оборудования, которое должно было понадобиться в тот день. Двенадцать дайверов, Андерсен и еще несколько человек отделились для совещания более тесным составом. Доктор Харрис усадил их за тем же большим столом, за которым тридцать шесть часов назад Ходжес и Андерсен сумели убедить министра внутренних дел Таиланда начать миссию.
Доктор Харрис кое-что припас: каждый из аквалангистов получил небольшую коробку со шприцами и иглами. Всю прошлую ночь он подбирал правильную дозу и состав лекарства для анестезии, делал заметки и консультировался с тайскими коллегами. Помимо этого он провел долгую видеоконференцию с австралийскими анестезиологами и детскими психиатрами. Вместе они решили, какие лекарства использовать: начать с ксанакса за полчаса до того, как дети подойдут к краю воды; там добавить еще два укола – кетамин и атропин. Первый – быстродействующее успокоительное, часто используемое в педиатрии, а второй нужен, чтобы осушить слизистые рта мальчиков и легкие, иначе они могут подавиться своей собственной слюной или мокротой.
Где-то ночью с субботы на воскресенье он представил окончательный план тайским властям и получил официальное одобрение на использование седативных средств. Без этого разрешения, по всеобщему мнению, пришлось бы отменить операцию.
Результатом ночных консультаций было усложнение плана. Выяснилось, что будет недостаточно, если только Харрис введет анестезию, потому что кетамин перестает действовать через двадцать пять–тридцать минут. Аквалангистам, в особенности тем четверым, которые будут выносить мальчиков, нужно добавлять кетамин, и, возможно, не один раз за время пути, чтобы мальчики не очнулись по дороге. Таким образом, дайверам пришлось превратиться в начинающих анестезиологов, причем быстро. Несмотря на присвоение им функции врачей, эта комбинация лекарств казалась лучшим вариантом – подбор успокоительного проводился тщательно и обдуманно. Чтобы смягчить переход в бессознательное состояние и избежать нервозности или паники при погружении (или при виде шприцев), австралийские психиатры предложили Харрису сначала дать ребятам бензодиазипиновый анксиолитик ксанакс