с-папье – больше они ни на что не годятся. После обнаружения ошибки начались судорожные поиски правильных фитингов. Бежать к выходу не хватило бы времени, и Стэнтон с Мэллинсоном решили, что смогут снять правильные фиксаторы с собственного запасного оборудования и приспособить их к кислородным баллонам мальчиков. Сорок пять минут были потеряны на осуществление этой процедуры.
Никаких фанфар: команды американцев и тайцев в «Третьем зале» молча смотрели, как тринадцать аквалангистов по очереди соскальзывают в воду с перерывом в несколько минут. Они плыли цепочкой, но каждый в одиночестве. Спелеодайверы-спасатели участвуют в самых разобщенных типах спасательных работ, и за последние недели многие провели больше времени в одиночестве внутри, чем снаружи. Многие привыкли к холодной воде и хронической усталости. Их больше не волновал мрак – они называли работу в темноте дайвингом вслепую или дайвингом по системе Брайля. Многие выучили какие-то участки пути наизусть. Стэнтон или Мэллинсон уже могли предсказать, где петля провисшего ходового конца уводит в тупиковый туннель, и чувствовали, где нужно спустить воздух из плавучего жилета, чтобы опуститься в зоны пониже. Челлен, Харрис, Стэнтон, Волантен, Мэллинсон и Джуэл шли первыми. «Евродайверы» и команда поддержки из Британского совета по спасению из пещер (Роу, Бретчли и Уорни) следовали за ними.
Снабженный дополнительными резервуарами и седативными средствами, молясь, чтобы не пришлось их использовать, каждый одиночный аквалангист преодолевал один из самых трудных участков пещеры, который начинался сразу за сифоном «Третьего зала» и включал в себя тесный как соломинка 130-метровый проход к «Четвертому залу». «До ужаса неудобный подводный лаз. Вдобавок там есть несколько хитрых ловушек, где ходовик затягивает в небольшие трещины и становится трудно ориентироваться», – говорил Джуэл. В основном при движении по этой секции приходится ползти как ящерицам: живот на полу, спина касается потолка, похожего на терку для сыра. Места едва хватало, чтобы не снимать баллоны. Именно этот ужасный отрезок пещеры вскоре привел дайвера к беде.
Альпинистская команда из Чиангмая находилась среди тех, кто отвечал за «Второй» и «Третий зал». Решающий день настал, а им все еще требовалось затянуть кучу болтов и убедиться, что на веревках нет узлов, а поручни для рук крепко держатся на месте. Сегодня ничего нельзя было бросать наудачу. У всех в пещере было свое место и задание и распоряжение не покидать пост. У входа велась ведомость учета присутствующих, на доске отмечалось точное количество спасателей внутри в каждую минуту.
На совещании в тот день им дали несколько дополнительных инструкций. Уайлд вспоминал: «Мы с первых планерок понимали, что не все дети выживут. Нам велели: если поймем, что несем труп, оставить его там. Потому что никому не улыбалась перспектива выйти из пещеры с мертвым телом».
А потом все ждали.
Примерно в 640 метрах от Марио Уайлда и его специалистов по веревочным системам из Чиангмая «евродайверы» Иван Караджич и Эрик Браун последние полчаса занимались тем, что передислоцировали то, что до этого считали «Пятым залом», на новую площадку в сотне метров в стороне и перепроверяли резервуары. У них ушло около полутора часов на то, чтобы добраться до места, и еще тридцать минут на завершающие штрихи. И вот в первый раз с тех пор, как четыре дня назад майор Ходжес фактически мобилизовал их в свой отряд, мужчинам нечем было заняться. «Странное ощущение – сидеть там и ничего не делать», – вспоминал Караджич. Чтобы сэкономить заряд батарей и сразу увидеть свет фонарей приближающихся аквалангистов с детьми на буксире, они так сильно притушили собственные светильники, что едва различали лица друг друга.
«Мы остались вдвоем с Эриком, и впервые за долгое время стало тихо, никакого стресса. Мы обменялись взглядами и подумали, какого же черта с нами происходит. Торчим в двух километрах от выхода в совершенно ошеломленном состоянии: мы что, правда собираемся вытаскивать этих детей? И даже не представляли, чем все это может закончиться».
Пааси и Расмуссен, направляясь к сухому участку в «Седьмом зале», прошли мимо них. Им было поручено отбуксировать Skedco к песчаной насыпи в «Седьмом зале» и расположиться там. Но добравшись до места, стало понятно, что тут что-то не так. Канал рядом с насыпью вполне годился для дайвинга – транспортировать мальчика по воде однозначно было бы легче, чем тащить по изрытой, как поверхность Марса, земле. Так что они не вполне понимали, какова же цель их нахождения здесь. Инстинкт подсказывал двигаться дальше; то, что следовало делать в соответствии с тем, как они понимали данные инструкции, – оставаться на месте. Это они и сделали.
На пару сотен метров ближе к мальчикам Челлен и Стэнтон заняли позицию в начале длинного и прямого затопленного туннеля, соединявшего «Восьмой зал» и «Девятый». Роль Рика, по крайней мере на начальных этапах первого дня, заключалась в том, чтобы служить «цепью обратной связи». Стэнтон должен был дождаться первого мальчика, проверить его состояние и приплыть с этой информацией обратно к Харрису в «Девятом зале». «Харри хотел получить обратную связь: жив ребенок или нет, не слишком ли большая доза, до того как посылать в туннель следующего», – объяснял Рик. Остальные трое британских дайверов – Волантен, Джуэл и Мэллинсон – уже приближались к «Девятому залу». Подразумевалось, что каждый возьмет одного мальчика и поплывет без сопровождения. Джейсон, которого не так легко понять из-за сильного йоркширского акцента, рассказал, что «изначально мы планировали двух дайверов на одного ребенка – один впереди, второй за ним. Но затем поняли, что из-за условий, в которых приходилось действовать, в присутствии второго аквалангиста нет никакого смысла. Он будет ограничен положением [в хвосте мини-процессии] и не сможет увидеть, что происходит, даже если парнишка запаникует или с него съедет маска… и не сможет ничем помочь».
Так что никакой помощи на участках, где нужно плыть, не будет, только на заранее предусмотренных «газовых заправках». А между ними аквалангисты предоставлены сами себе. Что означает около тысячи метров единоличной ответственности, от которой кишки сворачиваются. Повернуть назад практически невозможно, запасного плана нет. Если у кого-нибудь из мальчиков ослабнет или порвется маска, инструкции предписывали не останавливаться. Они не могли себе позволить возиться с маской после того, как ее тщательно закрепили. А если какая-то сломается, оставалась только одна-единственная запасная, которая была больше и старее тех, что использовались. Оставалось довольствоваться тем, что есть.
«ЕСЛИ В ЛИЦЕВУЮ МАСКУ ОДНОГО ИЗ МАЛЬЧИКОВ ПОПАДЕТ ВОДА, – ГОВОРИЛ МЭЛЛИНСОН, – ТО ПЛАНА Б НЕТ. ТОЛЬКО ПЛЫТЬ С НИМ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ». Плыть до следующей точки, все время вперед, ни шагу назад, чтобы найти место, где над головой окажется достаточно пространства для вдоха, надеясь, что в легких ребенка осталось достаточно кислорода из баллонов. Это дало бы шанс на отчаянную реанимацию до гибели его мозга или его самого. Доктор Харрис первым добрался до «Девятого зала» с инструкцией в герметичной сумке, которую попросил перевести тайского доктора. Мужчина вручил эту записку «морским котикам» и велел дословно зачитать ее мальчикам. Ему нужна была уверенность, что в пещере все будет под его контролем, поэтому так важно, чтобы «котики» выполнили указания. Доктор Бак переговорил с ребятами, которые, казалось, испытывали облегчение. Наконец они увидели финишную прямую, даже если придется преодолеть ее в бессознательном состоянии. «Морские котики» уселись на вершине насыпи «Девятого зала» и зачитали инструкции. Ребята должны проглотить таблетку, после которой могут почувствовать себя странно. Им нужно спуститься к воде и сесть на колени к доктору Харрису. Он поставит по уколу в каждую ногу. Дети уснут и проснутся уже в больнице.
Харрис много раз вводил кетамин и атропин. И в пещерах бывал уже много раз, даже на угрожающей здоровью глубине. Но он был вынужден признаться себе, что никогда не делал уколов «в углу пещеры истощенным, костлявым и обезвоженным тайским детям». Спокойный внешне, внутри он весь сжимался от страха.
Мальчики выслушали инструкции не моргнув глазом. НЕВЕДЕНИЕ – ЭТО БЛАГОСЛОВЕНИЕ, ПОДУМАЛ ХАРРИС. НО ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО В ЭТОМ. МАЛЬЧИКИ ОСОЗНАВАЛИ ОПАСНОСТЬ. Но они родились и выросли в обществе, в котором было принято практически слепое подчинение авторитету, причем это не ограничивается правительством или королем. В храме и монастыре Ват Дой Вао, где тренер Эк и ребята проводили много времени, главные монахи так почитались, что если один из них представал перед мальчиками, они не осмеливались подойти, чтобы передать сообщение или попросить о чем-либо, а подползали на четвереньках.
В общем, дети ощущали нависшую над ними опасность и доверяли этим авторитетным фигурам, которые говорили, что нужно делать, чтобы выбраться. Раз сказали, что план сработает, значит, он сработает.
Глава 18Несколько уколов кетамина
Мэллинсон вызвался пойти первым: «Я не из тех, кто болтается в хвосте. Я достаточно проворен, так что, естественно, обычно впереди. Ну и в этот раз предложил свою кандидатуру». Он осознавал, что это значит меньше ила в лицо по дороге, но и, весьма вероятно, столкновение с невыявленными проблемами.
Он помог четырем мальчикам облачиться в гидрокостюм, отрегулировать надувные жилеты и подготовил эластичную ленту, чтобы закрепить баллон с кислородом. Обошлись без вежливых формальностей, и если не считать нескольких слабых улыбок, между дайверами и мальчиками не происходило никакого общения, кроме делового. Должно быть, существовала причина, по которой аквалангисты не спросили даже имен, – желание воздвигнуть эмоциональную стену между мрачной задачей, что им предстоит, и настоящими живыми детьми, которые могут умереть у них на руках. В тот день мальчики были просто номерами в неопреновых костюмах.