ными дайверами в «Девятом зале». «Морские котики» вывели к ним последнего мальчика и готовились к отправке.
Успешно введя лекарство Марку, оба, и Харрис, и Мэллинсон, поняли, что появилась проблема. Марку тринадцать, они ожидали, что он будет маленьким, но кто же знал, что мальчик окажется настолько маленьким: чуточку ниже Титана, но еще худее. (На втором видео, снятом «морскими котиками», его хорошо видно: тот самый мальчик, у которого от худобы кажется, что подбородок вот-вот проткнет кожу). Вместе с гидрокостюмом он весил едва ли больше 30 кг. Но не тело вызвало затруднения, а лицо.
Оставалась только одна маска постоянного положительного давления, запасная, более старой модели, бренда Interspiro. Она была несколько шире и имела уже растянувшуюся «юбочку» – резиновую прокладку, которая создавала водонепроницаемый барьер вокруг лица дайвера. Харрис уже усыпил Марка, и двое мужчин потратили следующие двадцать минут, пытаясь пристроить и затянуть ее. Нос ребенка приплюснуло, но все равно оставалось пространство с палец под подбородком. «Юбка» у маски тоже была хитрая – двойная. Даже если бы удалось зажать маску на лице мальчика покрепче, «юбочка» бы распрямилась и вода бы просачивалась внутрь. Запор никак не отрегулировать, так что пришлось плюнуть на эту затею.
В качестве запасного варианта Джейсон принес в пещеру розовую полнолицевую маску, изготовленную специально для детей. Вот только она не обладала постоянным положительным давлением. Вместо того чтобы нагнетать воздух внутрь, как остальные, она подавала воздух или кислород по запросу. Учитывая трудности, которые ранее возникли с некоторыми из детей, ХАРРИС И МЭЛЛИНСОН БОЯЛИСЬ, ЧТО МАРК И СТАНЕТ ТЕМ ЕДИНСТВЕННЫМ МАЛЬЧИКОМ, КОТОРЫЙ ПОГИБНЕТ.
Теоретически самым безопасным было прервать операцию и продолжить на следующий день, дождавшись маску, которая точно не подведет. Но из-за погоды этого дня не было. Как позже сказал Мэллинсон: «Я все равно чувствовал неуверенность по поводу заплыва в тот день, к тому же мы знали, что времени больше нет, и знали, что это последний шанс. Если не наладим затвор второй маски, то, весьма вероятно, придется снять ее и оставить ребенка там, бог знает на какой срок».
Сделать это оказалось нелегко даже для мастеров импровизации. Им пришлось провозиться со второй маской еще тридцать минут, прежде чем удалось хорошенько ее закрепить. К этому времени действие лекарства почти закончилось. Харрис снова сделал укол, и мальчика осторожно опустили в воду.
Дайверу не давала покоя мысль, какой же тонкий обтюратор у маски, поэтому он добирался до «Восьмого зала» в два раза дольше обычного. Во время предыдущих заплывов мальчики получали хоть и незначительные, но многочисленные удары головой. Аквалангисты даже разрезали подложки для баллонов, которые использовали «морские котики», – чехлы из резины или вспененного материала, что натягиваются на дно кислородных резервуаров, – и подтыкали их под неопреновые капюшоны костюмов детей, чтобы хоть немного смягчить последствия столкновений. Мэллинсон же боялся, что одного удара будет достаточно, чтобы маска съехала, а видимость настолько слабая, что не получится вовремя это заметить и поправить. На первую секцию ушло около получаса – почти вдвое больше, чем в прошлый раз. Регулятор мальчика располагался справа, поэтому Джейсон схватился за завязки его плавучего жилета левой рукой и устроил голову ребенка прямо у себя под подбородком, чтобы слышать обнадеживающее урчание пузырьков, выходящих из маски, или, на худой конец, чувствовать кожей, как они лопаются о его собственное лицо. Голова ребенка все равно билась о камни и скребла поверхности в особо сложно проходимых местах пещеры, но маска держалась.
В «Восьмом зале» Мэллинсон велел Челлену и Расмуссену не снимать с Марка маску – уплотнительная манжета казалась ненадежной. Пока мальчику меняли кислородный баллон, аквалангист просунул палец под резиновую заслонку размером с монету сбоку от маски – так называемый стравливающий клапан. Он позволяет убрать воду из маски, не снимая ее, но при этом не дает влаге проникнуть внутрь. Вставив внутрь палец и выдавив вверх резиновую створку, дайвер смог убедиться, что воздух поступает нормально. Если оставить клапан открытым, он подействует как открытый иллюминатор подводной лодки: маска начнет набирать воду или выпускать воздух. Самое меньшее из плохих последствий – быстрое опустошение баллона. В «Шестом зале» проделали ту же процедуру. Но в этот раз створка клапана застряла, и только помещая мальчика в воду, Мэллинсон заметил открытое отверстие и захлопнул его.
После того как Джейсон исчез в воде, покидая «Девятый зал», Харрис надел акваланг и направился следом в качестве замыкающего. Когда Мэллинсон добрался до «Четвертого зала», то был поражен, встретив ожидающего его Джуэла. Тот был похож на одинокого автостопщика на ночной безлюдной дороге. Оба дайвера были обескуражены. Джуэл знал, что Мэллинсон пройдет мимо, ведь он последний аквалангист с мальчиком. Но дорога заняла столько времени, что сомнения закрадывались в голову более молодого дайвера, полностью завладев им. Исследовав пещеру, он нашел спасательное одеяло и укутал им ребенка, пытаясь предотвратить дальнейшее падение температуры. Считается, что у человека гипотермия, если температура тела падает ниже 35 градусов, а У ПОНГА ОНА БЫЛА ГДЕ-ТО 29. ЕСЛИ БЫ НЕ НАРКОЗ, ИЗ-ЗА ПЕРЕОХЛАЖДЕНИЯ ТОТ УЖЕ НЕ СМОГ БЫ ДВИГАТЬСЯ И РЕАГИРОВАТЬ НА СТИМУЛЫ И, ВОЗМОЖНО, ВПАЛ БЫ В КОМУ.
Дайверы догадались, что Джуэл на ощупь пробрел через альтернативный проход (в форме ручки кружки) в «Четвертый зал», где присел на песчаную косу, напряженно стараясь разглядеть огни фонарей, предвещающих появление спасателя. Поняв, где находится, Джуэл только начал одеваться для короткого путешествия в «Третий зал», как появился Харрис.
«Кааак делааа?» – протянул здоровяк-австралиец. Джуэл рассказал, что не особо хорошо. К его чести, нужно сказать, что мужчина сумел не поддаться панике и нашел дорогу назад, к сухому участку. Тем не менее Харрис заметил, что он находился в замешательстве.
«Может, я возьму мальчика?»
В ответ прозвучало горячее да. Харрис уже был в полном облачении и стоял в воде. Джуэл не собирался строить из себя мачо: мальчик – вот что волновало его больше всего. Он приладил баллон и регулятор, снова надел на ребенка маску и передал его доктору, который отправился к тому самому месту, которое сбило дайвера с толку. Они сумели пробраться через него, направившись на ободряющий гул насосов «Третьего зала».
Когда Харриса с мальчиком вытянули из воды, Джуэл уже наступал им на хвост. Через несколько минут «евродайверы» сопроводили их к выходу посреди всеобщего ликования. Все фотографировались с аквалангистами, с контр-адмиралом, с «морскими котиками». «Евродайверы» вели себя более эмоционально, чем британцы: обнимались, хлопали друг друга по спине. Эрик Браун достал бутылку Jack Daniel’s, и все сделали по глоточку. Пещера несколько раз отразила эхом дружное «Хуууа!». Капитан Торрели из отряда ВВС США в шутку написал команде, что «евродайверы» остаются с ним праздновать и «требуют пива и сигарет», что вызвало бурное веселье в штабе лагеря.
Стэнтон был не прочь выпить, но чувствовал себя не очень хорошо. Может быть, причина таилась в холодной еде или боли в израненных руках. Или его не радовала перспектива целый час добираться до устья пещеры, где погодные условия были близки к угрожающим.
Почти сразу после того, как «евродайверы» ступили на сухую землю, все начали сворачиваться. Команда альпинистов из клуба Чиангмая принялась откручивать анкерные болты, которые ранее закрепили в стенах, спасатели собирали лишние баллоны с воздушной смесью, а машинисты насосов приводили в порядок оборудование, настолько покрытое грязью, что оно сливалось с горной породой. Всех мальчиков достали. Миссия казалась завершенной.
Майор Ходжес напомнил, что ничего еще не закончилось, и прислал сообщение в групповой чат своего отряда в WhatsApp: «У НАС ТАМ ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ «МОРСКИХ КОТИКА». ПОКА ВСЕХ НЕ ВЫТАЩИМ, ЗАДАНИЕ НЕ ВЫПОЛНЕНО»[30]. Они уже несколько недель работали с «котиками» бок о бок, и те стали для него такой же частью спасательной операции, как и американский отряд. Так что мужчина добавил: «Отличная работа. Будьте наготове, ведь осталось еще четверо».
«Евродайверов» – Расмуссена, Пааси и Брауна – попросили задержаться на всякий случай: вдруг с тайцами случится какая-нибудь неприятность. Тогда казалось, что это простая формальность.
А снаружи возобновился дождь. Ананасы на поле, где мы расположились, превратились во фруктовое пюре, перемешанное с грязью. Журналисты, включая моего продюсера, то и дело падали, поскальзываясь: громкий всплеск, жалобный стон и следующие за ними безуспешные попытки очистить от грязи телевизионное оборудование и одежду. Поняв, что слой грязи становится все толще и грозит поглотить приборы, приходилось использовать листья повалившихся ананасовых растений в качестве подстилки, чтобы ходить было легче. Несмотря на информационные утечки из «Третьего зала», репортеры все еще не знали, выбрались ли тайские «морские котики» и в каком порядке извлекали мальчиков (это оставалось тайной еще шесть недель). Родители тоже не знали. То есть РОДСТВЕННИКИ ДЕТЕЙ, УЖЕ ДВА ДНЯ НАХОДЯЩИХСЯ В БОЛЬНИЦЕ, НЕ ИМЕЛИ НИ МАЛЕЙШЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ЧТО СЫНОВЬЯ В БЕЗОПАСНОСТИ. Их не пускали даже к первой партии мальчиков, уже пришедших в себя и восстанавливающихся в изоляторе. Директива правительства была такова: когда достанут всех, тогда родственникам разрешат навестить их в больнице.
Тайское правительство хранило в строгом секрете информацию о порядке, в котором дети покидали пещеру. До такой степени, что, когда их переносили из машины «Скорой помощи» в вертолет, команды медиков, вооруженные зонтами, ограждали детей от посторонних глаз (а еще это позволяло защитить их зрение от яркого света). Чиновники намекнули: хотелось бы избежать ситуации, когда эйфория одной семьи, ребенка которой спасли, усугубит отчаяние другой, потерявшей собственного. Такая линия поведения – забота о всеобщем благе, даже ценой временной жертвы индивидуума, – возможна только в стране, которая в какой-то мере лишена прозрачности, свойственной демократии. Многие из мальчиков, несомненно, выглядели крепкими и закаленными, но вот семья, например, маленького Титана была безутешна, пока родители не узнали, что все находятся снаружи. Их сын – самый младший, наименее приспособленный и, следовательно, как они считали, самый слабый. Так что родители боялись, что если кто-то и погибнет, им станет их ненаглядный Титан, мальчик с широкой улыбкой и добрым сердцем.