Еще одна наша иллюзия: что Россия — это особая страна. Экономически все страны в равной степени особые. Первое, что говорят вам в Бразилии: у нас особый случай — тут нельзя стабилизировать, тут нельзя приватизировать, потому что вот такое все необыкновенное...
Это неправда. Это — не-правда. Нет особых стран. С точки зрения экономиста — если экономика это наука со своими законами, — все страны в плане стабилизации о-ди-на-ко-вы.
Мы подошли к последнему — и совершенно порочному— традиционному обвинению команды Гайдара: к обвинению в экспериментаторстве. Эксперимент ставит тот, кто не имеет достаточного опыта. Врач отличается от неуча тем, что он знает, как было в других случаях, и дает больному только те советы, которые на ком-то опробовались. Поэтому мы в минимальной степени экспериментаторы. Мы пытаемся делать то, что все уже делали.
Мы стабилизируем так, как стабилизировали поляки, как стабилизировали евреи в Израиле — за полгода, в 1985 году, как делалось в Аргентине... Мы пытаемся весь их опыт учитывать.
И чтобы закончить с этой темой — что такое команда Гайдара, я бы хотел сказать только одно. Так получилось, что именно эта команда из первого поколения наших экономистов, которое читает на английском языке. Ну, так получилось. Мало кто читал Фридмана в этой стране. Мало кто читал Окуна. По приватизации — ну хоть кто-нибудь прочел бы Коуза, который получил за это Нобелевскую премию. А Самуэльсона читали на уровне учебника для первого года...
Егор Гайдар чуть ли не единственный в стране, кто хорошо знает опыт стабилизации в Латинской Америке. Гайдар читает на испанском, кроме английского. Андрей Нечаев говорит еще и по-немецки. Сергей Васильев— по-сербски. Ну и так далее.
Поэтому слово «эксперимент» — оно абсолютно не наше.
А обвинение в «академизме» мне вообще не очень понятно. В конце концов в стране 75 лет у власти были практики — и мы видим результат. Бочаров — практик? Или Рыжков — практик, да? Но у нас ведь Косыгин тоже был инженер. И Брежнев был из хозяйственников...
Зато вот Эрхард был академическим экономистом.
Мексика. Вся команда из Гарварда! Вся команда академических экономистов. Все экономическое чудо — это все ученики Сакса и Дорнбуша! Все как один!
Испания. Одни экономисты-профессионалы.
Чили. То же самое, академические экономисты.
Израиль 1985 года— профессор Майкл Бруно...
Пока, я думаю, все успешные экономические реформы делали академические экономисты. Очень легко утверждать: они жизни не знают... Я уж не буду говорить, кто тогда знает.
Мы пришли сюда как экономисты.
Одна известная, но не самая многотиражная газета опубликовала большущее — на полторы полосы — интервью лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Чтобы облегчить участь любознательного читателя, известинец Юрий Богомолов напечатал в своей газете выбранные места из беседы с этим на редкость скромным человеком.
По натуре я, наверное, лидер. Учась в школе, я вступил в комсомол в мае месяце, когда мне еще не исполнилось четырнадцати лет, и почти сразу на школьном собрании меня избрали комсомольским секретарем...
Когда в семнадцать лет я с отличием окончил школу, директор попросил меня поработать учителем. Я вел сразу несколько предметов, даже военное дело...
Я был самым молодым из вторых секретарей горкома...
Когда пришел Андропов, я был первым, кого пригласили с периферии...
Я не выпускаю ручку из рук. Даже в самолете, когда другие дремлют, изучаю, пишу, анализирую...
Я имею хорошие контакты со всеми спецслужбами, в свое время я занимался административными органами...
Я поддерживаю регулярную связь с Академией наук, получаю свежую информацию от самых светлых голов, которые есть в нашем отечестве...
Я блестяще учился. Мне никогда не составляло труда решить задачу самой высокой сложности...
Учась на физико-математическом факультете, я написал очень хорошую дипломную работу. Ученые мужи говорили, что это почти готовая диссертация...
Моя работа по социальному развитию городов блестяще прошла защиту, потом была издана книга по этой теме... Моя докторская опубликована во многих странах, где пользуется популярностью...
Если родители уезжали на учительскую конференцию, то я оставался за хозяина: живность кормил...
Когда я вступал в партию в армии, я перечитал все партийные документы, которые полагалось знать...
У нас было два разведчика первого класса: один капитан по званию... и я.
Я долго размышлял, почему появилось христианство... Я с симпатией отношусь к Индии, знаю эту страну, она мне очень нравится...
Я перед собой ставил задачу изучить мировой опыт. Интересовался китайскими реформами, изучал истоки японского чуда...
Если вы мне что-нибудь мудрое скажете (показывает блокнот), я обязательно сюда запишу. Смотрите, за этот месяц уже почти восемьдесят интересных мыслей... И так из месяца в месяц, из года в год...
Сейчас рядовые люди практически везде симпатизируют мне и поддерживают...
Кроме того, я регулярно хожу в магазины, чтобы посмотреть цены, это у меня еще осталось с молодости и было связано с работой. Чтобы понять то, что происходит в потребительской сфере, надо прийти на рынок... Я всегда смотрю, кто продает, обязательно посмотрю на руки, и сразу станет понятно, каково качество продукции...
Я очень люблю книги... Разумеется, читал всех классиков. Очень люблю поэзию... Обожаю историческую литературу... С удовольствием сам пишу на темы российской геополитики... Очень люблю научную фантастику и приключения. Перечитал почти все изданное у нас: от Беляева до Майн Рида... Люблю сказки...
Я очень люблю Пушкина и собираюсь на днях съездить к нему в гости.
Известинский пересмешник иронизирует: «Приедет и спросит: «Ну что, брат Пушкин?». А тот ему: «Ай да Зюганов, ай да сукин сын!»
Управляющий делами президента РФ Павел Бородин работает в данной должности с апреля 1993 года. За это время стал заслуженным работником народного хозяйства Республики Саха— Якутия (1993), получил орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (1996), удостоен звания лауреата Государственной премии России (1997).
Ниже следуют автохарактеристики, выписанные только из одного интервью, опубликованного в приложении «Фигуры и лица» (№ 1, январь 1999 года) к «Независимой газете».
Еще в одиннадцать лет услышал старинную индийскую пословицу «Лучше быть головой мухи, чем задницей слона». Поэтому в политику не лезу.
Все взаимоотношения в нашей системе строятся по принципу заказов. Заказчики предоставляют деньги. А мы, образно говоря, музыку. Сколько денег — столько и музыки. Обслуживая 12 тысяч российских чиновников, мы делаем для них практически все. Разве что червяков для рыбалки не разводим.
У нас работают десятки Тысяч специалистов. У меня только один аппарат насчитывает около трехсот человек!
Основной из своих основных заслуг считаю создание четкой нормативной базы, в соответствии с которой сегодня работает управление.
Финансирующие банки и инвестиционные компании понимают, что если они предпочтут иметь дело с управлением делами президента, то им не надо будет волноваться по поводу своих денег. Не надо будет рыскать по всему свету в поисках полумифического Сидорова. Все знают, что мы физически существуем и, следовательно, в любой момент через Арбитражный суд в Стокгольме или Лондоне все причитающееся с нас можно выцыганить.
Помню, еще в бытность Примакова министром иностранных дел мы организовали в Екатерининском зале Кремля прием для американской делегации во главе с госсекретарем Олбрайт. Так ее первая фраза— после того как нас представил министр Примаков — была чуть ли не в форме упрека. «Почему, — говорит, — нас не принимают в Георгиевском зале?» Госпожа Олбрайт и та понимает значимость Георгиевского зала!
Это на века! Первому корпусу Кремля в течение ближайших 200 лет реконструкция наверняка не понадобится.
Мы всегда работаем предельно кропотливо. На удивление некоторым. Недавно проводили по Большому Кремлевскому дворцу экскурсию для представителей Внешэкономбанка и одного из департаментов Минфина. Меня просто потряс обескураженный вид наших экскурсантов. Похоже, раньше они не ^представляли размах нашей работы. Похоже, были убеждены, что мы ничем иным, как креплением люстр, покупкой хорошей мебели да уходом за шторами, не занимаемся.
Шеф многим поручал перспективные участки работы. И где эти люди сейчас? Что они успели сделать?! Я же могу показать сделанное мною в одном только этом году.
Материально, между прочим, я и без этой должности всегда неплохо существовал. Да, получаю сейчас третью зарплату в стране. (Вторую — премьер-министр...) Но я и в семидесятых годах неплохо ценился: когда большинство в России получало 120 рублей — у меня было целых две тысячи с лишним!
В отличие от многих из них я уже 28 лет занимаюсь только своим делом, выделяясь из тех, кто кидается из одной крайности в другую.
Мне хватило пребывания в блоке Ивана Рыбкина, чтобы окончательно разобраться в своих приоритетах.
У меня многое связано с Севером. Прибыл туда в 26 лет. Через два года — начальник СМУ экспедиции. Тогда же и право первой подписи получил. А в тридцать три года уже большим человеком был. Причем — тогда. Это сейчас можно в тридцать пять стать премьером и вице-премьером. А тогда, в семидесятых, для того, чтобы стать заместителем генерального директора «Якутскгеологии», надо было семь пядей во лбу иметь. Когда меня назначили на эту должность, чиновники долго гадали, почему такой сопливый щенок, как я, взял верх над более солидными людьми.
Я много кем был. Поскольку работал с шести лет. Потом учился в Московском институте химического машиностроения. Через три года перевелся в Ульяновский сельскохозяйственный институт. После окончания год преподавал. Основы экономики. А до этого кем только не трудился — и электриком, и маляром-штукатуром, и плотником, и даже тренером... Я ж баскетболист! В команде мастеров одно время играл.