У меня нет привычки заводить интриги с пацанами. Лишь однажды я попала в ловко расставленные сети собственной неразборчивости. Да, пора назвать вещи своими именами. Все было подстроено мастерски и разыграно так же. Меня до сих пор коробит от воспоминаний о чернокожем негодяе. Максим, так его звали. Я была слишком открыта, слишком доверчива, ждала новых ощущений, а ему была нужна не я, а мои деньги, мое благополучие, мои успехи. Этот стриптизер из ночного клуба сумел обмануть меня. Я попалась, как девчонка! Теперь имя Максим стало для меня синонимом чего-то грязного, грубого, пошлого. Так со мной не обращался никто. Я долгое время не могла заходить в кафе «Париж»: все напоминало о встречах с мальчишкой, так жестоко обошедшимся со мной.
Никогда не думала, что со мной может произойти подобная история. Я была наказана за собственную глупость. Тогда я решила, что мальчик попался на крепкий крючок моей красоты, а оказалось, его зацепил мой автомобиль, мои бриллианты, моя жизнь, частью которой он хотел стать. Максимализм молодости — здесь все на пределе. Любить так любить, ненавидеть так ненавидеть. Все зашкаливает! Надо же было этому Максиму так меня достать, что вот уже почти год, как я не могу забыть о нем!
Поэтому теперь я отношусь к появлению молодых людей с некоторой опаской и недоверием. Я далека от того, чтобы зачислить себя в дамы среднего возраста, но мальчику чуть за двадцать — это для выпускниц гимназий. Мне же не нужны осложнения. Я хочу получать только положительные эмоции. А стоящий напротив «Максим» выглядит слишком молодо, чтобы наши с ним пути пересеклись. Что у нас может быть общего? К тому же, он не спешит объяснить, где мы встречались раньше. А щетинка у него сексуальная. Я едва сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к ней кончиками пальцев, не говоря о том, чтобы ощутить ее жесткость при поцелуях…
— Что-то я не припомню, чтобы нас знакомили, — пожимаю я плечами. Чего мне стоило собрать остатки здравого смысла!
— Моя мама — клиентка вашего салона.
— Вот как? — Это становилось забавным. — Ваша мама?
Низкий баритон никак не соответствует внешней хрупкости. Он явно не из тех, кто пропадает в тренажерных залах. Я вижу его сидящим дни и ночи напролет за компьютером, жертва интернета. Это тип интеллектуала, который вдруг увидел во мне свою музу. Я читаю это в его восторженных глазах, которые буквально пожирают меня. Наконец-то хоть один среди этих надутых, самодовольных дельцов обратил внимание на мою стрекозу, на мое дивное платье и на меня саму, неотразимую, неповторимую, которой так гордится Эльдар Гаврошенко. Что-то я все время вспоминаю о Гавроше.
— Как вас зовут? — Я решаю поиграть в светскую даму, которую ничем не удивишь.
— Владимир.
— Ваши родители очень оригинальны, такое редкое имя, — улыбаюсь я. Я хочу ему понравиться.
— Это выбор мамы.
— Мамы?
— Да. Она воспитывала меня без отца.
Попала не в ту степь, что называется. Хотя я тоже выросла в неполной семье. Даже когда мои родители жили вместе, они вели себя, словно две одиночки. Их ничто не связывало. Я не была ребенком, которого так ждет нормальная семья. Значит, у меня с этим мальчиком много общего. Мы едва знакомы. Забавно. Наверняка он знает, что такое скучать по отцу, как маме бывает плохо, когда она чувствует себя одинокой.
— Какое совпадение, — говорю я, — мои родители тоже развелись, когда я была еще девочкой.
Разговор приобретает слишком уж доверительный характер, но, кажется, моего юного собеседника это не устраивает.
— Это не самая лучшая тема для разговора. Давайте ее сменим? — Владимир вопросительно смотрит на меня.
— Согласна.
Теперь я раздумываю над тем, представляет ли он, кто я. Кажется, он решил, что я одинокая, нуждающаяся во внимании дама. Я достаточно часто появляюсь на мероприятиях вместе с Эльдаром. Обычно ко мне подходят его знакомые. Владимир не из их числа. Он нарушает правила игры. Это может означать только одно: он не из этого круга. Пора бы узнать имя его мамы. Кто это хочет выглядеть молодо, имея такого взрослого сына? Лучезарно улыбаясь, я снова делаю глоток шампанского — спасительный напиток.
— Давайте поговорим о том, когда и где мы встретимся в следующий раз, — неожиданно предлагает Владимир, чем повергает меня в изумление. Я жарко краснею. Что за ерунда?!
Пора бы уж, не девочка, а все краснею, краснею. Правда, некоторым мужчинам это нравится. Они видят в этом доказательство неиспорченности, чувственности, ранимости. Владимир замечает мое смущение, отводит глаза, чтобы дать мне время прийти в себя. Он понимает, что я не готова к такому развитию событий.
— А мы еще встретимся? — борясь с дрожью в голосе, спрашиваю я.
— Да, обязательно. Я так тороплюсь потому, что вот-вот мама скажет, что мы уходим, а я не знаю вашего телефона.
Последняя фраза звучит подозрительно: «Мама скажет, что мы уходим…» Остаться на вечеринке без мамы непозволительно? Мама — наш рулевой? Маменькин сыночек в чистом виде? Только этого мне не хватало. Но мальчик так хорош! От него исходит такая энергия, такая неприкрытая сексуальность, что я не могу от него отказаться. Это не мой стиль. Варька Правдина говорит, что я — огонь. Стихия, которая может быть разрушающей и созидающей. Все зависит от обстоятельств. Сегодня мне хочется быть пламенем свечки, которое помогает создать атмосферу доверия, интима. Я излучаю свет, слабо согревающий магический огонек, трепещущий от самого легкого движения воздуха. Да, я такая. Я не могу отказаться от удовольствия, не могу. Поэтому я начинаю игру.
Вращая бокал с шампанским в пальцах, я улыбаюсь кончиками губ. Да, я уже пришла в себя и не желаю только одного — внезапного появления Эльдара. Он это делает виртуозно, но сейчас это так некстати. Владимир волнуется, ему мешают руки — верный признак внутренней паники. Еще бы он не переживал! Вот сейчас эта роскошная женщина либо примет его ухаживания, либо отвергнет. Любой бы на его месте нервничал, он молод и так не хочется потерпеть поражение.
— Я понимаю, все это нелепо, вот так сразу предлагать вам встретиться, но поверьте… — Владимир тщетно подыскивает слова.
Волнение делает его косноязычным, лишает уверенности. Он смущен. Где же его самоуверенность? Еще минуту назад он выглядел иначе. Ко мне подошел совершенно другой мужчина. Молодой, красивый, уверенный. Что с ним случилось? Я подумала, что он переживает из-за матери. Кстати, он так и не сказал мне, кто она. Ладно, захочу, сама узнаю, со временем…
— Хорошо, — наконец роняю я. — Телефон не дам, но от встречи не откажусь. Вы знаете, где меня искать…
С этими словами я бросаю на него один из своих «обольстительных» взглядов и медленно, покачивая бедрами, направляюсь к фуршетному столу. Мне вдруг зверски захотелось есть. Я вспомнила, что за весь день выпила две чашки кофе и съела конфетку, принесенную Эльдаром. Бутерброд с икрой весьма кстати. Едва я беру в руки канапе, как рядом возникает мужчина, которого я мысленно окрестила «мопсом». Уверена, что если у него есть собака, то именно мопс. Говорят, собаки похожи на своих хозяев, или наоборот, какая разница. Этот мужчина с весьма запоминающейся внешностью мешает. Я собиралась спокойно съесть бутерброд, незаметно проследить за Владимиром, чтобы увидеть его с мамой. Вместо этого я вынуждена общаться с мужчиной, который явно перебрал коньяка.
— Боже мой! — Он обдал меня перегаром. — У меня галлюцинации или я действительно вижу такую красоту?
Мне хочется нагрубить ему, но я сдерживаюсь. Кто знает, что это за тип? Может быть, Эльдар дорожит знакомством с ним, а я все испорчу своей несдержанностью. Компромисс, на который иду ради любимого человека. Это подвиг с моей стороны. Господи, дай мне терпение. Никому не позволено фамильярничать со мной. «Мопс» никаких тонкостей уже не улавливает, потому что набрался до неприличия. Я ненавижу мужчин, которые не знают меры и в какой-то момент превращаются в пьяное животное. Мне кажется, таким вовсе не стоит пить чего-то крепче кока-колы.
Два знакомства за один вечер — неожиданность. Если первое меня устраивает, то этот тип раздражает.
— Немая красота… Идеально! Такое встречается? — удивленно вздыхает мужчина, подойдя слишком близко, что приводит меня в бешенство. Он посмел сказать обо мне «такое», а не «такая»! Пренебрежение. Я не могу это так оставить.
— Я молчу только потому, что не хочу с вами разговаривать, — небрежно бросаю я, кладу бутерброд на тарелку и быстро допиваю шампанское. Наивно полагаю, что вкус любимого напитка несколько сгладит впечатление от происходящего. Мужчина чувствует себя оскорбленным.
— Ты чья ж такая будешь? — «Мопс» преграждает мне путь. Скорчившись презрительно, он опирается одной рукой о стол, другой дотрагивается до моих волос.
— Полегче! — вскрикиваю я.
— Ой-ой-ой… — мужик кривляется, похотливо осматривая меня с ног до головы. — Мы недотрога?
— Оставьте меня в покое, пожалуйста, — учитывая степень его опьянения, я говорю это спокойно. Какая я умница!
— И кого мы обслуживаем?
Это уже перебор. Улыбнувшись, я поправляю сумочку на плече и придвигаюсь к нахалу так близко, что наши тела соприкасаются. На его лице растерянность. Продолжая улыбаться, я медленно провожу рукой по его небрежно расстегнутой рубашке. Невзначай коснувшись горячего, потного тела, быстро соскальзываю вниз и крепко сжимаю все его «хозяйство». Я сжимаю пальцы достаточно сильно — реакция незамедлительная. Лицо мужчины багровеет, он задыхается. Это как раз то состояние, в котором он может меня услышать.
— Слушай, мешок с дерьмом, заруби у себя на члене, что грубость всегда наказуема! — при этом, борясь с отвращением, я приближаю свое лицо к его потной и перекошенной от боли харе. — И если ты сейчас же не извинишься и не пообещаешь больше не попадаться мне на глаза, тебя уже точно никто и никогда не обслужит. Займешься самообслуживанием, допер?
— Я… Мне… — Я и не думаю ослаблять захват, поэтому «мопс» не сразу соображает, что нужно отвечать. Я его понимаю. Однажды в автобусе (это было еще в пору моей работы в салоне в качестве рядового косметолога) меня ударили локтем в грудь. Я задохнулась от боли. В голове не было ни единой мысли, кроме желания хотя бы увидеть того, кто это сделал. «Мопсу» полегче: я вся как на ладони. Только боль от этого не уменьшается.