— Знаешь, Ладуся, — Васька улыбается, глаза ее блестят. — Собственно, ты все еще свободная женщина! Ты забыла об этом?
Это было сказано так безапелляционно, что я опешила. Значит, мой роман с Эльдаром Вася не воспринимает как нечто серьезное, что со временем может закончиться браком? Когда она говорит о Варьке с ее Алешей Крюковым, у нее даже не проскальзывает мысль о свободе для Правдиной. Союз серьезный и непоколебимый. В чем же разница, черт возьми?!
— Не стреляй в меня смертельными стрелами, — смеется Лузгина. — Ты никогда и ни с кем не станешь иной.
— Так что, мне гарантировано одиночество?
— Нет, ни в коем случае. Просто ты почему-то забыла основные постулаты своей непотопляемой теории. Вася уже раздражает меня. — Да-да, я говорю о главенстве удовольствий. Ты можешь и должна получать их. Без этого ты перестаешь быть собой! Так получай! Найди способ. Тебя ли учить, Леонидовна!
— Тебе не кажется, что мы поменялись местами? — после длинной паузы спрашиваю я.
— Ты должна радоваться, что ученица оправдывает вложенные в нее знания, — улыбается Вася, тряхнув головой. Она явно получает удовольствие от того, что снова обзавелась длинной, волнистой гривой, которой она то и дело касается пальцами. Длинные волосы идут ей гораздо больше, чем короткая стрижка. Хотя, может, во мне говорит предвзятость? Я никогда не буду объективна к подруге. — Так вот, я хочу сказать, что лучшая похвала учителю — ученик, превосходящий его в мастерстве.
— Ладно, продолжай.
— Ладуся, кроме тебя никто не может разобраться в сложившейся ситуации.
— Ну, это из репертуара Правдиной, — перебиваю я подругу. Еще одно разочарование. Я еще успею пообщаться с Варькой, услышать нечто обтекаемое, то, что она посчитает нужным мне сообщить. Мне вдруг расхотелось разговаривать. Все сводится к общим фразам, для чего ж душу-то раскрывать?
— Ты сейчас слишком обостренно все воспринимаешь.
— В соответствии с ситуацией.
— Давай просто пообедаем. Потом ты поедешь на работу, доработаешь до конца дня, а завтра… — Вася ставит локти на стол, скрещивает пальцы. — Галочка подкинула тебе замечательную мысль: массаж. Тебе нужно расслабиться. Поезжай в салон. Кажется, у тебя там знакомые.
— У меня везде знакомые, — вздыхаю я. На самом деле я могу воспользоваться услугами массажистов «Феникса», но это предполагает только массаж, а мне, вероятно, понадобятся и другие услуги.
В памяти возникает улыбающееся лицо Михаила — массажиста, к которому я обращалась несколько раз, чтобы привести себя, лентяйку, в порядок. После того как мы с Васей перестали ходить в тренажерный зал, я почувствовала необходимость физической нагрузки. Михаил оказался профессионалом. После его сеансов я чувствовала себя обновленной. Он сумел сделать так, что тело получало удовольствие, а душа отдыхала. Моя сексуальность была абсолютно удовлетворена, а теория с каждым сеансом получала все больше подтверждений. Жаль, я не могу пользоваться услугами Михаила так часто, как мне бы того хотелось. Причин несколько. Очевидных две: по сути, я должна обращаться к своим массажистам, чтобы никто не посчитал уровень массажистов «Феникса» более низким. На самом деле важно и то, что у себя в салоне я не позволю себе полностью расслабиться. То, что происходило в маленькой комнатке Михаила, не выйдет за ее пределы — законы общения «профессионал — клиент». Даже Васе я не рассказывала о тех изощренных приемах массажа, которые Михаил отрабатывал на мне. Большой опыт общения с людьми дает мне основания надеяться, что этот мужчина не из болтливых. Он дорожит своей репутацией. Думаю, он — хранитель множества подобных тайн. В этом плане я спокойна.
Во-вторых, у меня есть Эльдар, а он умеет выполнять заключительную часть массажа еще более профессионально. Почему-то я не рассматриваю мои отношения с Михаилом как измену. Ничего личного, мое сердце спокойно. А раз так, праздник тела не всегда есть предательство. Секс — главное в жизни. У меня нет никаких угрызений совести. Пожалуй, кто-то назовет меня безнравственной, но здесь я готова поспорить. Нормы у каждого свои. То, что для одного разврат, для другого — нормальное положение вещей. Моя жизнь стремительно мчится к новым свершениям. Где-то прячутся мои воспоминания о Михаиле. И эти воспоминания несут положительный заряд.
— Хорошо, — сдаюсь я. — Я поеду и сделаю все, как надо.
— Умница. Это отвлечет тебя от грустных мыслей. Всегда приятно, когда за тобой ухаживают. Пусть это рабочий момент, пусть ты платишь за это немалые деньги, важен результат.
— Да-да, не спорю.
— Приедет Эльдар, все само собой утрясется. Ты просто обязана быть счастливой. Ты забыла? — Вася улыбается, заглядывая мне в глаза.
— Хорошо говоришь, Васька.
— Ты прислушаешься?
— Посмотрим.
Я доедаю спагетти, я успокаиваюсь, я благодарна подруге. Она молодец. В моей жизни не должно быть ничего, что делает меня несчастной. Это нонсенс: я и отсутствие счастья. Невозможное сочетание, противоприродное. Я стараюсь жить так, чтобы не зацикливаться на неудачах, не впадать в отчаяние от неизбежных ошибок. Если бы я думала и жила иначе, что бы со мной сталось после трех неудачных браков?
Моя мамочка внушила мне, что единственный роман, который длится всю жизнь, — это роман с собой. Я боюсь любить только себя, но и не отрицаю самовлюбленность. Пока я не представляю своей жизни без мужского внимания, комплиментов, волнующего периода ухаживаний, завоеваний. Я не представляю, что буду ложиться в постель с мужчиной просто потому, что соскучилась по сексу, хочу ощутить оргазм. Мне нужна любовь, острые ощущения, страсть. Я знаю, что самое пылкое чувство может оказаться недолговечным. Пусть все пройдет через несколько дней, но у меня уже будут эти несколько дней! Хоть день — да мой! Будет все то, что делает нашу жизнь яркой, что позволяет тебе сказать: «Я познала…»
— Мы все обо мне да обо мне, — спохватываюсь я. — Прости. Просто мне так хотелось с тобой поделиться.
— Не извиняйся, нет повода.
— Спасибо, Васенька. Моя очередь задавать вопросы. Как у тебя с Левой? — Я должна спрашивать, интересоваться. Это незыблемое правило общения, нарушать которое непозволительно. — Выкладывай, как у вас дела?
— Все отлично! — Румянец горит на щеках подруги. Я приятно удивлена, не я одна краснею. — Последнее время у нас с Левой был полный застой по части удовольствий, но после его возращения из Штатов все изменилось. Я снова летаю! Это снова тот Лузгин, в которого я влюбилась на крыше под облаками…
— Как романтично, — шепчу я. Благо хоть кто-то испытывает эмоции, в которых я сама так отчаянно нуждаюсь. К тому же это Лузгин… Подруга не понимает, как ей повезло. И как не повезло мне.
— Это запоминается на всю жизнь! — У Васи подозрительно блестят глаза. Взгляд ее устремлен куда-то вдаль, поверх моей головы. Я точно знаю, что она перенеслась в те сказочные минуты, когда облака были так близко, когда звучали горячие признания мужчины, обещавшего сделать ее счастливой.
— Вот видишь, все стало на свои места, а ты нервничала. — Вспоминаю, как Вася жаловалась, что ее жизнь скучна, что ей надоели одинокие вечера.
— Кто — я?! — щурится Вася. Она умудряется говорить и есть одновременно. Боюсь, она глотает, не прожевывая.
— А то нет? — Ее депрессии возникают с периодичностью латиноамериканских переворотов. И пока у нее период относительного спокойствия, я могу вздохнуть с облегчением. — Получается, ты была права, что не поехала с Левой в Америку. Он понял, что рай там, где ты.
— Мне кажется, сейчас он относится ко мне лучше, чем когда-либо, — Вася кладет вилку. — Он предупредителен, нежен. Он взвешивает каждое слово, никаких недоразумений.
— Ты как-то странно говоришь об этом. Почему? Это тебя настораживает?
— Да! — Вася возбуждена. — Он словно ждет от меня чего-то или, напротив, что-то скрывает. Он предсказуем, совершенно не опасен. Никаких трений между нами.
— Ну, ты еще не решила, что пора нанять частного детектива?
— Детектива?
— Скажешь ему, что муж ведет себя идеально и поэтому требуется круглосуточное наблюдение, — с совершенно серьезным лицом говорю я.
— Ты шутишь?
— Ясное дело.
— А мне не до шуток! — Вася вдруг стукнула кулаком по столу. — Послушай меня!
Подруга не права, если думает, что я не слишком глубоко вникаю в разговор.
— Не начинай искать проблему там, где ее нет. Это так на тебя похоже, подружка, — я понимаю, что период затишья может закончиться в любую минуту. — Нам не угодишь! Плохо относится мужчина — плачем, хорошо — подозреваем в дурных помыслах. Натура человеческая несовершенна.
— Варькины слова.
— Я только рада этому. Наверное, Варька все же чему-то нас учила. Послушай, Васенька, давай не выстраивать частокол до небес там, где можно пройти без помех.
На фоне того, что произошло со мной в этот невыносимый понедельник, нытье Лузгиной меня смертельно раздражает. Меня так и тянет сказать ей что-нибудь резкое, чтобы она вновь обрела способность реально оценивать ситуацию. Но не могу же я изо дня в день объяснять этой дуре, что ей достался необыкновенный мужчина. Судьба милостива к моей подруге, послала ей такого спутника жизни. Я подарила ей Лузгина! Живи да радуйся!
— Я знаю, ты обиделась, что я не поддержала твои стенания, — обижается Вася. — Так, да? Я должна была подтвердить, что Эльдар ведет себя неподобающе.
— Неужели ты подумала, что я опустилась до такого? Ты все смешала! Как ты можешь?!
— Ну, не знаю. Мне так показалось.
— Перекрестись, Платоновна.
Повисает долгая пауза, которую мы обе не прерываем. Я ковыряю остатки спагетти. Вася молча наблюдает за мной. Мне не хочется, чтобы мое плохое настроение как-то отразилось на ней. Я чувствую себя виноватой. Вася сказала почти правду, заметив, что я пытаюсь отомстить за поддержку вражеского лагеря. Это я об Эльдаре. Бедный Гаврошенко, он заслуживает наказания. Но ведь я бы и пальцем не пошевелила, если бы относилась к нему равнодушно. То, что меня зацепил его отъезд, его нежелание взять меня с собой, говорит лишь о том, что мне не безразличен и он сам, и наши отношения. Я себе удивляюсь. Я сама толком не могу разобраться в своих чувствах. То мне кажется, что я обойдусь без Гавроша, то вдруг пугаюсь, когда его нет рядом. Вася помогла мне, подчеркнув, что любое решение зависит исключительно от меня. Оставалась самая «малость» — понять причину собственных колебаний. Вот уж бабская натура, объяснить которую не удалось ни одному мудрому философу. Не буду больше читать Ауробиндо.