ых я не могу разобраться: жалость к себе, желание всегда оставаться молодой, жажда наслаждений, зависть к искренности этого мальчика. Мне хочется обнять его, прижать к груди и, вдыхая аромат его волос, шептать нежные слова. Я стыжусь этого желания.
— Я… — Я чувствую прикосновение горячих пальцев к своим щекам. Владимир вытирает мои слезы. Нет ни всхлипываний, ни сбивающегося дыхания. Слезы льются сами собой, как это бывает в минуты отчаяния. Я ощущаю его взгляд. Он хочет, чтобы я открыла глаза и… Я понимаю, что в моем взгляде должен быть ответ. И, медленно открыв глаза, я киваю в знак согласия.
Я обрекаю себя на мучительное ощущение себя единственной и неповторимой. Одно дело, когда ты изо дня в день сама внушаешь себе это. Внушаешь и, в конце концов, веришь, как в непреложную истину. Но когда об этом говорит мужчина, тебе хочется, чтобы это длилось вечно. Ты начинаешь обманываться, потому что веришь в вечность, а это — ошибка. Сколько раз я совершала ее? И на этот раз восторг сменится привычкой. Комплименты станут дежурными, глаза все чаще будут смотреть куда-то поверх твоей головы. Желание близости, от которого кружится голова, превратится в секс, дающий лишь физиологическую разрядку и ничего для души. Краски поблекнут. Я буду зорко следить, чтобы первой заметить перемены и подготовиться к расставанию. Я почувствую горечь одиночества, пустоту. То, от чего бегу, настигнет меня в который раз, а я буду думать, что счастье в моих руках…
— Лада, милая… — шепчет он нежно, бормочет какие-то обещания. Я упиваюсь его нежностью, она действеннее самых изощренных ласк. Наконец, нахожу в себе силы отстраниться. Я улыбаюсь.
— Нам нужно ехать… — шепчу я, поправляя непослушную прядь волос.
— Не хочется.
— Мама выйдет из салона — машина на месте, а тебя нет. Что она подумает? — Мысленно я перебираю клиенток «Феникса». Я не могу представить ни одной из них в роли матери Владимира. Это помогает мне отвлечься от эротических фантазий. Нам хорошо вместе. Настолько, что я пугаюсь. — Едем.
— Ты как-то не вовремя о маме вспомнила, — бурчит Владимир.
— Извини, о ней нельзя забывать. Если она спросит, где ты был, что ты ответишь?
— Я? Я скажу, что потерял счет времени с самой красивой женщиной на земле.
— Спасибо! — смеюсь я. — Тогда она точно захочет узнать, кто же это.
— Я отвечу, что пока это — тайна.
— Почему? — Не хочется думать, что он стыдится признаться в чувствах ко мне. Хотя не уверена, что маме понравится связь сына со взрослой женщиной. Я ненамного старше (все ведь относительно), но в моей жизни было так много и много еще чего должно произойти. Куда этому юнцу до меня…
— Я не хочу ни с кем делиться тем, что у нас происходит, — нашелся он. Его глаза блестят. — Это касается только нас двоих.
— Допустим, но нам все равно нужно ехать.
— Да, нужно, но сейчас важно другое… — Как только я завожу двигатель, он кладет свою ладонь поверх моей. Я не могу включить первую скорость. Рука дрожит, вот черт… — Когда мы встретимся?
— Не знаю… — Я хочу ответить «сегодня». Было бы замечательно сейчас поехать ко мне, вместе принять ванну или порознь, а потом… Это «потом» заставляет мое сердце забиться быстрее. Однако нужно ехать в салон. Я возвращаюсь туда исключительно ради того, чтобы не волновать его маму. Заочно проникаюсь к ней симпатией. Женщина, вырастившая такого сына, вызывает у меня восторг. Будет ли в моей жизни нечто подобное?
— Я заеду за тобой завтра. Давай условимся о времени.
— Лада, ты меня слышишь? — Я занята своими мыслями, отвечаю не сразу.
— Завтра я не могу. — Я решила завтра встретиться с подругами. Мы должны собраться в кафе или у Вари. Нужно обсудить появление юного Ромео на моем безоблачном горизонте. Уверена, им тоже есть о чем порассказать. Сегодня же позвоню Варьке и напрошусь в гости. — Завтра не могу.
— Сможешь, если захочешь, — уверенно произносит Владимир. Я снова слышу, как нежность сменяется приказным тоном. Какой странный мальчик, прямо хамелеон какой-то. У него от любви до ненависти один шаг. С ним нужно быть поосторожнее.
Я решаю оставить последнюю реплику без комментариев. Всю оставшуюся дорогу мы не проронили ни слова, хотя Владимир снова трогает мои колени. Я смотрю на него. Лицо напряженное. Мне кажется, он сейчас закричит. Это уже не тот кареглазый мальчик, что восторженно признавался мне в любви. На меня жадно смотрит мужчина, который желает точно знать время и место нашего следующего свидания.
— Что я должен сделать? — Его голос звучит глухо.
— Знаешь, — иду ва-банк, — я подскажу: меня нужно удивить. Понимаешь, слова — всего лишь слова. Если бы ты знал, сколько я их слышала за свою жизнь. Слова, слова… В лучшем случае, они не мешают жизни.
Я была не совсем искренна, когда болтала эту ерунду. Меня тронуло его признание, но я должна прийти в себя. Он — тоже. Оттого, что все настолько близко, реально. Оттого, что я на пороге новой связи, не имеющей перспектив. Каждый из нас должен ответить себе: зачем это и стоит ли?
— Договорились. — Владимир смотрит на часы.
— Ты о чем?
— О том, что я тебя удивлю. У нас все будет как в сказке: рассмешишь царевну, получишь ее в жены. А мне нужно и того меньше — удивить. Без проблем!
— Ты погорячился. — Он интригует меня.
— С чем именно: замужеством или царевной?
— Я устала. Я хочу, чтобы ты понял: меня нельзя ни к чему принудить. Меня нельзя заворожить словами.
— Я сказал, что согласен, — перебивает Владимир. — Я удивлю тебя, это будет шок, а не удивление.
— Без драматических последствий, надеюсь?
— Все будет в порядке. Гарантирую. Ты останешься довольна. И перестанешь относиться ко мне, как к мальчишке.
— Бриллианты меня не удивят. Я уверена, что речь не идет о «Дрезденском зеленом» или «Французском синем».
— Я не думал о драгоценностях. Я покажу тебе, что есть такие вещи, о существовании которых ты не догадываешься.
— Да ну?
— Уверен, ты не знаешь, что творится рядом с тобой.
— Где?
— Я покажу.
— Хорошо, хорошо. — Я чувствую себя усталой, измученной. Похоже, сегодняшний день никогда не закончится. — Давай прощаться.
— Я люблю тебя, — Владимир целует мою руку. — Не отмахивайся от слов, сказанных от всего сердца, красивая моя.
Он не ждет ответа. Быстро выходит из машины и направляется в салон. Я хочу увидеть его мать. Но на сегодня довольно сюрпризов. Галочку я предупредила, что могу не вернуться. Она обо всем позаботится. Я еду домой. Кажется, приключений на сегодня достаточно. Секса не будет, ничего такого не будет. Неудовлетворенная, раздосадованная, я предвкушаю единственную радость, которую могу себе позволить: горячую ванну и глоток бренди. Мне привезли из Германии настоящий бренди, а не «Белый аист» подпольного разлива. Хочу расслабиться.
ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО
Странно, но я с самого утра не вспоминала об Эльдаре, о его поездке к родителям, о больной матери. Никаких переживаний по поводу нашей размолвки. Я благодарна Володе за то, что он сумел отвлечь меня. Интрига завязывается. Я представить не могу, что придумает мальчишка? Мне не терпится поговорить о нем с Васей. Она — благодарный слушатель. Вася разберется, стоит ли мне тратить на него время или нет. Правда, я не всегда принимаю советы к сведению (о чем потом жалею), но я такая, как есть. Я позволяю себе роскошь быть самой собой.
Ванна действует на меня, как хороший транквилизатор. Я уже не сгораю от желания, уверив себя, что сегодня у меня постный день, исключающий праздник тела. Распустив волосы, накидываю легкий халатик. Приятная усталость. Я пью зеленый чай с мятой. Я готова к разговору с Васей. На часах половина девятого — детское время. Наверняка Лузгина дома нет. Преданная жена ждет его с ужином, готовясь выслушать новости дня.
— Алло! — Голос Лузгиной лишен всякой выразительности.
— Привет, Платоновна!
— Привет.
— Что кислая? — Странно, днем подруга была в форме.
— С Левой поцапалась.
— Повод?
— Позвонил Шура. Забава позвонил…
По иронии судьбы моего первого мужчину и первого мужа Васи зовут одинаково. Помню, когда подруга сказала, что выходит замуж, я почему-то сразу поинтересовалась его именем. Имя Шура действовало на меня безотказно. Кандидат в мужья был принят мной безоговорочно. После знакомства с ним я уже не была так категорична, но мужчина вызывал у меня симпатию. Теперь, когда Вася почти год пребывает во втором законном браке, Шурик Забава вдруг решает напомнить о себе. Странно, потому что за все это время от него не было никаких вестей. И именно он был инициатором развода. Развода без видимых на то причин. И почти сразу нашел Васе замену. Не в том смысле, что помчался под венец, но отшельником не прожил и дня. Зачем же ему понадобилось звонить Васе?
— Что ему нужно? — интересуюсь я.
— Он уезжает, Лада! — Голос Васи срывается. — Он уезжает на ПМЖ в Канаду.
— Счастливого пути. — Я не вижу повода для истерики. Я не могу поверить, что ее все еще волнует судьба бывшего мужа. Тем более, кто-кто, но я-то знаю, что замуж она выходила не по большой и светлой любви. Она никогда этого не скрывала. Вася всегда твердит, что то был пробный брак. Что ее, в таком случае, столь огорчило?
— Лада, он хотел встретиться перед отъездом.
— Зачем? О чем можно говорить?
— Мы навсегда останемся с ним родными людьми.
— Ничего себе! — возмущаюсь я. — Какие мы добрые и великодушные. Ты уже простила ему предательство? Он подал на развод, разрушил семью, а ты все еще считаешь его родным и близким? Ты хоть Леве не додумалась это сообщить?
— О, если бы я еще и об этом сказала… — Вася обреченно вздыхает. — Его разъярил сам факт звонка и то… Короче, Шурик переписал на меня квартиру. Нашу квартиру. Он оформил дарственную. Он сказал, что чувствует свою вину и хочет хоть как-то ее загладить. Я должна подписать бумаги и… Я не знаю, что делать! Лева в бешенстве!