Ноги словно налиты свинцом. Хорошо, что я не на шпильках, пришлось бы идти босиком. Я не хочу испортить впечатление, которое произвела на восторженных моих поклонников.
— Спасибо за доставленное удовольствие! — Зинуля дождалась, пока стихли возгласы восхищения. Она улыбается, взгляд — убийственный. Такой же красноречивый змеиный взгляд достался Владимиру. — Ну, удивил. Сюрприз так сюрприз!
— Кто кого удивил? — устало спрашиваю я.
— Двойной удар, — уклончиво отвечает мой мальчик.
Музыка снова звучит, мелодия довольно известная. Но я не могу вспомнить исполнителя. Все это очень некстати: словно приглашение на медленный танец. Я одна, партнеров хоть отбавляй, и у каждого жадно горят глаза. Я не собираюсь танцевать. Я не хочу. Владимир приходит на помощь. Он обнимает меня за талию, шепчет:
— Потанцуем?
Я киваю. Ноги не слушаются, голова гудит. Все мысли улетучились куда-то, словно обидевшись, объявив бойкот. Владимир медленно ведет меня на танцевальную площадку. Он берет мои руки, обнимает ими свою шею. Его руки легли на мою талию. В этом прикосновении нет недавней уверенности. Робкая попытка стать ближе. Я же молила Бога, чтобы мелодия поскорее закончилась и мы могли уехать домой. Рядом Зинуля танцует с Никитой. Они о чем-то разговаривают. О чем, интересно? По-моему, секретничают, перемывают косточки. Чьи? Думаю, мои. Володе достанется на орехи, когда меня не будет рядом. Зинуля припомнит ему испорченный вечер, когда все покатилось кубарем и были нарушены правила ее игры.
— Мелодия никогда не кончится, — обреченно произношу я.
— Потерпи, — Владимир улыбается. — Мы должны уйти так же красиво, как появились.
— Хорошо.
— Потанцуем, еще по коктейлю и — наша программа на сегодня выполнена.
— Я больше не хочу пить, — качаю я головой, мне дурно от одной мысли о спиртном. Даже если бы мне предложили бокал шампанского, я бы отказалась. Странно, но это так. — Не хочу, не надо.
— Хорошо, хорошо.
Мелодия закончилась, мы медленно подошли к Зинуле. Они с Никитой о чем-то разговаривали с Викентием.
— Что? — Зинуля прерывает разговор, вопросительно поглядывая то на меня, то на Владимира. — Только не говорите, что вы уходите!
— К сожалению, нам пора, — Владимир разводит руками. — Увы.
Зинуля разыгрывает сожаление. Думаю, после нашего ухода все здесь только начнется. Нас будут обсуждать долго-долго. А может, я преувеличиваю? Мы не настолько кому-то интересны, как это представляем. Порой нам кажется, что мы, как на ладони, а на самом деле никому до нас нет дела, и нечего дергаться.
— Лада, Володя, еще немного, еще часок. Мы сейчас придумает очередное развлечение, время пролетит незаметно. — Зинуля в роли гостеприимной хозяйки.
— Спасибо, нам действительно пора, — устало улыбаюсь я. Чего только стоит мне растянуть губы в улыбке.
— Остается надеяться, что вы заглянули к нам в первый, но не в последний раз! — Зинуля вопросительно смотрит на меня. В глубине ее холодных глаз я читаю желание выставить меня за двери пинками.
— И спасибо за то удовольствие, которое вы нам доставили. — Викентий протягивает мне руку. Рукопожатие сильное, мужское. Я не показываю, что мне больно. Просто искреннее выражение чувств — я принимаю. Из нагрудного кармана изрядно потертой джинсовой рубахи Викентий достает визитку и протягивает мне. — Фотографии за мной. Можете не сомневаться, результат превзойдет ваши ожидания.
— Мои? — удивляюсь я. Бедный ты, бедный. Я каждый день вижу свое отражение в зеркале и давно знаю, что очень хороша. Это в юности я страдала комплексами, не замечая очевидных вещей.
— Я не так выразился, — он краснеет, что заметно даже при тусклом освещении.
— Вики! — Я нежно касаюсь его щеки. — Вы — прелесть! Я должна быть благодарна вам за то, что смогла прикоснуться к неведомому. Мне понравилось. Честное слово!
— Рад слышать, — Вики машинально проводит пальцами по тому месту, которого я коснулась. И я понимаю, что у меня появился еще один поклонник.
Дарю всем воздушный поцелуй. Те, кто переместился поближе к барной стойке, не удостоились премий. Игра закончена. Мне больше нет дела ни до них, ни до всего, что будет когда-либо происходить в этих стенах. Возвращаться я не собиралась, устраивать скандал Владимиру передумала. Он ни в чем не виноват. В очередной раз прихожу к выводу, что у молодых другие взгляды на жизнь. У них иные игры, правила придумываются на ходу, а то и вовсе игнорируются, подчиняясь лишь настроениям, эмоциям. Убеждаю себя, что должна радоваться представившейся возможности стать именно участницей, а не свидетельницей одной из их игр. Правда, мне удалось перехватить инициативу. Я привыкла. Хотя сегодня ужасно устала.
В машине душно. Я прошу Владимира опустить стекло.
— Я могу включить кондиционер, — предложил он.
— Нет, не нужно, — выставляю руку из открытого окна, ощущаю ночную прохладу, закрываю глаза.
Самое время закурить, но, как ни странно, мне не хочется. Последнее время я чувствую себя необычно. Желание закурить пропадает после одной-двух затяжек. Я выбрасываю целые сигареты. Мне снова и снова кажется, что мой организм, независимо от моего желания, решил избавиться от пагубной привычки. Хотя я никогда не считала, что это вредно. Если очень хочется, то на здоровье. Я так думаю.
— О чем ты думаешь? — спрашивает Владимир.
— О том, что я, кажется, бросаю курить.
— Это здорово. Мне нравятся женщины некурящие.
— Да? — не открывая глаз, я пожимаю плечами. — Я делаю это не для того, чтобы понравиться тебе.
— Ты могла бы этого не говорить, — обижается Владимир. — Я понимаю, наши отношения ничего не значат для тебя…
— Ты это сказал. — Мне не очень хорошо после «веселящих» коктейлей. Мне хочется поскорее домой, без разговоров, без выяснений отношений.
Я должна ответить самой себе на вопрос: «Что дальше?». Обозримое будущее покрыто мраком. Я никак не могу решиться на то, чего ждет от меня мой спутник. И дело не в том, что в отсутствии любимого я провожу время с другим. Моральный аспект меня не волнует. Просто мое желание куда-то улетучилось. Оно улетучилось из меня за этот долгий, измотавший меня вечер. Я отдала всю себя камере. Она высосала из меня все желания, оставив лишь одно — поскорее лечь спать. Понедельник, плавно перешедший во вторник, все еще давит на меня своей тяжестью. Хочется смыть с себя усталость теплыми струями душа, расслабиться и, наконец, отключиться. Да, мне нужен отдых. Половина третьего — я хочу спать и не хочу секса!
— Ты не пригласишь меня, — обреченно произносит Владимир, когда машина останавливается у моего подъезда.
— Несмотря на юный возраст, ты прозорлив. — Я любуюсь своим спутником.
— Я перестарался, — бормочет Владимир.
— Пожалуй.
— Я хотел, чтобы тебе было весело. Ведь такого с тобой еще ни разу не происходило, правда?
— Я вовремя взяла все в свои руки. Но больше таких сюрпризов не надо.
— Значит, ты дашь мне еще один шанс? — В его голосе надежда.
— Отнять надежду — последнее дело, — уклончиво отвечаю я. Мне жаль его. Если он по-настоящему влюблен, ему должно быть больно. Видит Бог, сегодня я не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. — Подожди, хорошо?
— Пусти меня к себе! — окрыленный, он снова переходит в наступление.
— Нет! — твердо отказываюсь я. Я забыла о том, что сама говорила о желании, о том, что между нами все возможно. Я отодвигаю это на неопределенный срок. — На сегодня с меня достаточно впечатлений и без секса.
— Секса? — Владимир морщится. — Ты так это произнесла!
— Как?
— Обыденно.
— Что тебя удивляет?
— Обидно, когда таинство превращают в нечто будничное, — тихо говорит Владимир.
— Это в тебе говорит молодость, неиспорченность, милый. — Я чувствую себя шлюхой, которой в скором времени предстоит обучать науке наслаждения скромного юношу.
— Я не такой уж ангел, каким ты меня представляешь, — обиделся Владимир. Спохватившись, что сказал глупость, очаровательно улыбается.
Как быстро у него меняется настроение! Хамелеон. Снова думаю, что мне знакомо это лицо. Эту улыбку, очаровательные складочки, расходящиеся приветливыми лучиками, озорной блеск в карих глазах — я видела много раз. Теперь это не только ассоциация с Шуркой. Нет, это не помолодевший Шурик, герой моего первого страстного романа.
— Где же мы с тобой раньше встречались? — в задумчивости спрашиваю я.
— Я всегда слежу за тобой. Мое лицо то и дело встречается на твоем пути, но ты этого не замечаешь. Твое подсознание откладывает в памяти каждую встречу, — Владимир абсолютно серьезен. — И так будет всегда.
— А если я стану затворницей?
— Я подарю тебе свою фотографию, поставлю в спальне и буду рядом всегда!
— Ты говоришь загадками, — закрываю свое окно, собираюсь выйти из машины. Интересно, будет ли он до конца галантным? Я имею в виду протянутую руку, прощальный поцелуй. Почему меня волнуют такие мелочи?
— Лада, я попытался удивить тебя, как мы договаривались.
— Тебе удалось.
— Я терпелив.
— Постараюсь оценить это, а сейчас мне пора.
— Минутку.
Владимир быстро выходит из машины. Открывает дверцу, протягивает руку, на которую я опираюсь. Всей грудью вдыхаю прохладный ночной воздух. Усталость валит меня с ног. Голова болит от чертовых коктейлей. Веселость сменила тупая боль.
— Спасибо тебе. — Я наблюдаю, как нежно поглаживает мою руку огорченный, раздосадованный мальчик. Я сама запечалилась, но вовремя спохватилась.
— Я буду появляться рядом, когда ты того не ждешь.
— Договорились. — Беру сумочку, осторожно высвобождаю руку.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Володя, — жду поцелуя. Но ничего такого не происходит. Повернувшись, иду к подъезду. Не оборачиваюсь. Победа или проигрыш? Сама не знаю. Как я устала.
Чувствую непередаваемое облегчение, оказавшись дома. Моя крепость. Хотя поблизости нет никого, кто бы захотел взять ее штурмом. Я стаскиваю джинсы, бросаю их на пол. Мне все безразлично. Мой дом меня не радует. Дом принял меня почти враждебно. Почему? Даже стены улавливают мое настроение. Я растворяю в стакане таблетку аспирина, скривившись, пью противную шипучку.