Миниатюрная фея подкатила к столу большую супницу на колесиках. В ней оказался ярко-зеленый густой суп из черемши и крапивы. Фея грозно взмахнула половником и бесцеремонно плеснула суп в стоящую перед принцем Филиппом миску.
– Мы надеемся, вы ничего не имеете против простой пищи, – недобро улыбнулась Малефисента.
Лицо сидящей рядом с ней Авроры напряглось. Она смотрела на Филиппа так, словно ожидала, что он в любой момент может выбежать из-за стола. Что ж скрывать, такая мысль у принца действительно мелькала. То, что он вначале принял за висящие на дереве у него над головой бледно-желтые огоньки, на деле оказалось феями – маленькие, светящиеся живые, они смотрели на него, свесившись вниз.
Филипп вспомнил сказку, которую в детстве часто рассказывала ему няня. Сказку о девочке, которую злая мачеха послала зимой в лес на верную смерть. Бредя по снегу, девочка увидела сидящую возле костра ведьму и была с ней так вежлива, что ведьма дала девочке теплую меховую шубу, и та благополучно пережила эту ночь. Когда же девочка наутро вернулась домой, то обнаружила, что карманы шубы набиты драгоценностями. Завистливая и жадная мачеха на следующий день послала в лес свою родную дочь. Но та была с ведьмой очень груба, и колдунья исчезла вместе с костром, оставив девочку одну. К утру она замерзла до смерти.
Филипп знал, что многие вещи феям не нравятся, что они ненавидят железо, но больше всего не терпят грубости.
– Все ваши угощения выглядят просто превосходно, – сказал он, хотя это и прозвучало достаточно неубедительно даже для его собственных ушей.
– Так попробуйте хоть что-нибудь, – предложила Малефисента, поднося ко рту гроздь черного винограда. В лунном свете блеснули ее клыки. – Я не знала, что вы предпочитаете поэтому мы приготовили всего понемножку.
– О да, я вижу, – кивнул Филипп обводя взглядом скопившиеся возле него блюда с загадочными угощениями.
Аврора положила на свою тарелку голубое яйцо, немного ягод и посыпанный травками кекс с медом. Вот кексы до Филиппа еще не добредали. Аврора улыбнулась ему и поднесла к своим губам кубок из черного стекла. Она надеялась, что феи и люди смогут поладить между собой. Филипп знал это и очень хотел помочь ей. Собственно говоря, за свою жизнь принц не опасался – ведь не станет же Малефисента подсыпать ему яд, чтобы отравить прямо за столом, при всех.
Возможно, не станет.
Он взял ложку, зачерпнул из своей тарелки суп и поднес ко рту.
И суп неожиданно оказался очень вкусным.
Филипп отправил в рот вторую ложку, еще одну, еще... а потом подцепил похожим на вилы прибором несколько грибов.
Когда же наконец к нему подъехали кексы, он взял сразу три.
Над головой принца закружил ворон, затем опустился рядом с ним и положил на пустую тарелку свою добычу – мертвую мышь. Тут уж Филипп не смог ничего с собой поделать – он с ужасом уставился на застывший в беззвучном крике ротик мыши и окровавленное оперение ворона.
А ворон тем временем устроился возле своей тарелки и принялся деловито разрывать мышь на куски и глотать их.
– Прошу меня извинить, – сказала со своего конца стола Малефисента. – Не желаете ли мяса, принц?
Филиппа мутило от вида окровавленной тарелки и от ворона, отрывающего от тушки красные полоски плоти.
– Здесь мяса и для одного Диаваля, пожалуй, мало, – преодолевая тошноту, ответил он. – Ему совершенно не обязательно со мной делиться.
– Да, но он оставил для вас глаза, – сказала Малефисента. – А это самый лакомый для ворона кусочек. Когда их жуешь, они взрываются во рту как икринки.
За столом стало тихо. Волшебный народец замер в ожидании.
– Я предпочитаю сердце, – ответил Филипп.
– Филипп... – начала Аврора.
Но Малефисента уже поднялась со своего стула:
– Действительно? Диаваль, ты слышал, что сказал принц?
Диаваль подскочил на своих ногах к тарелке Филиппа и положил на нее окровавленный бордовый кусочек размером с половину виноградины.
Что ж, Филипп сам обещал Малефисенте сделать все, лишь бы только завоевать ее расположение. Жизнью поклялся, что не причинит Авроре никакого вреда.
Надо держать слово.
Преодолевая отвращение, Филипп положил мышиное сердечко на язык и проглотил.
– Превосходно, – улыбнулся он.
Все сидящие за столом феи рассмеялись. Аврора изумленно смотрела на принца, и на лице у нее начинала расплываться широкая улыбка.
– Что же, вы умеете быть учтивым, – сказала наконец Малефисента. – Должна воздать вам должное: вы даже ни разу не поморщились.
Филипп не стал признаваться, что не раз был на волоске от этого, и вежливо сказал:
– Ужин был превосходным.
– Я не уверена, что сама смогла бы столько времени продержаться, – призналась Малефисента.
– Крестная... – обняла ее Аврора.
– Ну хорошо, – вздохнув, сказала Малефисента. – Добро пожаловать на вересковые топи. Аврора может даже проводить вас до лошади – если желаете, конечно. Но предупреждаю: следите за своим языком. И помните, что мое приглашение в любой момент может быть аннулировано.
Что ж, это было, пожалуй, даже больше, чем мог рассчитывать Филипп. Он поднялся, отодвинул свой стул и спросил Аврору:
– Вы не желаете пройтись со мной?
– С удовольствием, – ответила она.
Они вместе отошли от банкетного стола. Над их головой мелькнуло облачко крошечных фей и исчезло.
– Сегодня вечером вы были великолепны, – сказала Аврора. – Я думаю, вам удалось произвести впечатление на крестную. К тому же вы съели...
– Прошу вас, давайте никогда не вспоминать об этом! – воскликнул принц, и она громко рассмеялась.
Они шли сквозь ночь. Аврора уверенно привычно передвигалась по вересковым топям, ловко перескакивая с камня на камень.
– Я буду очень скучать по вам, когда вы уедете в свой Ульстед, – сказала она.
– Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Я действительно получил письмо, в котором меня настоятельно просят вернуться, - ответил принц. – Но я на него еще не ответил. И в ту ночь я пришел не для того, чтобы сказать о своем отъезде.
– О чем же тогда? – нахмурившись, обернулась к нему Аврора.
Филипп решил сказать обо всем решительно и сразу, точно так же, как он проглотил мышиное сердце:
– Я люблю вас.
Ее осанка сразу изменилась, напряглись и приподнялись плечи.
– Я полагаю, вы шутите, не так ли? – спросила Аврора.
– Я люблю вас, – повторил Филипп. – Люблю ваш смех, люблю ваше старание увидеть в каждом человеке что-то хорошее. Люблю вас за вашу смелость и доброту и за то, что вы больше, чем кто-либо, думаете и заботитесь о других...
– Остановитесь, прошу вас, – тряхнула годовой Аврора. – Ваш поцелуй не разрушил моего проклятия. Это не был поцелуй истинной любви. А значит, вы не любите меня. Не можете любить.
– Но тогда мы с вами были едва знакомы, встретились буквально накануне того дня, – возразил Филипп. – Да еще ваши тетушки кричали на меня, требовали, чтобы я как можно скорее поцеловал вас. Нет, тот поцелуй не считается.
– Но это нечестно! – ошеломленно воскликнула она. – Если вспомнить все, о чем я так доверительно рассказывала вам, то, как я вела себя с вами... Сидела с вами до утра у камина, болтала, играла в игры, показывалась вам, можно сказать, в одном нижнем белье... Кошмар! Я никогда бы так не поступила, если бы только могла подумать...
Филипп похолодел – весь, от волос до пяток, от сердца до кончиков пальцев. Он надеялся, что Аврора, быть может, ответит ему взаимностью, но никак не мог предположить, что его признание в любви повергнет ее в ужас.
– Я все понял, – сухо ответил он. – Мне не нужно было говорить вам об этом. Позвольте откланяться. – И он поклонился – формально как положено по этикету.
– Да, – согласилась Аврора. – Вам лучше уйти.
Что принц и сделал, стараясь следить, чтобы на его лице не отразились чувства, которые он сейчас испытывал.
Глава 19
В день, на который был назначен праздник, рассвело очень рано. Аврора проснулась на заре, откинула в сторону одеяла и побежала скорее открывать окно, в которое хлынул бодрящий утренний воздух, напоенный ароматом цветов и запахом горячего хлеба.
К сожалению, чувствовать себя лучше от этого Аврора не стала.
Всякий раз, когда она вспоминала о Филиппе, у нее появлялось странное ощущение – казалось, что грудь стиснул слишком сильно зашнурованный корсет. Наверное, было бы лучше вообще не вспоминать о принце, но сделать этого она не могла и то и дело думала о нем. Прошлой ночью Аврора ходила к фонтану краю королевского сада, надеясь увидеть сидящего здесь и ожидающего ее Филиппа. Окажись он там, Аврора подсела бы к нему и попыталась объяснить... Впрочем, что она попыталась бы ему объяснить, Аврора и сама не знала Да и принца у фонтана не оказалось.
В спальню вошла Марджори и спросила с улыбкой:
– Ждете не дождетесь начала праздника?
– Да, – кивнула Аврора, пытаясь именно на этом целиком сосредоточить свои мысли. – Сегодня люди и феи будут танцевать друг с другом и сидеть за одним столом. И я надеюсь, поймут, что они не такие уж разные.
Аврора вспомнила слова, которые сказала ей Нянюшка Стоут: «Мы всегда хотели одного и того же – достаточно еды, чтобы поддерживать силы, достаточно дров, чтобы не замерзнуть зимой, и достаточно свободного времени для отдыха и забав».
Но слова о еде и забавах заставили Аврору вспомнить банкет, который был вчера ночью на вересковых топях. Ужасный банкет, но Филипп держался с таким достоинством, что не мог не понравиться всем, кто там был. И от этого Аврора была так счастлива...
Была счастлива почти до самого окончания того вечера. Почти.
Любовь в свое время погубила Малефисенту. Отрицание любви погубило короля Стефана. А его неспособность любить в конечном итоге погубила королеву Лейлу.
Любовь обладает страшной разрушительной силой.
Любовь просто ужасна.
– Надеюсь, что так, ваше величество, – сказала Марджори. Широкая улыбка сменилась у нее скептической усмешкой.