На мгновение Диаваль смутился, а потом понял. Ну, конечно, охранник принял его за человека! Он мысленно обругал Малефисенту за то, что та оставила его в этом дурацком виде, и попытался все прояснить:
– Простите, но на самом деле я ворон.
Но это, пожалуй, только еще сильнее все запутало.
– Что-что? – переспросил охранник.
– Я маленькая черная птичка. Примерно вот такая. – И Диаваль развел ладони сантиметров на двадцать друг от друга.
Охранник не знал, как ему поступить, а толпа перед ним тем временем все росла и росла. Поэтому он оттолкнул Диаваля в сторону к людям и велел ему подождать, а сам продолжил направлять волшебный народец в церковь.
– Но первыми и на лучших местах должны быть мы! – возмущался рядом с Диавалем какой-то хорошо одетый гость. – Почему мы должны ждать... их?! Ничего не понимаю.
Раздавались вокруг голоса и других людей, недовольных тем, что им приходится ждать. А Диаваль слушал и наблюдал. И чем дольше наблюдал, чем дольше слушал, тем тревожнее ему становилось. Здесь явно было что-то не так. Но что? Зачем они отделяют волшебный народец от людей? Диаваль начал потихоньку пятиться назад и вскоре затерялся в толпе.
Пусть сейчас у него не было крыльев – но ведь глаза и уши остались, верно? Вот он и попробует с их помощью понять, что же все это значит...
Аврора не слышала фанфар, гремящих за стенами ее комнаты. Не слышала ни звона колоколов, ни шума сотен гостей, начавших собираться возле замка с первыми лучами зари. День ее свадьбы едва начинался, а она уже измотана до предела.
Эту ночь Аврора провела почти без сна, в голове у нее бесконечным эхом звучали слова Диаваля. Что, если он прав и вовсе не Малефисента стала причиной плачевного состояния короля Джона? Но если не Малефисента, то кто же тогда? Как только Аврора пыталась перестать думать об этом и закрывала глаза, в полусне ей сразу виделась крестная, ее рога, ее зеленые глаза – они горели ярче зеленого свечения магической энергии. Вскоре Аврора оставила попытки уснуть и до конца длинной ночи просто расхаживала по своим комнатам: думала, думала, думала – и наконец пришла к твердому выводу: что-то здесь не так. Только она никак не могла понять, что именно не так. И что делать, тоже не знала.
Сейчас она смотрела на висящее перед ней свадебное платье королевы Ингрит – теперь оно считалось ее платьем. Падающие в окно лучи рассветного солнца играли на блестках и драгоценных камнях, которыми было расшито платье, отчего казалось, что оно шевелится, постоянно меняя свои узоры. Рядом висело другое платье, то, что прислали Авроре с вересковых топей – простое, без камешков и блесток. Авроре ужасно хотелось надеть именно его, а не платье Ингрит.
Тут раздался стук в дверь. Аврора обернулась и, увидев Филиппа, отрицательно покачала головой.
– Да-да, я знаю, что видеться с невестой до венчания в церкви плохая примета, – прочитал выражение ее лица Филипп. – Но я просто не мог не взглянуть на тебя.
И он протянул ей цветок.
Филипп еще что-то говорил, но Аврора его уже не слушала – она не сводила глаз с цветка. Протянув руку, она взяла его у Филиппа и осторожно прикоснулась к его лепесткам. Малефисента давным-давно объяснила ей, какое значение для волшебного народца имеют эти красные гробоцветы, которые никогда не срывают и не выносят за пределы вересковых топей.
– Гробоцвет? Где ты его взял? – спросила Аврора.
– Это подарок. От мамы, – пожал плечами Филипп.
Аврора ничего больше не сказала, и он, быстро поцеловав ее в макушку, собрался уходить, не подозревая, какие мысли роятся сейчас в голове его невесты.
– Солнце встает, Аврора. Настал день нашей свадьбы, – сказал Филипп, и с этими словами вышел из комнаты.
После его ухода Аврора долго еще перебирала в пальцах священный гробоцвет. Зачем он понадобился Ингрит? Непонятно. Бессмыслица какая-то.
Аврора быстро вышла из своей комнаты, ей необходимо было найти Ингрит. Быть может, королева сможет толком объяснить, зачем с вересковых топей было похищено это сокровище? Но чем дальше шла Аврора, тем отчетливее начинала понимать, что поселившаяся в ней с недавних пор тревога каким-то образом напрямую связана именно с самой королевой Ингрит.
Глава четырнадцатая
В КОИ-ТО ВЕКИ АВРОРА БЫЛА РАДА ЦАРЯЩЕЙ В ЗАМКЕ СУМАТОХЕ. ВСЕ ГОТОВИЛИСЬ К СВАДЬБЕ, И ЭТО ПОЗВОЛИЛО ЕЙ СОВЕРШЕННО НЕЗАМЕЧЕННОЙ ПРОЙТИ ПО КОРИДОРАМ ДО АПАРТАМЕНТОВ КОРОЛЕВЫ ИНГРИТ. Она постучала, но никто не ответил. Тогда Аврора осторожно приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.
В комнате было темно и тихо, наверное, Ингрит уже оделась и ушла. Аврора медленно прошлась по комнате, глядя вокруг, но того, что искала, не нашла – ни букета гробоцветов, ни дневника, в котором Ингрит записывала бы свои мысли. То есть, может, такой дневник и существует, только Аврора его не обнаружила. Пройдя дальше в глубь комнаты, Аврора заглянула в гардеробную – и здесь на нее из полутьмы зловеще взглянули манекены в полный человеческий рост.
Аврора уже хотела уйти, но тут комнату внезапно наполнил громкий шепот. У Авроры вдруг стало покалывать палец, и она удивленно подняла брови. Посмотрев на свою руку, она увидела, что покраснел и покалывает – причем все сильнее – шрам, оставшийся на том месте, где она укололась о веретено, когда Малефисента наложила на нее проклятие.
Что же это происходит?!
Когда Аврора подошла к манекенам, шепот в голове стал громче. Этот шепчущий голос был каким-то странным – вроде бы знакомым и в то же время чужим. Закрыв глаза, Аврора позволила ему направлять себя, и он провел ее мимо манекенов к задней стенке огромного шкафа. Аврора нажала на эту стенку – и один из манекенов сразу же с грохотом повалился на пол. Шепот стал еще громче, еще неистовей. Аврора снова навалилась на стенку шкафа и толкала ее до тех пор, пока не раздался щелчок. Открылась потайная дверь, а за начиналась ведущая вниз лестница...
С покрасневшим воспалившимся пальцем, слушая заполнивший ее голову шепот, Аврора пролезла в открывшуюся дверь и начала спускаться по ступеням. Ей казалось, что сейчас она двигается не сама, а ее ведет какая-то посторонняя сила, толкает вперед, дергает словно марионетку за невидимые ниточки. Когда Аврора спустилась до конца лестницы, шепот стал не просто громче – он почти превратился в крик. Этот звук поглотил все, из-за него Аврора не заметила ни сидящих в стеклянных банках фей, ни маленького человечка, стоящего рядом с этими банками и кричащего на нее.
Да, Аврора слышала только похожий на вопль шепот, чувствовала, как горит огнем старый шрам на пальце, как тащат ее вперед невидимые ниточки. Она пересекла всю лабораторию и вошла в отгороженную возле ее дальней стены нишу. И здесь прямо перед собой Аврора увидела в свете десятка зажженных свечей веретено.
Шепот резко оборвался.
Выйдя из своего гипнотического состояния, Аврора стояла и смотрела на веретено. Потом осторожно взяла его и вынесла из тесной темной комнаты-ниши.
Как это веретено очутилось здесь, в замке Ульстед?
И тут словно молния сверкнула в голове Авроры. Она моментально все поняла.
Словно наяву увидела тот судьбоносный злосчастный обед. Услышала, как Ингрит издевается над Малефисентой, пытаясь вывести ее из себя: рассказывает, как Аврора переберется в Ульстед и станет для Ингрит дочерью, о которой она всегда мечтала. И добилась-таки своего – довела Малефисенту до кипения, дождалась, пока вокруг темной феи не заклубится зеленая магическая энергия, приведя в ужас короля Джона.
А вот сама Ингрит никакого страха перед Малефисентой не испытывала – сейчас Аврора очень хорошо поняла это. И делать Аврору своей дочерью никакого желания у королевы не было – все это одно притворство, игра, целью которой было вывести Малефисенту из душевного равновесия. Что ж, свою роль Ингрит сыграла просто блестяще. Никому и в голову не пришло присматриваться к тому, как прижимается королева к своему мужу, побледнев и вроде бы дрожа от страха. И на то, что могло при этом быть спрятано в широком рукаве ее платья, тоже никто внимания не обратил. И не заметил, как внезапно поморщился от боли король, когда острый кончик веретена уколол его в руку перед тем, как вновь спрятаться в рукаве королевы.
Еще бы, ведь тогда все не сводили глаз с Малефисенты, с окружившего темную фею зеленого магического тумана – а тут им еще напомнили о проклятии, которое она наложила много лет назад...
Отлично сыграла Ингрит, просто превосходно. Всех провела!
И Аврора оказалась не лучше остальных, тоже попалась на этот крючок. И на это веретено тоже. Поняв все это, Аврора вскрикнула от боли и упала на колени. Горе и гнев переполняли ее, и было стыдно вспоминать, как она кричала на Малефисенту, приказывая ей снять заклятие, которого темная фея не накладывала. Она, Аврора, повернулась к своей крестной спиной – точно так же, как в свое время сделал это ее отец король Стефан. Она предала Малефисенту! Она доказала ей, что люди -– это злобные, лживые и холодные существа, с которыми лучше не иметь никакого дела.
Что она наделала?!
Нет. Что Ингрит заставила ее наделать?!
Что-то мощное рождалось, прорастало сквозь гнев Авроры. Решимость. Взглянув свежим глазом вокруг, она увидела спешащего к ней Ликспитла. Размахивая как мельница руками, он кричал, чтобы Аврора убиралась прочь. И теперь она рассмотрела все, что ее окружает.
Что это за место, в котором она очутилась?
Позади суетливого маленького человечка на полках рядами стояли стеклянные банки. И в каждой из них – фея.
– Украденные феи! – задохнулась от неожиданности и гнева Аврора. Она присмотрелась к Ликспитлу и удивленно добавила: – Но ты... Ты же сам пикси!
– Как вы смеете обзываться! – негодующе фыркнул Ликспитл.
Не обращая внимания на его протестующие крики, Аврора схватила Ликспитла и задрала на нем рубашку. На спине человечка, на том месте, где когда-то росли его крылья, алели два параллельных шрама.