— Портал Каледора перекрыл врата их царства, — произнес князь. — Магия эльфов остановила поток демонов.
Аландриан замешкался и не стал переводить слова господина.
— Почему ты молчишь? — спросил тот.
Аландриан бросил князю предупреждающий взгляд:
— Мне кажется, гномам лучше не знать, что мы заперли их любимого героя в царстве Хаоса. Такие новости могут им не понравиться.
— Мы не можем оставить их в неведении, — настаивал Малекит. — Благодаря силе эльфов, а никак не гномов войска темных богов не затопили наш мир.
— А разве можно сказать с уверенностью, что предки гномов не помогли каким-то образом плану Каледора? — спросил Аландриан. — И то, что они тоже пострадали от Хаоса, еще больше сближает нас. Пусть гномы празднуют свои победы — ведь они не уменьшают заслуг вашего отца.
Малекит обдумал услышанное, но в глубине души все равно не хотел позволять гномам приуменьшать достижения Аэнариона. Кургрик наблюдал за их разговором с удивлением. При виде его некрасивого, но честного лица князь сдался.
— Скажи, что и гномы, и эльфы заслужили право жить в свободном мире, — произнес он. — Скажи, что я надеюсь, что больше нам не придется сражаться с Хаосом поодиночке, мы будем делать это сообща.
Лицо Аландриана отразило его изумление.
— Что? — рявкнул Малекит. — Что я сейчас не так сказал?
— Ничего, ваше высочество. Как раз наоборот. Это самое дипломатичное высказывание, которое я услышал из ваших уст за последнее столетие!
Проблеск смеха в глазах Аландриана подавил гневный ответ, который уже рвался с языка Малекита, и князь просто кашлянул, будто прочищал горло.
— Пусть гном порадуется, — наконец произнес он и скрыл довольную улыбку.
Их путешествие до города, или оплота, как говорили гномы, заняло тринадцать дней. Город назывался Карак Кадрин и был одним из самых северных поселений гномов.
Город можно было увидеть еще издалека, и он разительно отличался от гномьих фортов. Высокие башни украшали его, над входными воротами нависали сторожевые вышки с часовыми и военными машинами. На склоне горы были вырезаны огромные лица: эльфам сказали, что это изображения богов-предков.
Когда дорога свернула и начался извилистый подъем, стали видны выложенные из темного камня караульные вышки над воротами. Фундамент огромных строений был монолитной скалой, а на нее подняли тысячи тщательно обработанных тяжелых камней, и получились укрепления, с которыми не могли сравниться даже великие морские ворота Лотерна. В лучах солнца сверкали золотые знамена и вышитые рунами флаги, а с башен свисали украшенные странными гномьими узорами полотнища.
Ворота были закрыты. Их украшали золотые пластины с чеканными лицами предков и символами кузнечного дела: наковальнями, молотами и кузнечными мехами. Ворота охраняли облаченные в кольчуги и тяжелые пластинчатые доспехи воины; выражение их лиц скрывалось за шлемами с выкованными стилизованными лицами.
Когда путешественники приблизились к воротам, долину заполнили долгие переливчатые звуки горнов — их повторило многократное эхо. По их сигналу в воротах открылась небольшая, по сравнению с воротами, дверь: в три эльфийских роста высотой.
Малекита впечатлили ворота, но, когда князь прошел через них, он остановился как вкопанный и восхищенно огляделся. Зал, где они оказались, был вырублен в скале, но, в отличие от грубого камня фортов, его отполировали до блеска, и пролегающие в породе жилы сверкали драгоценными украшениями в свете сотен светильников.
Длинный и широкий, как ворота, коридор вел в глубь горы. Высокий сводчатый потолок поддерживали стоявшие вдоль стен колонны. С высокого свода на толстых цепях свисали фонари. Огромные светильники сияли магическим светом. В их свете становились ясно видны вырезанные в камне рисунки: сражающиеся воины, добывающие руду горняки и стучащие молотами кузнецы. Прорезанные в полу желоба были залиты цветным стеклом, и пол переливался всевозможными цветами.
Гномы-часовые стояли вдоль стен; их доспехи блестели золотом, а обоюдоострые топоры украшали драгоценные камни. Вперед были высланы гонцы, и поэтому прибывших встречали весьма торжественно.
Когда путешественники вступили под свод, первая пара часовых вскинула в салюте оружие, и волна покатилась по рядам по всему протяжению их следования. В дальнем конце стояла группа гномов в ярких кафтанах, со шлемами, украшенными золотыми рогами и крыльями, и с каждым их движением в ярком свете вспыхивали и переливались драгоценные камни браслетов, колец и ожерелий.
За ними стояли знаменосцы со штандартами, где тонкими серебряными и золотыми нитями всех мыслимых оттенков и переливов были вытканы гербы танов. Как и прочие украшения, они представляли собой различные комбинации топоров и молотов, наковален и молний, изображенных с исключительным мастерством.
За встречающей группой находилась дверь, чуть меньше, чем та, через которую только что прошли эльфы. Вырезанное из гигантского горного дуба дверное полотно пестрело бронзовыми болтами с головками в виде пары скрещенных молотов.
Гномы низко поклонились, одной рукой придерживая бороды, чтобы не мести ими по полу. Малекит кивнул в ответ, а прочие эльфы тоже склонились в поклоне. Один из благородных гномов держал в руке жезл, украшенный искусным орнаментом. Он трижды стукнул им по двери, по залу прокатились гулкие удары. Открылось окошко на уровне гномьего лица, и гном перебросился несколькими словами со стоящим за дверью. Малекиту показалось, что они о чем-то спорят, но он подозревал, что это некий ритуал, смысл которого ему неизвестен.
Тяжеленная дверь легко и бесшумно отворилась, и стало видно помещение за ней. Оплот представлял собой настоящий лабиринт из коридоров, залов и галерей, и хотя князь поначалу старался запоминать дорогу, вскоре он понял, что безнадежно заблудился в бесконечных проходах и лестницах. По его впечатлению, они поднимались к вершине горы, хотя и окружным путем, который то поднимался, то снова нырял вниз. Внутренняя обстановка оплота уступала приемному залу, но тем не менее всюду встречались украшения из драгоценных камней и металлов. Иногда они проходили мимо светящихся ярким светом кузниц, где из открытых арочных проемов веяло жаром и доносился звон молотов. Мало кто отвлекался от работы, хотя порой какой-нибудь кузнец или подмастерье и бросал на них любопытный взгляд. В городе гномов постоянно кипела работа, мимо них по коридорам то и дело проходили гномы в спецовках и кожаных фартуках.
Наконец процессия подошла к тронному залу короля Газарунда. По стенам зала были развешены щиты и знамена. По бокам горели два длинных очага, а дым от них уходил в хитроумную систему труб и выводился на поверхность. Инкрустированные золотом плиты пола блестели в красных отсветах очагов.
Кургрик знаком приказал эльфам остановиться, а остальные таны и знатные члены королевского совета выступили вперед.
Король Газарунд сидел на троне из черного гранита с золотой отделкой. Лицо правителя гномов не выражало особого гостеприимства, из-под кустистых бровей сурово блестели черные глаза. На его обнаженных бицепсах сверкали замысловатые браслеты. Поверх простого бело-синего жилета лежала густая черная, с проседью борода, и даже несмотря на то, что была заплетена в косички и продета в петли на ремне, она едва не касалась пола. Лицо короля покрывали морщины, складки и боевые шрамы.
Но более всего бросалась в глаза золотая повязка на правом глазу, и, как показалось Малекиту, она вросла в кожу.
Корона стояла на столике возле трона. Даже очень крепкий гном не смог бы выдержать тяжести этого огромного головного убора. Выполненную в виде боевого шлема корону венчали огромные, как у орла, крылья, а закрывающие щеки заслонки переливались дюжинами бриллиантов. А вместо короны на голове гнома красовалась простая стальная каска.
Таны гномов поднесли королю петицию, — по крайней мере, именно так Малекит истолковал церемонию, каковой оказался свидетелем. Король кивнул, и эльфов жестами подозвали к нему.
Неторопливо, выверенно начался ритуал приема гостей. Король Карак Кадрина и его таны следовали ему с серьезностью и достоинством. Малекит и король обменялись подарками: князю поднесли выкованную гномами золотую брошь, а короля он одарил серебряным эльфийским кубком тонкой работы, отделанным сапфирами.
Малекита представили танам оплота, хотя он тут же забыл длинный список их неудобопроизносимых имен, а затем эльфов провели в отведенные для них покои.
Спальни оказались удобными, но далеко не роскошными. Мебель в них была сделана для гномов, то есть слишком маленькая и низкая для эльфов. Малекит обнаружил, что ему легче встать на колени рядом с приставленной к стене глиняной чашей для умывания, чем нагибаться к ней.
Очага в комнате он не обнаружил, но из отверстия в стене шел непрерывный поток теплого воздуха. Вероятно, его каким-то образом направляли сюда из расположенных ниже кузниц. Покрывало и обивка кресел, а также набивка матраса оказались очень жесткими. Впрочем, Малекит привык к неудобствам за долгие годы походов.
Немного отдохнув, Малекит дал знать стоявшему за дверью гному, что готов приступить к трапезе, — ему пришлось прибегнуть к языку жестов и показывать, как он подносит ко рту пищу и поглаживает живот. Гном понимающе закивал, пробурчал что-то в ответ и остался стоять на месте.
Малекит послал за Аландрианом и снова попросил еды. В ответ он услышал, что в их честь вечером устраивают пир.
Пир был горой, рекой лился эль, и произносились длинные речи, которых Малекит не понимал. Зал украшало множество флагов и медных щитов с эмблемами различных кланов и гильдий оплота.
За тремя поставленными в ряд столами сидело по сотне гостей, а Малекита и его свиту усадили вместе с королем и его приближенными за отдельный стол.
Блюда из жареного мяса и овощей оказались довольно приятными на вкус, к ним в изобилии подавалась густая подливка, тяжелые клецки и кувшины с элем различной крепости. Малекит привык к деликатным специям и ароматам Ултуана и далеких островов на другом конце мира, и подобная пища камнем опускалась в его желудок. Он начал понимать, откуда у гномов столь внушительное сложение.