– Леони? – переспросил Ники, снимая очки. – С того благотворительного вечера? Бог ты мой!
Если по-честному, Леони заслуживала подобного восклицания. Помимо потрясающего костюма и восхитительной новой стрижки, она потратилась еще и на блеск для губ и, по-моему, отбелила зубы, поэтому выглядела теперь как сексапильная учительница младших классов из Челси. Николасу, я знала, такие женщины очень по вкусу.
– В жизни довольствуешься тем, за что платишь,– ответила Леони, объясняя свое чудесное преображение. – Я хорошо сэкономила на билетах, так что…
– А, да,– сказала я. – Спасибо, Леони, что все для нас устроила. Ты и для Николаса заказала билет?
– Нет,– ответил Ники. – Но я подумал, будет неплохо, если меня увидят в самолете бюджетной авиакомпании. Я всегда прислушиваюсь к твоим советам. Кстати, мне тоже удалось сэкономить. – Он подмигнул. – Ну, угадайте, сколько я заплатил?
– Пятьдесят фунтов?
– Нет! – радостно воскликнул Ники.
– Сорок?
– Тридцать пять!
Он взглянул на каждого из нас по очереди, проверяя, удивлены ли мы.
– Ужасно дорого,– пробормотала Леони. – Сказал бы мне. Наши билеты, туда и обратно, обошлись мне в пятнадцать фунтов на каждого. – Она посмотрела на него с сочувствием. – Но не расстраивайся.
На губах Ники растаяла довольная улыбка.
– А как тебе удалось?
– Да ведь цены все время меняются. Главное – знать, когда делать заказ. Самое удобное время – четыре пятнадцать. Естественно, утра.
Мы с Нельсоном обменялись быстрыми изумленными взглядами. Впрочем, я, уже зная, как Леони торгуется в «дьюти-фри», не слишком удивилась.
Нельсон кивнул в сторону гейтов.
– Идем?
Леони схватила сумку.
– Да, и давайте поспешим. Надо встать первыми в очереди.
С напором, которому позавидовала бы даже английская команда регби, Леони пустилась расталкивать толпу локтями.
Мы на некотором расстоянии последовали за ней.
Я сразу заметила, что вещей на уик-энд набрала гораздо, гораздо больше, чем все остальные. Однако водитель, встретивший нас в аэропорту Ниццы на шикарном «роллс-ройсе», взяв мою сумку, не отпустил по поводу ее веса ни единого комментария. Окруженные роскошеством прекрасно кондиционированного салона, мы отправились в Монако. Сначала наш путь лежал через горные туннели, потом через благодатную прибрежную зону. С одной стороны поблескивало синее море, с другой высились горы.
Нельсон, ибо у его отца тоже был старый «роллс-ройс», изъявил желание сесть спереди. И всю дорогу изучал приборную панель и засыпал шофера вопросами.
Наверняка его не очень радовала мысль о Ники, заигрывавшем одновременно с двумя женщинами, которые сидели по обе стороны от него в ковшеобразных сиденьях.
Леони была не из тех, кто при первой же возможности вешается на шею красавчикам типа Ники. Но чем сдержаннее она вела себя, тем сильнее он старался ее очаровать.
– Думаю, вам понравится «Китти Кэт»,– сладко пел Ники. – Она у нас, сколько я себя помню. На ней знаменитостей без счета отдыхало. Знаю, иметь такую яхту – чрезмерная роскошь, но она у нас настоящее произведение искусства. И вообще играет далеко не последнюю роль для истории семьи, согласны? – Он краем глаза взглянул на меня, проверяя, одобряю ли я его речи, непринужденным жестом положил руку на спинку сиденья и добавил: – Владелец такого судна еще и своего рода его попечитель.
– Да? – спросила Леони. – Я слышала, вы теперь сдаете его внаем по чартеру. Наверняка и текущие ремонтные работы производят арендатор ры? Очень удобно.
– Да, но владельцы в любом случае мы…
– Гм… –произнесла Леони. – Я кое-что узнала о вашем судне в Интернете…
– Я предпочитаю говорить «яхта». Чтобы получалось в женском роде,– поправил Ники. –Яхты – почти как женщины. Мне сказал об этом Нелли, и тут я с ним полностью согласен. – Он сел поудобнее и коснулся левым коленом моей ноги. Леони сидела у самой дверцы, до нее ему было не достать. – Мне нравится эта мысль. Яхты в самом деле все равно что женщины.
– Правда? – спросила Леони.
– Правда? – произнесла я, отчаянно пытаясь посредством телепатии внушить Ники, что на этот наш вопрос не стоит отвечать.
– Еще какая правда. Управлять ими так же сложно, содержать так же накладно, а любоваться – сплошное удовольствие…
Я уже было расслабилась, когда он добавил:
– Швартовать довольно просто и тех и других…
– По-моему, мы подъезжаем к Монако! – громко воскликнула я, когда на горизонте показались белые здания и высокие пальмы. Красота! Правда, Леони?
Леони стала рассматривать сказочный вид за окном, а я, пользуясь минутой, погрозила Ники пальцем и произнесла одними губами:
– Веди себя прилично!
Ники взял мой палец и нежно укусил самый его кончик. Вся моя строгость тотчас куда-то улетучилась. Я шлепнула его по ноге.
Из старого интеркома, предназначенного для связи шофера с пассажирами, зазвучал поскрипывающий голос Нельсона:
– Когда-то все, что вы видите, было под водой. Сам город Монако по размерам меньше Гайд-парка. А еще,– добавил он, когда Ники схватил на своей ноге мою руку,– я все вижу.
Мы тотчас сели чинно и в течение следующих трех минут, пока машина не свернула к пристани для яхт, не произносили ни слова.
«Китти Кэт» стояла между громадным белым моторным крейсером и еще более крупным (наверное, быстроходным) монстром, будто приплывшим из «Полиции Майами». Выйдя из машины, Нельсон негромко и презрительно усмехнулся, но притих и будто впал в любовный транс, едва мы последовали за шофером. Великолепие, окружавшее нас со всех сторон, так и дышало дороговизной.
– Это она? – спросила Леони.
Ники кивнул.
– Хороша, верно?
– Не хороша, а совершенная красавица,– проворчал Нельсон таким тоном, будто Ники оскорбил его мать.
Я, хоть и ничего не смыслила в яхтах, полностью разделяла его мнение. «Кити Кэт» была такая же огромная и блистательная, как ее соседи но выгодно отличалась от них старомодной элегантностью – своеобразными формами в стиле ар-деко и начищенными до блеска деревянными палубами. Каждый дюйм металла ослепительно сиял, канаты поражали белоснежностью, а иллюминаторы сверкали безупречной чистотой. Впрочем, то были даже не иллюминаторы, а самые настоящие окна, по крайней мере, так казалось. В ширине «Китти Кэт», пожалуй, несколько уступала двум другим судам, но в длину была, наверное, не меньше хоккейного поля.
– Добро пожаловать на борт! – воскликнул Александр, вышедший нам навстречу.
Я почему-то обрадовалась, что на нем, в отличие от владельцев других судов, не было капитанской фуражки. Ники взобрался на яхту торопливо, будто она уже отчаливала, Александр же, в своей легкой рубашке и свободных брюках из хлопчатобумажной ткани, выглядел совершенно расслабленным.
Может, я слишком вырядилась? Не великовата ли моя шляпа? Впрочем, на солнце было слишком жарко, вдобавок я понятия не имела, когда появятся папарацци, а быть застигнутой врасплох, без парика, мне не хотелось. – Детка!
Из-за спины Александра выплыла бабушка.
Увидев ее, я сразу вздохнула с облегчением. На ней были шелковые белые брюки «палаццо» и свободная блузка, купленная, не исключено, там, где приобретала наряды сама Кэтрин Хепберн. Бабушкину голову защищал от солнца белый шарф, на шее поблескивали тонкие золотые цепочки. Ногти на ее босых ногах, дабы она не выглядела бродягой, были идеально обработаны и покрыты ярко– красным лаком. В целом ее вид потрясал гламур– ностью.
– Очень рад снова тебя видеть,– произнес Александр, целуя меня в обе щеки.
Ники он поприветствовал почти так же, однако, не переставая улыбаться, что-то кратко пробормотал ему на греческом. Нельсону пожал руку, а руку Леони поцеловал.
– Мисс Счастливица! Вы привезли нам хорошую погоду,– сказал он. Леони слегка покраснела. – Надеюсь, наш уик-энд удастся на славу! Чего желаете выпить? Наверняка устали с дороги»
Нас повели на верхнюю прогулочную палубу с углублением, устланным белыми и голубыми подушками, и с овальным бассейном, выложенным серебристо-бирюзовой плиткой. Рядом с ним уже стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского. Как только мы расселись, стюард в красной футболке с изображением герба наполнил бокалы. Мне казалось, что я в клипе Джей Ло, не терпелось пройтись попалубе, провести рукой по гладким блестящим поверхностям и заглянуть в окна, однако пришлось вступить в общий любезный разговор о море и о новом увлечении Ники – картинных галереях.
– Ты непременно должен посетить частную выставку Белинды,– сказала бабушка, обращаясь больше к Александру. – Оказывается, она несравненная вязальщица! Создает вязаных существ с обилием лап и ушей. Критики только о ней и говорят!
– Они никак не могут понять, стоит ли принимать ее искусство всерьез,– добавила я. – Но склонны считать, что мама настоящий художник, скрывающийся под личиной блондинистой светской львицы. И осторожничают, называя ее гением художественного новаторства.
– Понятия не имею, откуда в ней это,– вздохнула бабушка.
– Кто же знает, откуда что берется в наших детях,– произнес Александр, бросая укоризненный взгляд на Ники, который успел осушить бокал и полулежал, уткнувшись в сотовый.
Другой стюард что-то шепнул Александру на ухо. Тот улыбнулся и кивнул.
– Спасибо. Джон говорит, что вещи в каютах уже распакованы. Поэтому, если желаете принять душ или искупаться в бассейне… – Он обвел свое блестящее царство рукой и широко улыбнулся. –
Мы с Дайлис подумали, будет неплохо устроить ранний ужин. Позднее мы с ней, может, съездим в казино. А остальные пусть занимаются, чем захотят.
– О-о! – протянул Ники. – Ты это серьезно?
Я осторожно подтолкнула его локтем. В ответ он так шумно вздохнул, что Нельсон, не перестававший восторгаться яхтой, вдруг нахмурился и испепелил Ники взглядом.
На палубе засуетился обслуживающий персонал, а мы отправились вниз. Через некоторое время яхта вышла в открытое море – «на небольшую прогулку перед ужином». Если бы я не видела, что пейзаж за окнами постоянно меняется, то и не заметила бы, что мы плывем,– так тихо и спокойно шла «Китти Кэт» по волнам.